Чехи спели Júzuru по-японски. Единственные в Европе.

Сегодня мы продолжим рассказ о постановке японской оперы Júzuru в чешском городе Опава, премьеру которой в рамках торжеств по случаю 50-летия установления дипломатических отношений между Чехией и Японией осуществил Силезский театр в прошлом году. Опера Júzuru («Вечерний журавль») была написана по мотивам старинной японской сказки и повествует о простом крестьянине, который спас от смерти журавля.

Птица из благодарности обернулась женщиной и стала ему доброй женой. Из любви к мужу женщина-журавль ткет из своих перьев редчайшую материю, которую муж выгодно продает. Жадность и зависть соседей, как и его собственная алчность, способствуют концу идиллической любви. Júzuru чрезвычайно популярна в Японии, также как «Проданная невеста» Б. Сметаны в Чехии.

Дирижировал оперой Ян Снитил, который не скрывает, что любовью к Júzuru его «заразила» японская супруга Масако.

«Идея эта тесна связана с тем, что мы вместе с моей женой, работавшей в театре в качестве концертмейстера, разделяем убеждение, что красота универсальна и влияет на человека вне зависимости, к какой расе или культуре он себя относит. Отсюда был один шажок к мысли о постановке оперы».

Чехия является единственной страной в Европе, где была реализована постановка на японском, и второй страной в мире, где решились представить «Вечернего журавля» на языке оригинала.

«Супруга мне помогла значительным образом, ведь далеко не каждый театр может себе позволить японского концертмейстера, который будет учить актеров правильному японскому произношению. Мы ведь планируем гастроли в Японии, так чтобы это был правильный японский, который поймут сами японцы, и вообще чтобы актеры понимали способ мышления японцев».

Дирижеру Снитилу помогала не только супруга Масако, но и дочь Франтишка Сейна, которая перевела либретто японской оперы на чешский язык. Кроме роли переводчицы, Сейне по ходу репетиций пришлось побывать суфлершей.

«Певцы говорили – без тебя или без твоей подсказки мы просто не можем. Я сейчас была в Японии и когда отсутствовала, подсказывать приходилось моей маме. Частенько случается, что актеры со сцены уже моргают глазами, нуждаясь в словечке», рассказывает дочь дирижера чешско-японского происхождения.

Франтишка Сейна очарована не только музыкой страны Восходящего солнца. Когда ее отец репетировал в местном театре оперу «Далибор» родоначальника чешской романтической школы Бедржиха Сметаны, одаренная девушка принялась за перевод ее либретто. Пылиться в ящике стола ему, к счастью, не придется. Осенью 2009 г. Силезский театр планирует познакомить японскую публику как с Júzuru, так и с историей рыцаря Далибора, чей образ стал для Сметаны олицетворением народного героя,

Каждый зритель видит и внутренне откликается на различные моменты оперного повествования и по-своему объясняет происходящее. А в чем, по мнению дирижера, состоит основной смысл этой старинной сказки?

«Для меня ключевым в Юзуру является ощущение летучести и красоты, которое и есть лейтмотив японского искусства. Может быть, потому оно так и красиво, что недолговечно. Так же и эти отношения главных героев оперы – они красивы, несмотря на то, что завершатся, и стоят того, чтобы это прожить, хотя грусть и боль расставания останутся».

Партию главной героини Тсу (Цу), женщины-журавля, исполняет Катарина Йорда Крамолишова. Оказалось, что трудность овладения японским отнюдь не связана с так называемой "фонетической базой", которая в данном случае очень узка.

«Отличие состояло, главным образом, не только в японском произношении, но в первую очередь в понимании этого языка, потому что на японском все наоборот и для того, чтобы выразить определенную мысль, я должна дойти до конца арии, чтобы объяснить зрителю, что я чувствовала вначале. То есть это принесло мне опыт, что в мире существуют языки, которые для нас, европейцев, труднодоступны, особенно поначалу», - признается исполнительница единственной женской роли в японской опере.

За женщиной-журавлем приходят детишки, которые зовут ее поиграть с ними. Детские партии исполняли юные солисты Опавского детского хора «Домино».

«Дети по большей части в этой опере поют нечто вроде наших скороговорок. У них память лучше, чем у взрослых, так что выучить японский текст для них было проще. Вообще, я думаю, что они в ходе обучения японскому вдоволь насмеялись, и что делают это с большим удовольствием».

Можно только подтвердить слова дирижера. Дети не только с удовольствием поют, но и с улыбкой в перерыве раздают сделанные ими самими желтые, зеленые и розовые оригами. В данном случае японское исскуство складывания из бумаги послужило возникновению карманного варианта тезки оперной героини - вечернего журавля, который зрители уносят на память о знакомстве с японской сказкой.

Созданию иллюзии японской культуры способствовал также японский режиссер Токйо Кенет Оска.

«Для меня сотрудничество с японским режиссером было приятным также ввиду того, что господин Оска способен чтить музыкальное содержание произведения, что сегодня отнюдь не является правилом. Это был полноценный диалог. Его режиссерская работа отталкивалась от музыкальной основы, не переча ей, и это было очень отрадно», - признается дирижер Ян Снитил.

Прибавьте ко всему этому хореографию, подхватывающую своеобразные движения японцев с наклоном корпуса вперед, а в случае завистливого соседа Юнзу – неотразимо вкрадчивые, и выдержанную в стиле японских литографий сценографию Даниэла Визнера и вы поверите, что японский вечер не мог не удаться.