В Праге о чеченских геях: «Преследования продолжаются»
Тема расправ над чеченскими геями не обошла Чехию стороной – в дни Prague Pride здесь собирали средства, произносили слова поддержки, проводили «круглые столы», распространяли информацию. В наполненной радужными флагами Праге рассказ о том, что происходит в начале XXI века в границах России, звучит, как сценарий фильма ужасов. Давид, приехавший выступить с пражской трибуны, давно занимается спасением тех, кто находится в смертельной опасности. Давид давно сражается с Голиафом.
– Это продолжается с 2010 – 2012 года. Почему это стало известно именно сейчас? Нашлись люди, которые оказались готовы выкладывать информацию в Интернет, готовы говорить. Их было очень мало, наверное, всего три человека, тех, кто поднял информационную волну. Им просто надоело терпеть. Уже сбежав из России, оказавшись в безопасном, с их точки зрения, пространстве, они начали распространять информацию. Из опыта своего общения с представителями ЛГБТ-сообщества я могу сказать, что ситуация ухудшилась с приходом Рамзана Кадырова, потому что когда у власти был его отец Ахмад, то отношение было достаточно терпимым. Существует наглядный пример из жизни самой этой семьи. Женщина-трансгендер, племянница Ахмада Кадырова, которая была вынуждена год назад бежать в США, раньше могла жить спокойно, обладая статусом его родственницы. Однако после прихода к власти Рамзана отношение к ней стало нетерпимым.
Репрессивная политика касается не только ЛГБТ
Почему произошли такие перемены? Вероятно, Рамзану Кадырову так удобнее контролировать свой народ, удобнее, когда народ находится в вакууме религии, когда установлены жесткие правила: «Этого нельзя, это и это – харам». Подобная политика распространяется не только на ЛГБТ-сообщество – попасть за решетку человек может даже за то, что не согласен с размером счета за коммунальные услуги. Идет активная борьба со свободой женщин в одежде и поведении – за это тоже полагается суровое наказание.
– Как сегодня живут люди из числа ЛГБТ, остающиеся на территории Чечни? Они ушли в глубокое подполье? Или пытаются любыми способами уехать? Как им удается выживать?
– Вы можете рассказать о судьбе какого-то конкретного человека?
– Их судьбы очень похожи одна на другую. Жил себе человек, работал, ничем особо не выделялся. Ведь это – очень закрытая там тема, люди не ведут себя свободно. Чтобы с кем-то встретиться, человек зачастую выезжает в соседнюю республику. В определенный момент о том, что он гей, становится известно силовикам. Они внезапно приезжают, хватают, сажают в машину, увозят. События в феврале 2017 года были самыми тяжелыми – людей привезли в тюрьму, били, пытали электрошоком, унижали, не кормили, не поили. Через двенадцать дней их передали родственникам, чтобы те их убили. Это нормально, родственники должны сделать все сами, чтобы смыть позор со своей семьи.
Спасают, как правило, женщины – матери, сестры
Одного из таких людей передали родственникам, и его спасли сестры – от мужской части семьи обычно пощады ждать не приходится. Сестра дала ему возможность убежать, привезла его детей в другую республику. Этот человек бежал транзитом через Польшу в Германию, где провел четыре месяца, не получив там никакой поддержки. Потом он вернулся в Москву, потому что в ФРГ у него хотели отобрать детей – власти сочли, что за ними плохой уход, что у них отставание в развитии, так что этого человека пришлось возвращать в Москву, после чего вывозить в другую страну. Ситуации похожи, просто есть люди, которые бежали семьями, кто-то один, кто-то самостоятельно, кто-то с нашей помощью. Каким-то логическим выходом бывает окончательный выезд из России, где они чувствуют себя в безопасности, хотя сказать, что они в стопроцентной безопасности, нельзя.
– Какую помощь у вас получает человек, которому удается добраться до Москвы? И что ему там может угрожать?
– Когда я вывожу человека из региона, он попадает в Москву или в Санкт-Петербург. Мы оказываем ему всю возможную помощь – лечение, безопасное место, средства на проживание. Ему оформляется загранпаспорт таким образом, чтобы данные не попали в Чечню. После этого начинается миграционный процесс – мы обсуждаем варианты, куда человек хочет уехать, исходя из тех возможностей, которые у нас существуют при сотрудничестве с посольствами.
– Как проявляют себя в этой ситуации московские или петербургские силовики?
– Им все равно – они этот вопрос игнорируют. Все делают вид, что ничего не происходит.
Гей или нет – ничто не изменит ментальность жителя Чечни
– Некоторая часть россиян, вероятно, допускает, что информация об убийствах гомосексуалов в Чечне может иметь под собой почву. Как это воспринимает российское общество? Поддерживает? Считает Чечню отдельным государством со своими законами? Как оно на это реагирует?
– Никак. В России этого вопроса не существует, об этом не говорят. Об этом знают только единицы, которые так или иначе связаны с ЛГБТ-сообществом. Этому не верят, считают фейком. По делу идет следствие, однако мы не ждем никаких результатов, не ждем, что кто-то понесет за это наказание. Когда шла проверка, московские следователи ходили по домам, опрашивали людей, но те боялись говорить, все отрицали и подписывали бумагу о том, что претензий к полиции не имеют. Я не думаю, что будет проведено серьезное расследование. Они пойдут по стандартной схеме, когда нет потерпевших – нет дела, а заявлений от потерпевших нет и не будет.
– Вы вывозите людей из Чечни, помогаете устроиться в крупных городах. Если говорить о выезде за пределы России – вы делаете это по своим каналам, или оформляется официальное заявление на получение убежища?
– Есть ряд стран, с посольствами которых мы активно работаем. Подается официальное заявление на предоставление убежища. Есть страны, в которых это происходит в ускоренном порядке. Иногда человек приезжает по туристической визе и просит убежище уже на месте. Мы не отправляем людей в никуда – в каждой стране у нас есть партнерская организация, предоставляющая поддержку – жилье, адвоката, переводчика. Мы даем людям письмо поддержки, содержащее все требуемые подтверждения, что облегчает процедуру на месте. Тяжелее помогать тем, кто уехал самостоятельно, – нам приходится их вытаскивать из миграционных лагерей, что бывает достаточно сложно.
– Я могу сказать, что Чехия вообще не участвует в этом процессе. В апреле мы били во все колокола, обращались ко всем посольствам. Была проведена общая встреча, куда были приглашены послы из всех диппредставительств, работающих в Москве. Чехия не предоставляла визы и не говорила, что не готова принимать людей. Откликнулись единицы – Франция, Германия, Канада, Бельгия, Литва. И все.
– На какую поддержку вы рассчитываете, участвуя в фестивалях, подобных чешскому Prague Pride? Какого результата вы ожидаете?
– Мне важно, чтобы просто об этой ситуации знали из первых уст, знали, что это происходит на самом деле. Сейчас пошел пятый месяц с момента апрельских событий, и внимание к ним затухает – всем кажется, что все закончилось, хотя это далеко не так. Для меня это не «проект», а война с организованной преступностью, в состоянии которой я живу 24 часа семь дней в неделю. Мне важно, чтобы вокруг знали – это продолжается и не закончится ни сегодня, ни завтра. И это – не «проект».
Чехия пока поддержки не оказывала
Конечно, хотелось бы, чтобы и Чехия тоже подключилась к процессу оказания помощи. Сейчас поток людей невелик, но какое-то количество людей, возможно, страна могла бы взять на себя. Очень важен миграционный процесс – это возможность обеспечить этим людям дальнейшую безопасность. Конечно, нужны и денежные средства – людей нужно кормить и содержать. Очень много средств у нас уходит именно на лечение, на восстановление после психологических травм, поскольку именно психика бывает серьезно нарушена. У нас было уже три случая, когда приходилось обращаться к психиатру. Эти люди все переживают очень тяжело, даже изменение обстановки. Когда они выезжают за границу, и они должны рассказывать о себе как о геях, они начинают плакать и кричать, что они не геи. Потом начинают говорить: «Я же не виноват, что таким родился!» Многие даже не знают таких терминов как «гетеросексуал», «гомосексуал», «гей», «лесбиянка». Они никогда не произносили таких слов. Там таких слов говорить нельзя. Единственное, что ты говоришь: «Я в теме».
– Как складываются отношения внутри чеченской семьи, если один из ее членов вдруг понимает, что он другой? Что у него другая сексуальная ориентация?
– Вы упоминали, что часто геи по настоянию семьи вступают в брак. А что происходит с их женами? Ведь для них это тоже – травма.
– О них никто не думает. У нас уже есть целый «клуб брошенных жен». Нам бывает сложно объяснить нашим партнерам в Европе, что у гея может быть жена и ребенок. Однако они есть у каждого второго, ведь если ты хочешь спокойно жить в Чечне, то должен быть женат, и у тебя должны быть дети. Все остальное – твоя тайная жизнь. Как правило, жены не знают, что происходит с их мужьями, и узнают об этом постфактум. У женщины в Чечне нет права голоса, поэтому они принимают ситуацию такой, как она есть. Худший вариант – она будет считаться опозоренной до какого-то колена, в лучшем случае – вернется к своим родителям. Гей или нет – ничто не изменит ментальность жителя Чечни, в том числе отношение к женщине, которая ничего не значит.
– То есть даже несмотря на то, что эти люди находятся в положении притесняемых, это не наталкивает их мысль, что отношение к женщинам – тоже несправедливое?
– Нет, ничего подобного не происходит – «Хоть я и гей, все равно мужчина». У нас была ситуация, когда погибла 19-летняя девочка. У нее был фиктивный брак с геем, который привез ее в Москву. Она обратилась к нам за помощью, потому что муж ее преследовал за то, что она «слишком свободно одевается». «Ты не должна этого делать! Не важно, что я гей, все равно я – мужчина, а ты – женщина! Мы все равно принадлежим к чеченскому народу, главное, чтобы никто ничего не знал!» Мы попытались эту девочку вывезти в другую страну, но она пропала. Мы нашли ее через две недели в Чечне, пытались вернуть в Москву, однако две наши попытки закончились провалом, а потом мы узнали, что человека уже нет в живых. Официальная версия – отказ почек, хотя все окружение понимало, что к этому приложил руку ее брат. Я разговаривал потом с ее мужем, но ни в чем не смог его убедить. Не важно, гей ты или лесбиянка, в Чечне ты чеченец и жить должен по чеченскому закону, даже если живешь в Москве.
Что я хочу сказать напоследок? Я надеюсь, что все закончится так, как мы планируем, и победа будет за нами. Что мы дойдем до Страсбургского суда, и что люди, которые совершали все это, понесут реальное наказание. Я надеюсь, что это свершится.
