«Если бы Россия соблюдала правила войны, жертв среди мирного населения было бы куда меньше»
Война в Украине – это сотни убитых мирных жителей, разрушенные города, свидетельства о пытках и мародерстве. После Югославии вторжение России в Украину – второй конфликт в новейшей истории Европы, где военные преступления носят массовый характер. Предстанут ли виновные перед судом? И к каким выводам пришли эксперты ОБСЕ?
На вопросы «Чешского Радио» отвечает член миссии ОБСЕ, сотрудница юридического факультета Карлова университета, глава Института международного права Вероника Билкова.
«В Украине мы отметили нарушение всех прав человека»
– Что входит в сферу деятельности наблюдательной миссии Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе? Это исключительно нарушения прав человека?
– Наша миссия была несколько шире: она касалась не только прав человека, но и международного гуманитарного права, действующего в ходе вооруженных конфликтов. Там мы тоже отметили нарушения: как в большей степени со стороны Российской Федерации, так в некоторых случаях и со стороны Украины. Гуманитарное право применяется конкретно во время военных конфликтов. Оно регулирует, как стороны должны вести себя по отношению друг к другу и к людям, которые окажутся в их власти: к военнопленным и гражданским лицам.
– Какие именно нарушения фиксирует ОБСЕ в Украине?
– Если говорить конкретно о нарушении прав человека, то мы зарегистрировали нарушение большинства из них. Мы рассматривали нарушения не только базовых прав – на жизнь, запрет на пытки, свободы передвижения, но также обращали внимание на нарушение социальных и экономических прав – на образование и медицинское обслуживание, потому что и они очень важны и затронуты сегодняшним вооруженным конфликтом. Мы отметили нарушение всех прав человека, которые только можно себе представить.
– Можно ли говорить о том, что Россия наносит систематические удары по гражданскому населению Украины?
– Следует сказать, что при вооруженном конфликте, увы, всегда случаются жертвы среди мирного населения, и международное гуманитарное право допускает, что такие потери бывают. Однако там должны соблюдаться четкие правила. Стороны конфликта обязаны максимально разграничивать гражданское население и военные силы противника и никогда целенаправленно не атаковать мирных жителей. Проще говоря, если ожидается гибель большого числа гражданских, удар наносит запрещается. Наше расследование показало, что если бы российская сторона соблюдала эти базовые правила, то потери среди гражданского населения хоть и происходили бы, но в гораздо меньшем масштабе.
– Наблюдатели ОБСЕ сообщают, что «российская армия, вероятно, допускает нарушение прав человека». Почему в этой резолюции сохраняется слово «вероятно»?
– Все преступления – как против человечности, так и военные преступления – совершаются конкретными людьми. То есть требуется установить не только факт преступления, например, убийство, но нужно также найти человека, который несет за это ответственность. А этого за время нашей достаточно краткой работы – а она продолжалась всего три недели – мы не могли сделать.
– Какие нарушения прав человека вы обнаружили с украинской стороны?
– Мы выявили действия, относящиеся к так называемому «народному восстановлению справедливости». Например, если кого-то считали преступником или российским шпионом, то люди спонтанно начинали его избивать. Были установлены и случаи, когда человек в результате такой народной расправы умирал. И пока у нас нет информации о том, чтобы такие случаи были досконально расследованы. У нас даже есть данные, что в некоторых случаях к этим действиям подключались представители власти.
– Это первый официальный доклад, составленный Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе. Следует отметить, что члены миссии не побывали непосредственно на территории, где происходили нарушения, – ОБСЕ не могло послать туда экспертов по соображениям безопасности. Не могла гарантировать безопасность и приглашающая сторона, то есть Украина. На что, в таком случае, опирались эксперты? Из каких источников черпали сведения?
– Поскольку мы не находились непосредственно на месте, то старались компенсировать это использованием всех доступных материалов, показаний свидетелей, рассказов очевидцев. Первым источником служили СМИ – как западные, так и российские, поскольку мы, разумеется, пытались ознакомиться и с точкой зрения и второй воюющей стороны. Еще одним источником служили отчеты правительственных и неправительственных организаций, которые занимаются конфликтом в Украине. Из официальных организаций я могу назвать ООН, у которой в Украине всё ещё действует миссия по правам человека. Когда появляется информация о нарушении, она старается направить на место своего сотрудника, чтобы собрать как можно больше информации, поговорить с людьми на месте, на основании чего ООН составляет доклад. Также там работает много неправительственных организаций, как украинских, так и иностранных, которые действуют непосредственно в зоне конфликта.
– Как вы оцениваете информацию, которую вам предоставляла российская сторона?
– Это несложно: российская сторона никаких сведений нам не предоставила. В начале нашей работы мы послали российской стороне письмо с запросом о сотрудничестве, поскольку конфликт в Украине в большой степени касается Российской Федерации. Однако нам пришел ответ, что этот механизм Россия не считает подходящим для оценки событий, и поэтому они не готовы с нами в какой-либо форме сотрудничать и послали нам ссылку на сайт Министерства обороны РФ и других российских структур. Из этих материалов мы потом и исходили. Но это была наша единственная связь с российской стороной.
– Символом военных преступлений российской армии стал город Буча в Киевской области. Попали ли в ваш отчет совершенные там зверства?
«В случаях с роддомом и театром в Мариуполе мы и пришли к выводу, что реальной является версия украинской стороны»
– Мы рассматривали ситуацию, сложившуюся к 1 апреля, то есть в наш доклад события в Буче и других местах, откуда стали поступать подобные сообщения, не вошли. По большей части у нас были данные о похищении людей, которых подвергали пыткам. Например, когда человеку надевают на голову мешок, он слышит выстрелы и не знает, стреляют это в него или нет, и думает, что лишится жизни. Часто жертвами подобных похищений становились журналисты, правозащитники, борцы за права меньшинств и представители местной власти – мэры населенных пунктов.
– Российская сторона неоднократно называла и называет публикации о зверствах на оккупированных ее армией территориях «провокациями» и «фальсификациями». Встречались ли вы с чем-то подобным? Были действительно выявлены какие-то инсценировки преступлений с украинской стороны?
– В подобных обвинениях нет ничего нового – они встречаются в контексте любого крупного инцидента. Мы подробно рассматривали два случая, касающиеся Мариуполя: роддом и театр. В обоих случаях мы пришли к выводу, что реальной является версия украинской стороны, то есть речь действительно идет о действиях российской армии. При этом в обоих случаях есть признаки, свидетельствующие о том, что это был целенаправленный, умышленный удар.
Помимо Вероники Билковой от Чехии, в экспертную группу ОБСЕ входили также представители Австрии и Швейцарии.
