"Я не мог подружиться с генералом Воробьевым"

Михаел Коцаб известен как рок-музикант, композитор музыки для кино, бизнесмен и политик. Его политическая карьера была короткая, но яркая. Также как бывают актеры одной роли, Коцаб стал политиком одной темы. Свою короткую политическую карьеру он посвятил выводу советских войск из Чехословакии. В этом году исполнится уже двадцатая годовщина со дня, когда тогда еще Чехословакию покинул последний советский военнослужащий. Им был командующий Центральной группы войск, генерал Эдуард Воробьев. Кстати, Коцаб и Воробьев почти стали друзьями. Но об этом немного позже.

Как получилось, что именно вы стали председателем парламентской комиссии по выводу войск? Почему вы для себя выбрали это направление?

- Уже где-то через пять или шесть дней после «бархатной революции», я подумал, что, в первую очередь, надо заняться самым важным делом – покончить с советской оккупацией. Потому что оккупированная страна вряд ли может считаться свободной… На одной из встреч революционного Гражданского форума мы написали письмо Горбачеву, в котором мы потребовали немедленного начала переговоров о выводе советских войск. Мы сразу же поехали в советское посольство, чтобы передать письмо. Помню, как мы смутились и не знали, что делать, увидев, что перед посольством как раз идет демонстрация. Мы побоялись, что нас увидят и примут за каких-то агентов. С дрогой стороны, мы по дороге позвонили в посольство, и там нас уже ждали. Но, наконец, мы как-то объяснились с демонстрантами и письмо удачно передали. Через неделю нам сообщили, что Горбачев письмо получил и вскоре отреагирует.

Договор о выводу войск был подписан с сегодняшней точки зрения невероятно быстро – уже 26 февраля 1990 то есть всего три месяца после «бархатной революции». Новое чехословацкое руководство настаивало на скорейшем выводе войск, Горбачев и Шеварднадзе пошли на встречу. Но это не значит, что договоренности было достигнуто сразу. Советские власти сначала утверждали, что быстрый вывод войск невозможен.

- Советская сторона аргументировала свою позицию, в первую очередь, тем, что им негде поселить 115 тысяч военных, несущих службу в Чехословакии. Тем более, что быстро стало понятно, что речь идет о выводе войск из еще нескольких стран, и число возвращающихся военнослужащих достигает полмиллиона.

Какова была реакция Чехии?

- Мы отреагировали так, что стали обзванивать разные чешские компании и спрашивали, способны ли они быстро поставить в Советский Союз такие разборные дома, которые легко можно на месте смонтировать. Именно о нехватке жилья и таких домов советская сторона часто говорила. Но, в итоге, Москва сама решила эту проблему. Вывод войск длился полтора года, но вы должны понять, что это просто невероятно короткий срок. Каждую неделю я мог наблюдать какой-нибудь масштабный перевод. То улетали самолеты, то увозили танки, помню как организовали отправку нескольких поездов со снарядами. К этому всему добавились проходящие транзитом эшелоны военной техники из Восточной Германии. Но не думайте, что все прошло легко, как нож по маслу. Однажды нас пригласили в советское посольство, куда приехала делегация из комитета по обороне Верховного Совета СССР. Они сразу заявили, что вывод войск надо немедленно прекратить. Не приостановить, не затормозить, а вообще прекратить. Помню, как эти люди кричали и ругали работников посольства, и как они хамили послу Панкину, будущему министру иностранных дел… Я настоял на том, чтобы в посольство пригласили генерала Воробьева, командующего Центральной группой войск. Пусть он приедет из Миловиц, и выскажется…

Каким человеком был генерал Воробьев?

- Он мне запомнился как очень культурный и интеллигентный человек, который своим поведением очень удивил. Я был просто сражен, услышав, как он расхваливал нашу «бархатную революцию». Он говорил о том, что восхищен, что чехи и словаки смогли свернуть режим, не пролив при этом ни капли крови. Вряд ли мы способны на такое, говорил он о Советском Союзе. Он поразил меня тем, как настаивал на соблюдении всех договоренностей до последнего слова. Если были установлены сроки, то они должны были выполняться, он не позволял ни минуты задержки. Знаю, что позже его отправили командиром на первую войну в Чечне, и он отказался там от выполнения некоторых приказов. Потом он стал политиков правого толка. Сейчас он уже постарел, мне очень хочется повидаться с ним в Москве. Он оставил о себе очень приятное впечатление.

Вы даже стали друзьями?

- Нет, это нет. Я чувствовал, что я не могу себе этого позволить. Вы знаете, трудно подружиться с представителем оккупационной армии. Тем не менее, я испытывал к нему дружеские чувства и если бы мы не стояли, так сказать, по разные стороны баррикад, то мы бы, наверное, стали друзьями. Помню, как во время одного визита в Москву я советовался с нашим послом Добровским, позволить ли Воробьеву обнять меня. В России это нормально. Мы решили, что лучше не надо. Во время встречи я отстранился и мне сталко неловко и жалко Воробьева.

Каким вам запомнилось 21 июня 1991, последний день пребывания советских войск в Чехословакии?

- Это была самая счастливая минута в моей жизни. Это ведь огромное дело, вещь исторического значения. Оккупированная страна и свободная страна - это очень большая разница! В этот день прошел большой торжественный концерт, где выступал Франк Заппа, который тоже был тронут этим историческим моментом. На концерте присутствовал генерал Воробьев, а еще Ален Делон, который тоже считал это событие историческим. Но я был разочарован тем, как чехи «слабо» отмечали это событие. Это же была свобода. Я думал, что в каждом городе устроят фейерверк, а на самом деле ничего подобного не произошло. Я думал, что люди будут радоваться хотя бы так же, как если бы мы забили русским шайбу во время чемпионата по хоккею.

Напомним, что войска стран Варшавского договора вторглись в Чехословакию 21 августа 1968 в реакции на непонравившуюся Москве политику тогдашнего чехословацкого руководства. Советские войска страну покинули только в 1991 году. Вывод войск продолжался полтора года. Вы не боялись, что-то может случиться, в Москве сменится руководство и вывод войск не осуществится?

- Да, я очень боялся. Именно поэтому я спешил и не хотел позволить никакой задержки. Всем чехам я говорил, что мы как на лодке, и ветер пока дует в нашу сторону, и мы обязательно должны доплыть до гавани, пока ветер не переменится. Потому что, раньше или позже, но он обязательно перемениться. Попытки изменить ход истории ведь с советской стороны были.