Писатель-раввин Карол Сидон
Может ли признанный писатель быть раввином, и наоборот? Таким человеком является Карол Сидон - прозаик и драматург, главный раввин Праги и всей Чехии. В рубрике «Литкафе «Славия» мы познакомим вас с творческой деятельностью Карола Сидона и прочитаем отрывок из его рассказа «Сон о моем отце».
Литературный талант Карола Сидона проявился уже в юношеском возрасте, и в качестве своей будущей специальности он выбрал профессию драматурга. В начале шестидесятых лет он окончил пражскую Киноакадемию, защитив дипломную работу о Бергмане. Получив образование, какое-то время Карол Сидон работал сценаристом в Студии мультипликационного фильма Йиржи Трнки, а позднее в конце 60-х лет - репортером еженедельника «Литературные страницы». Одно из первых драматических произведений Карола Сидона - «Закон» - было признано лучшей радиопьесой 1968 года. Спустя еще один год он написал сценарии для ранних фильмов кинорежиссера Юрая Якубиско «Дезертиры и странники», а также «Птенчики, сироты и ненормальные». Для этих кинокартин были характерны особая поэтика и глубокое понимание смысла жизни. Карол Сидон также написал ряд театральных пьес, постановку которых тоталитарный режим особо не приветствовал. Например, премьера психологической пьесы «Шапира», в основу которой заложено размышление о доле вины окружающих в трагической судьбе выдающейся личности, состоялась только в 1990 году, после «Бархатной революции». Заслуживает внимание и пьеса «Лабиринт», в которой с помощью параллельных аллегорий показаны такие черты характера человека, как эгоизм, а также содержится повествование о роли, так называемого, «гражданского театра».
Особые симпатии читательской аудитории Каролу Сидону принесли его ранние прозаические произведения - «Сон о моем отце» и «Сон обо мне». В первой из этих книг автор сосредоточился на основные моменты своего детства. В основе повествования заложена, в общем-то, банальная история с подделкой отметок в школьном дневнике. Однако именно этот эпизод, разобранный детально, во всех подробностях, послужил К.Сидону для проявления своего внутреннего мира, стал поводом к высказыванию личных позиций, размышлениям о родовой принадлежности и следующих из этого обязанностей, о вине, грехе и праве на самостоятельность. Основным лейтмотивом произведения являются мысли главного героя о погибшем в концлагере отце. Лаконичная, но запоминающаяся легенда сопровождает школьные годы Карола, которому автор дал свое имя.
Фрагмент из новеллы К. Сидона «Сон о моем отце»
«Однажды я вернулся домой из школы, и, тотчас же, как только мать мне открыла дверь и я вошел в прихожую, то по висевшему здесь чужому пальто и большому кожаному чемодану, стоявшему перед зеркалом, я понял, что у нас редкий гость. В квартире все было пронизано особой, таинственной атмосферой.
Я заглянул на кухню, она была пуста. Гость находился в комнате родителей. Дверь в нее была приоткрыта, и до меня доносился приглушенный разговор. Мне показалось, что я слышу словацкий язык. Такой спокойный, размеренный голос... (В ту же секунду у меня сжалось сердце).
И тут мама сказала: «А у нас кто-то есть, Каролку. Интересно, узнаешь ли ты, кто это?»
И такая была мамочка умиротворенная, торжественно - таинственно настроенная.
Я разулся и в одних носках - прячась за спиной у мамы - подошел к двери. В комнате я увидел отчима Фухса, а также чьи-то ноги, вытянутые вперед и положенные одна на другую. (Я вспомнил, что мама, когда ругает меня за нечищенные ботинки, всегда хвалит блестящие, как стекло начищенные ботинки - отца Сидона, Шандора...) Разговор умолк и отчим улыбнулся мне.
«Ну, иди», - подтолкнула меня мама.
Я остановился на пороге.
Отчим Фухс поочередно переводил взгляд с меня на другого человека. Оттуда, где я стоял, мне были видны только его ноги и прядь черных волос - остальное скрывало кресло.
«Ну, иди», - сказала мама.
Я вопросительно посмотрел на нее. Она отвела глаза. «Вот удивишься», - тихо промолвила.
И я вошел, неспеша подошел к креслу. А дальше, как только я увидел руки, спокойно опирающиеся о кресло, и эти ноги, одну поверх другой, и профиль этого мужчины ... профиль с выразительными губами, бровями и носом... то начал догадываться, и моя уверенность все росла, когда ...когда ко мне постепенно, как будто нехотя, боясь на меня посмотреть, повернулся и он.
Я трепещу в пустоте, как маленький птенчик, захлебываюсь собственным молчанием, стенаю под тяжестью этого мучительного момента, и отворачиваюсь с ужасом... от лица этого мужчины.. так же, как после темноты длинных ночей... мы отворачиваемся от лика солнца...
А потом я снова повернулся назад, и эти темные, тихие, грустные, серьезные глаза меня все еще ждали.
Это был тот самый человек, который все мое детство смотрел на меня с картины. Это был он, мой родной и живой! - отец, мой Шандор, мой Александр Сидон, это был он, это был он!
Тут мамина рука коснулась моего плеча и дрожащим голосом она спросила: «Ты узнаешь этого мужчину?»
Меня охватила дрожь.
«Да», - ответил я.
«Так кто же это?»
Мама за моей спиной улыбалась. Отчим Фухс пытался сохранить серьезное выражение на лице. Сидон ждал...
«Так кто же это?», - спросила мама.
И я сказал:
«Дядя Вилли»
Земля уходила у меня из-под ног. На миг блеснул луч надежды. Я сказал так, наверное, для того, чтобы не показаться смешным, если бы вдруг это оказался не отец...
Если это не племянник отца - Вилли - о котором я так часто слышал - так значит это - он сам, я надеюсь, и лучше быть приятно удивленным - ну, что это я говорю, приятно удивленным? Раненным радостью, счастьем! Именно так следует сказать - чем горько разочарованным.
Момент ожидания. Момент надежды.
У меня перехватило дыхание.
Все трое удивленно и восхищенно заулыбались.
«Он меня узнал», - засиял наш гость...
«Он тебя никогда не видел», - вздохнула мама...
«Это потому что ты вылитый Шандор», - сказал отчим.
Это был Вилли.
В этот момент - и это была молниеносная перемена - мне стало ясно, что это не отец, а Вилли. Только Вилли. И не так уж он и похож на моего отца на темной картине».
После написания новелл «Сон о моем отце» и «Сон обо мне» Карол Сидон перешел к тематике с библейской традицией. В 1970 году он завершил работу над эссе «Евангелие от Йосифа Флавия», которое, по мнению некоторых критиков, является самым примечательным интеллектуальным текстом для данного литературного поколения. С точки зрения Сидона чтобы понять Иисуса, необходимо понять историю. Осенью 1975 года писатель закончил работу над романом «Божий шип», в котором размышляет о пересечении человеческих судеб и «скрытых шипах совести».
После подписания «Хартии-77» Карол Сидон потерял работу, его перестали печатать, и в 1983 году вместе со своей семьей он переселился в западно-немецкий Гейдельберг, где окончил отделение иврита в Институте еврейских наук. Во время политической эмиграции на Западе были напечатаны две прозы К. Сидона в сборнике под названием «Два рассказа об утопленниках». В этой книге автор пишет о том, что в основе поведения человека находятся иррациональные на первый взгляд, эгоистические эмоции и аффекты. Они исходят оттуда, что превышает нас, а потому их цель и смысл нам непонятны».
Свое образование в области еврейской теологии Карол Сидон продолжил в Иерусалиме. В начале 90-х лет он был назначен главным раввином Чехии.
