Чехия в НАТО. Двадцать лет спустя
В марте 1999 года Чешская Республика вошла в Североатлантический альянс. За это время чешская армия стала полностью профессиональной, ее военнослужащие принимают участие в операциях НАТО за рубежом. О том, какую роль в политике Чехии играет Североатлантический альянс сегодня – в эпоху гибридных войн, вооруженного конфликта на Донбассе и антинатовской позиции России, рассказывает генерал Петр Павел, занимавший ранее пост председателя Военного комитета альянса.
– Простой ответ звучал бы так: потому что и 2019 год – не более безопасен, чем предшествовавшие. Напротив, мы можем сказать, что ситуация усложнилась: появляется больше угроз, которые становятся все более многоликими. Так что наше членство в НАТО мы считаем гарантией своей безопасности, и в 2019 году мы в ней так же нуждаемся, как и в предыдущие годы.
– С 1999 года, когда в НАТО вступила Чешская Республика, а также Венгрия и Польша, блок существенно расширился. В Североатлантический альянс вошли страны Балтии, Албания, некоторые балканские государства. Насколько это отразилось на возможностях НАТО в плане реагирования и скорости проведения операций?
– Часто можно слышать, что из-за большого количества членов и необходимости всегда находить компромиссное решение Альянс «неповоротлив», и что сегодня, когда ситуация развивается очень динамично, такой неповоротливый организм не может соответствующим образом реагировать на меняющуюся ситуацию. Я должен, однако, сказать, что и сейчас, когда НАТО разрослось до 29 членов, а скоро их, по-видимому, станет 30, координирующие механизмы остаются достаточно гибкими, включая ситуации, требующие немедленной реакции, – для этого существует заранее согласованный и одобренный на политическом уровне комплекс мер, которые имеет право осуществлять командование, и, скажем, в случае внезапного ракетного удара командующие могут дать адекватный ответ без того, чтобы созывать 29 дипломатов или военных для одобрения этого шага. Так что я уверен – и при 29 государствах-членах у Альянса есть механизмы для быстрого реагирования.
В 2019 году 58% граждан Чехии поддерживает членство в НАТО и 22% выступает против
– НАТО имеет не только военную, но и, разумеется, политическую плоскость. Вы видите какие-либо возможности сотрудничества с Россией, которая устами президента Путина открыто критикует Североатлантический альянс, называя его «агрессивным блоком, угрожающим интересам России»?
– Прежде всего, в настоящее время я не говорил бы о «сотрудничестве с Россией». Хотя НАТО поддерживает контакты с Россией как на политическом, так и на военном уровне, говорить о сотрудничестве, очевидно, все же нельзя. Оно было остановлено после аннексии Крыма, после действий России на оккупированной территории Донбасса. Пока что идут интенсивные попытки установить продуктивный диалог, однако не на том уровне, на каком он находился до аннексии, то есть в период полноценной работы совета НАТО–Россия, занимавшегося решением целого ряда вопросов. В настоящее время этот спектр ограничен, он касается, прежде всего, Украины и затрагивает неотложные проблемы, которые могут вызвать эскалацию напряженности или перерасти в конфликт, а также различные ЧП в ходе учений: сближения в воздухе, на море на более короткой дистанции, чем это допустимо правилами безопасности, а также координация действий в кризисных регионах. В последнее время это была, прежде всего, Сирия.
– Когда вы работали в Брюсселе, будучи высшим военным представителем НАТО, вам приходилось там общаться со своими российскими коллегами-военными?
– В период своего целенаправленного курса на партнерство с Альянсом Российская Федерация была представлена в Брюсселе достаточно большой делегацией. Ее численность снизилась после того как сотрудничество было заморожено – до того дня, пока Россия не вернется к соблюдению международных правил. Контакты были урезаны, тем не менее, российские военные в генеральском чине по-прежнему присутствуют в Брюсселе. Я несколько раз вел переговоры с представителем России, поскольку мы пытались установить контакт на уровне военных с высшим командованием – между начальником Генштаба российской армии, мною как председателем военного комитета и верховным главнокомандующим вооруженных сил в Европе, что нам за два года удалось осуществить. Я лично встречался с генералом Герасимовым в Баку, а два месяца спустя с ним провел переговоры Верховный главнокомандующий Объединенных вооруженных сил НАТО в Европе генерал Скапарротти. Так что контакты с российскими военными были раньше и существуют сегодня.
С 2005 года в Чехии отменен призыв – армия стала полностью профессиональной; добровольцы могут стать резервистами
– Тот, кто бывает в России, знает, что обычные россияне, жители городов и деревень в разных регионах, с разным уровнем образования и из разных социальных слоев, действительно считают, что НАТО представляет для России угрозу. Не последнюю роль здесь играют официальные российские СМИ. Что можно на это ответить?
– Я тоже сталкивался с подобными настроениями. Мы много раз обсуждали это и с официальными представителями РФ в Брюсселе, и с партнерами, которые, скажем так, традиционно ближе к России, как, например, Сербия. И я не раз пытался перевести этот спор в конкретную плоскость. Например, когда мы разговаривали с генералом Герасимовым, я хотел, чтобы каждый из нас составил список из 10 самых серьезных опасений, которые мы испытываем в отношении противоположной стороны, чтобы их конкретно обсудить. Разумеется, одно дело – дискуссия, основанная на фактах, которую ведут военные, когда можно проверять цифры, когда есть ясные аргументы, и совершенно другое – политическая дискуссия. Там все не так просто. Однако когда речь идет о военных, то мы очень быстро можем установить, например, представляет ли военное присутствие в Прибалтике реальную опасность для России, или это было адекватным ответом на ситуацию в Украине, и является ли это соразмерным по масштабам ответом.
Дать ответ гражданам России, я думаю, можно будет только тогда, когда у нас будут нормальные средства для общения. До сих пор, я боюсь, коммуникация на нормальном уровне не установлена. Поскольку мы не используем все имеющиеся возможности, как транслировать нашу точку зрения русским, и, наоборот, как российская точка зрения может быть донесена нам. Речь идет только о том, чтобы понять аргументы друг друга, - это путь к тому, чтобы рассеять опасения, зачастую не имеющие под собой почвы. А обоснованные опасения попытаться снизить с помощью построения прозрачного механизма для создания взаимного доверия, чтобы с обеих сторон эти страхи исчезли.
– Сегодня в нашу жизнь вошло такое понятие как «гибридная война», которую может вести не только государство, но и, например, некая силовая группа. Характерной чертой этой войны может быть то, что она перекочевала в киберпространство. Это могут быть и хакерские атаки, и кампании по дезинформации – то, что принято называть информационными войнами. Как реагирует на эти вызовы НАТО?
За 20 лет в ходе военных операций за рубежом погибло 19 чешских военнослужащих
– Три базовые задачи Североатлантического альянса были сформулированы в Стратегической концепции 2010 года и с тех пор никак принципиально не менялись. Главная задача НАТО – коллективная оборона и подготовка к обороне. И даже если все прочее перестанет работать, то именно оборона является, по сути, основой всего союза. Две другие цели – это кризисное управление, то есть, прежде всего, участие в различных военных миссиях и операциях, в том числе в обеспечении коллективной безопасности, включающей сотрудничество в настоящее время более чем с сорока странами-партнерами. Сюда также относятся задачи, связанные с появлением новых угроз. Прежде всего, это кибернетические угрозы, которые мы обобщенно называем гибридными. Противостоять им приходится не только НАТО в целом, но и странам-членам блока. Задача НАТО – защищать все структуры Альянса, предоставлять помощь отдельным членам и осуществлять координацию при организации их кибернетической защиты. Подобный принцип действует и в отношении гибридных угроз.
– Каким должно быть НАТО, с точки зрения вас как военного, чтобы оставаться важным элементом международной безопасности и ее гарантом, прежде всего на Европейском континенте?
– Поскольку угрозы, которым подвергается наша безопасность, в ближайшее время не исчезнут, необходимо, чтобы Североатлантический альянс твердо придерживался своих принципов, оставаясь гибким, когда речь идет о реагировании на новые угрозы, появление новых технических средств, новых способов использования вооруженных сил, новые формы ведения вооруженных конфликтов, включая гораздо более широкое использование невоенных инструментов, как мы видим это сегодня. Разумеется, очень важно, чтобы блок сохранял свое единство. Это – та основа, которая в будущем может принести НАТО успех, поскольку именно в единстве заключается сила, как банально бы это ни звучало. И если мы позволим разнице во взглядах, которые есть и всегда будут у разных стран, перерасти в раздоры, Североатлантический альянс, конечно, начнет утрачивать свою роль, а этого мы никак не можем допустить.
Петр Павел родился 1 ноября 1961 года. В 1983 году окончил Высшую военную школу наземных войск в Вышкове. В 1980 годы являлся членом компартии. В 1988–1891 годах учился в Военной академии в Брно, стажировался в Великобритании. Служил в десантных войсках и военной разведке. Участвовал в операциях миротворческой миссии ООН в Югославии. Работал в Минобороне Чехии. В 2012 году был назначен начальником Генштаба Чешской армии. В 2015–2018 годах – председатель Военного комитета НАТО.
