Ладислав Клима - писатель нежелательный для всех режимов
Подготовил Михал Лаштовичка.
В мировой литературе есть много писателей, произведения которых было по тем, или иным политическим причинам запрещено издавать. Если такой писатель талантливый, его произведения, в конце концов, все равно нашли свой путь к читателям. В чешской литературе был, наверняка, самым запрещенным писателем философ-поэт Ладислав Клима. Его жизнь, также как и его произведения, действительно вызывали противоречивые оценки. Он родился в 1878 году в западно-чешском городе Домажлице в довольно богатой семье адвоката. Будучи еще гимназистом он в одной письменной работе назвал правящую габсбургскую династию „династией свиней", за что он был исключен из всех школ в Австро-Венгрии. Он уехал в Загреб для окончания гимназии, но вскоре вернулся, так как решил, что школа его уже не может ничему научить. Необходимо добавить, что Клима в резкультате самоучения приобрел глубокие, действительно энциклопедические знания. Прежде всего, он интересовался философией, и несколько раз попытался свои философские тексты издать. Но почти всегда ему приходилось сражаться с цензурой. Художественную литературу Клима писал лишь несколько лет, но и так он успел создать большой фрагмент романа и десятки оригинальных рассказов. В своих текстах он пытался соединить „низкий" приключенческий, иногда даже порнографический жанр с глубоким философическим содержанием. Рассказ, который для Вас перевела Наталия Куфтина, является отрывком из одной части большого неоконченного романа Ладислава Климы:
Жуткий конец Фабиуса
Ладислав Клима
Перевод Наталия Куфтина
После ухода Чезаро Фабиус жил в пещере и от злости скрипел зубами. Бездействие пагубно влияло на него, кошмарные сны туманили его голову, в ушах стоял ужасный грохот, и за спиной он чувствовал присутствие черной тени. Однажды, возвращаясь в свое убежище, он услышал внутри него ужасный острый свист, как будто кто-то точит саблю.... Он вынул револьвер и остановился, не зная что делать... Через замочную скважину мерцал желтый свет... Он согнулся, чтобы поглядеть... И зашатался... Прямо перед ним у стола сидел и точил саблю - он сам! Он прислонился к скале.... И вдруг изнутри раздался жуткий голос, его собственный голос:
"Подожди, господин, я сейчас открою дверь!"
Он услыхал шаги, - от этого звука у него закружилась голова как от наркотика....в голове вдруг возникла мысль: "А что если это Чезаро? Он ведь прекрасно умеет подражать всем голосам - он знает о существовании моего двойника из Могилы, - может быть он раздобыл где-нибудь подходящую маску..."
Он хотел убежать как вдруг дверь открылась, и перед ним стоял ужасный призрак. В руке у него была свеча. Фабиус прицелился в него револьвером...
"Не пугайся, господин! Я не Чезаро! Погляди на меня как следует! Разве живой человек может так выглядеть?"
Фабиус успокоился... Только с первого взгляда ему показалось, что чудовище живой человек, - рассмотрев его получше, он увидел, что это всего лишь густая, живая полупрозрачная тень....Особенно сегодня он казался более ветхой тенью, чем много лет назад в Могиле. Фабиус уже вполне опомнился. Ужас исчез, - болезнь исчезла, грохот прекратился... появилось почти веселое любопытство... Он схватил привидение за руку, втащил его в пещеру и долго глядел ему в глаза...
"У тебя ужасный вид!" проворчал он. "Замученный, больной, дряхлый негодяй!"
"Я твое изображение, и то, что с твоим телом происходит на протяжении многих лет, в моем теле готово в одну секунду. Я представляю собой идеальный физиономический объект..."
"Вот моя рука! Ты первый, кому я готов подать ее, так как ты - это я сам! Садись! Зачем ты пришел именно сегодня?
"Я не пришел! Я всегда с тобой, но ты меня не видишь! Только сегодня твое состояние позволяет тебе это сделать. Меня это радует, я давно уже хотел поговорить с тобой."
"Я тоже рад, - может ты скажешь мне что-нибудь важное...Ты долго задержишься здесь?
"Примерно с пол часа. Ты будешь способен меня видеть!"
"Вполне достаточно! Чем угостить тебя?"
"Пищей и вином!" Он принес и то, и другое. "Разве ты ешь? Твоей пищи от этого не убудет?"
"Твоей не убудет, этой убудет! Все, что ты видишь, это вторая действительность, - эта пища представляет собой призрак той пищи, которую ты позднее найдешь нетронутой!"
"Ну, рассказывай! Я отомщу Чезаро?"
"Не смею сказать!"
"Где он?"
"Где он сейчас находится мне тоже недозволенно сказать. Но могу сказать, где находятся его дом и его жены."
"Говори!" заорал он.
"В северной Персии, в Икс, вблизи от Мешеда."
"Спасибо! Его жены там?"
"Сейчас там! Уже давно, зная как тебе хочется это знать, я мечтал сообщить тебе об этом, - но ты был глух. А сейчас это уже неважно. Ибо завтра ты получишь от своего шпиона депешу, которая сообщит тебе то же, что я говорю тебе сейчас."
"Это любопытно! Я отомщу его женам?"
"Не смею сказать!"
"Моя болезнь смертельна?"
"О да, мой господин! Но ты не горюй!"
"Я не прошу твоих советов, ублюдок! Когда я умру?
"Ты будешь жить еще месяц и несколько дней!"
"Хватит! Как я умру?"
"Я уже сказал тебе!"
" Чезаро в Италии?"
"Нет!"
"Это значит, что в Могилу я больше не приду, - тем более через месяц и несколько дней!"
"Придешь, господин, с разбитыми конечностями! И тогда я буду свободен! Тогда ты сам станешь своей тенью - а я растаю как легкий сон..."
"Ты что, желаешь моей смерти, мужик?"
"Я желаю своей смерти, то есть я желаю переселиться в лучший мир. Поэтому я могу ждать ее с радостью. Вы слепые и не видите, что смерть - это всего лишь переселение и поэтому боитесь ее."
"А эти пропасти, которые я так часто видел во сне, что это такое? Теперь я буду постоянно их видеть?"
"Будешь! Тебе присуждена пропасть, потому что всю жизнь ты блуждал на краю ее и только чудом в нее не свалился! Не ругай судьбу за то, что умираешь, а благодари ее, что умираешь только сейчас! Она обращалась с тобой необычайно ласково. Другие люди бродят по скучным, ровным, безопасным тропам, Пропасть - это смысл твоей жизни..."
"Понятно! Во всем имеется определенный символический смысл. Символ - это высшая действительность... А этот грохот?"
"Это твой погребальный звон, он годен тебя. Он уже начался, и будет звучать до самой твоей смерти, - и после смерти ты будет слышать его! Он собственно звучит уже из другого мира, этот гул падающих гор, - символ твоей жизни, твоих стараний, поступков и величия ...Ты не совершил никакого "подвига", как говорят люди - но значение имеет только то, что творится в душе. В душе своей ты совершил больше чем Тануртан "
"Эта черная фигура?"
"Смерть! Ты будешь видеть ее все время! Если будешь преследовать ее, она убежит, но вновь появится за твоей спиной и медленно, медленно станет приближаться к тебе, каждый день она будет стоять все ближе. Но не обращай на нее внимания даже сейчас. Когда настанет твой черед, она приблизится вплотную и коснется тебя, - и в этот день ты умрешь..."
"Прекрасная спутница, ха, ха! Как все это смешно!"
"Смейся, смейся над всем и веселись! Ведь когда ты страдаешь, страдаю и я. А пропасти не бойся, если увидишь ее, смело прыгай вниз с закрытыми глазами и думай при этом, что ее здесь нет - и ты продвинешься лишь на один метр вперед! Потому что пропастей вообще нет, есть только иллюзии о них. Разгадай иллюзию, и сразу будешь несчастлив. Не существуют вещи, а лишь то, что мы о них думаем, говорят философы.
"Мне не нужны твои советы! Мир - иллюзия, следовательно, иллюзия реальна, иными словами то, что мы представляем себе о вещах, это и есть сами вещи. Будет моя смерть ужасной?"
"Будет, господин!"
"Я будут долго умирать?"
"Вообще с четверть часа, а для тебя это будет вечность..."
"Ну и пусть! Боль полезна и несет плоды. Презрения заслуживает тот боязливый слепец, который боится ее. Вполне справедливо то, что я будут страдать, если другие страдают из-за меня, - все должно быть в равновесии. Я требую благодеяния страдания! Выдающийся человек должен страдать - тогда он станет великим! Многие прекрасные христианские и всё прощающие души желают для меня и после смерти величайшие страдания, желают для меня вечное пекло, каким только милостивый Бог награждает тех, которые у Него не получились... Какова будет моя судьба после смерти?"
"Ужасна, мой господин, я не в состоянии назвать ее!"
"Говори! Я ничего не боюсь! Кто готов ко всему, тот избавится половины ожидающих его страданий! Я знаю, что ко всему можно привыкнуть, и эта привычка, в конце концов, превратит боль в наслаждение."
"Прости, о господин!"
"Огненные стрелы будут молниеносно пронзать мое тело и постоянно разрывать мои тут же заживающие нервы?"
"Гораздо хуже!"
"У меня будет двадцать тел, и все эти тела будут одновременно подвергаться мучениям, которые я применял на собаках и кошках на Чертовом горбу и в Мышеловке?"
"Гораздо хуже, о господин! Ты станешь чем-то невероятно низким и мерзким."
"Чем? Жабой? Пауком? Червяком? Навозным жуком?"
"Гораздо хуже!"
"Собакой?"
"Хуже! Еще похуже, чем покорно вертящийся собачий хвост."
"Обыкновенным человеком?"
"Ты угадал! Но я боюсь сказать, каким!"
"Священником? Министром? Или может быть - о ужас - конституционным монархом?"
"Еще хуже!"
"О Боже! Неужели женщиной?"
"Нет, еще хуже!"
"Говори, я приказываю!" заорал он.
"В таком случае я обязан, хотя и против своего желания, сказать тебе: ты будешь - профессором!"
В это мгновение мужественный Фабиус побледнел как стена, замахал руками и упал на землю. Он потерял сознание... Когда он пришел в себя, призрак в отчаянии склонялся над ним.
"О господин, не пугайся так!"
"Молчи!" - заорал Фабиус и вырвал у себя клок волос... Я, - и профессор! О, горе мне! Неужели я смогу так опуститься? Я сойду с ума! Я в жизни не произнес этого слова, и вот сейчас... Говори, свинья, каким профессором? Быстро, или я задушу тебя!"
"О горе, горе! Ты станешь профессором философии, главным образом морали!"
Фабиус принялся реветь, как подыхающая гиена и биться головой о землю.
Клима долгое время жил на деньги, полученные по наследству от отца, но постепенно, когда деньги сошли на нет, его жизненные требования уменьшились совсем до минимума. Единственное, чему он полностью предавался, был алкоголь. И он подорвал его здоровье. Клима скончался в нищете от туберкулеза в 1928-м году. Но он не был забыт. Прежде всего, молодые люди полюбили его увлекательные и одновременно глубокие рассказы, переписывали их, некоторые из них, например в 70-ые годы известная рок-группа Пластик Пипл их даже положила на музыку. Полной реабилитации творчество Ладислава Климы дождалось лишь через 60 лет после смерти автора.
