Алексей Борисович Еврейнов: Чехия - вторая моя родина
Алексей Борисович Еврейнов, экономист, профессиональный организатор выставок, канадец русского происхождения большую часть жизни провел в Чехословакии. В Чехословакии он прожил часть знаменитой довоенной эры, Вторую мировую войну, нелегкие 50-ые годы, и известную «пражскую весну» 1968-го года, после чего он покинул Чехословакию и переселился в Канаду.
- Алексей Борисович, когда собственно, Вы приехали в Чехию?
- Я приехал в Чехию еще ребенком, мне были четыре года, когда я приехал в Чехию, тогда очень многие приехали в Чехию. В Чехии началась так называемая «Русская акция», благодаря которой прежде всего профессора получили возможность заниматься научной работой, ученые могли продолжать работу свою, а молодые люди, некоторые из них даже прошли войну, прошли революцию, участвовали в «белом движении», они могли учиться и получить какую-нибудь профессию. Правда, не все могли получить работу, окончивши, потому что Чехословакия была маленькая страна. Потому некоторые люди, окончившие университет уезжали в другие страны, в Европу, некоторые уезжали в Южную Америку. В начале эмиграции, конечно, в Праге не могли устроиться жить, потому что Прага была до 18-го года таким провинциальным австрийским городом и вдруг стала столицей страны. Конечно, сюда был большой наплыв жителей, выросли разные правительственные органы республики и разные другие организации, которые были связаны с тем, что Чехословакия стала самостоятельной страной. Но поэтому, в начале 20-ых годов развернулось большое строительство и многие русские, которые в начале селились в таких пригородах Праги, как Розтоки, Вшеноры, Мокропсы, Ржичаны, Радошовице, они постепенно находили место в Праге. Кроме того, в Праге были основаны два кооперативных русских обществ, которые построили один дом для профессуры, он так и назывался, «Профессорский дом». Дом был кооперативный, люди делали какой-то вклад по мере возможности и потом сплачивали свой пай. Квартира была дешевле, чем в частных домах, поэтому многие русские селились в районах недалеко от этого дома, потому что, все-таки это было такое место, где устраивались лекции, доклады, и так далее. Эти два дома были построены в кварталах Бубенеч и Дейвице, поэтому многие русские населились там.
- В каких школах учились дети русских эмигрантов?
- Дети ходили в иностранные гимназии, кто ходил в чешскую, кто во французскую, кто в английскую. Чтобы мы свой родной язык и свою историю тоже изучали, то была такая послеобеденная школа, куда мы ходили. Ну и конечно была такая общая компания, поскольку мы ходили в английскую, французскую школы, то естественно, мы параллельно с этим учили и чешский язык, чешскую историю, потому что программа этих школ, английских и французских, конечно тоже содержала обучение чешской истории и так далее. Может быть, слегка смешно сказать, что мы чешскую историю в начальных классах учили по-английски. У нас был учебник, который был издан в Англии, и преподаватель был чех, но он хорошо владел английским языком, и мы параллельно изучали лексику, связанную с историей на английском языке. Опять некоторые предметы, как геометрия, тоже, преподаватель был чех, но хорошо говорил по-английски, и он параллельно нам всегда давал термины чешские, многим, которые потом поступали после гимназии в университеты или в технические училища, конечно, надо было знакомиться также с терминологией чешской.
- Сколько лет Вы прожили в Чехии?
- В общей сложности я прожил в Чехии 45 лет. Я окончил здесь гимназию английскую, поступил потом в экономический институт, но в 1939-м году немцы, которые тем временем оккупировали Чехословакию, Чехословакия перестала существовать, она стала протекторатом «Чехия и Моравия» и немцы, придравшиеся по какой-то причине, была какая-то студенческая демонстрация, в ходе которой был убит немцами студент Ян Оплетал, они закрыли чешские учебные заведения, и мы, русские могли поступать в немецкие высшие учебные заведения, и некоторые поступили. Тут началось такое разделение эмиграции, молодых. Моя семья, мои двоюродные братья и мои ближайшие друзья, мы были солидарные с чехами и не воспользовались этой возможностью, некоторые же воспользовались, это была молодежь, которая имела такой более правый уклон, они были больше националисты, они примкнули к такой молодежной организации, русский «Национальный союз молодежи». Они были, конечно, очень анти-большевицки настроены, мы, скажем, были тоже, но мы это не переносили на наше поведение. Они-же поступали в немецкие университеты, потому что они считали, что надо себя готовить к послевоенной жизни. Немцы войну проиграют, Росия станет свободной, коммунизма не будет, и тогда России будут нужны кадры, поэтому нашей обязанностей является получить образование. Но у нас был другой взгляд, компания наша была такая сплоченная, но это нас немного разъединило.
- Вы помните, каким был коммунистический путч 1948-го года в Чехии?
- Чехословакия формально тогда еще была независимой, здесь существовала демократическая республика, но, конечно, присутствие Советского союза и влияние на политику было очень сильное, хотя симпатии населения были скорее на стороне западных союзников. Когда случился правительственный кризис, то коммунисты этим воспользовались, и сделали переворот, захватили власть, и этим демократическая Чехословакия закончила свое существование. Первые годы, конечно, были довольно сложные, потому что как во всех странах социалистического блока нужно было обязательно найти изменников, раз нашли их в Советском союзе, это значит, что их надо найти и здесь. Поэтому, конечно, были чистки всякие, и очень многие, конечно, были не только арестованы, но были и расстреляны. Это был период, когда нужно было быть очень осторожным. Люди стали еще меньше выступать, и общались только с людьми, которых хорошо знали. Я работал тогда в одном предприятии, во главе его тогда, конечно, были коммунисты, но многие из них записались в партию не из-за убеждения, а скорее из-за того, чтобы место сохранить. Некоторые, у которых были родственники, которые попали в неприятное положение, из-за того, чтобы их с ними не связали, и тому подобное.
- А как Вас, русского, в 60-ые годы воспринимала чешская среда?
- Несмотря на то, что я был русский, у меня были очень хорошие отношения с моими чехами-коллегами, потому что они видели, что я русский, но я не коммунист, и не советский человек. Люди быстро ориентировались, узнавали, кому можно верить, кому нельзя верить, кто серьезно верит и работает во всяких комитетах, а кто только, так сказать, для видимости. И так жизнь текла, постепенно, особенно после смерти Сталина и Готвальда, некоторые послабления начались, а то были, конечно, жестокие меры. Очень многие были арестованы, расстреляны также, прежде всего люди, принадлежащие к буржуазному классу, у которых были деньги, предприятия, те пострадали больше всего. И те, которые до этого года занимались какой-нибудь политической работой, или были в партии национальных социалистов, или что-нибудь другое. Ну и постепенно началось ослабление. В середине 60-х годов было больше свободы и в газетах, стали писать более свободно, литература появилась, которая не совсем открыто, но критиковала существующий режим, потому что, конечно, в основном, население было настроено против коммунизма.
В этом году Алекцею Борисовичу исполнилось 85 лет.
