Игорь Станкевич: «Такого зверства мы не ожидали»
Насилие, проявленное белорусскими силовыми структурами по отношению к демонстрантам, протестующим против фальсификаций результатов президентских выборов в Республике Беларусь и требующих отставки Александра Лукашенко, возмутило членские страны ЕС. Об этом также заявило чешское правительство и парламентарии. Со всех сторон звучат призывы строго наказать виновных в жестоких избиениях людей.
«Если хоть один спровоцирует что-то здесь – разберемся жестоко!» – так угрожал Лукашенко одному из рабочих во время посещения Минского завода колесных тягачей. Это было 17 августа. А днем позже появилось сообщение о награждении 300 белорусских силовиков «за безупречную службу», который, как пишут в СМИ, был подписан Александром Лукашенко еще 13 августа. К этому моменту всем уже было известно о тысячах белорусских граждан, арестованных с 9 по 12 августа, и об их избиениях сотрудниками «органов белорусского правопорядка».
Одна из наград «за безупречную службу», вероятно, была вручена и за ребра члена правозащитной организации «Белорусский Хельсинский Комитет» Игоря Станкевича, задержанного и «пропущенного через строй» ОМОНовцев.
Игорь Станкевич уже не в первый раз принимал участие в наблюдательских миссиях во время выборов. В интервью Ленке Кабргеловой, возглавляющей Информационный подкаст «Чешского Радио» «Виноградская 12», представитель правозащитной организации рассказал о выявленных им и его коллегами фальсификациях, а также об особой жестокости, проявленной белорусскими силовиками к гражданам своей страны.
Игоря Станкевича ОМОН задержал 11 августа, когда он, проезжая на велосипеде, остановился у районного управления милиции
– У нас отключили интернет. У нас договор о предоплате, поэтому необходимо было сделать перерасчет в связи с неоказанием услуги. Поэтому во вторник, 11 августа, я отправился в «Белтелеком».
Мой обратный путь, а я ездил на велосипеде, лежал около районного управления милиции.
Там я увидел несколько автобусов и в одном из них сидели милиционеры. Я остановился и начал их снимать. Потом обернулся и вдруг вижу, что ко мен уже бегут пять здоровенных мужиков в экипировке – кто-то в шлеме, кто-то по пути бронежилет надевает. Кричат – «Не сопротивляться!». Хотя я и не сопротивлялся, но мне заламывают руки и бросают лицом на асфальт. Потом в позе полуприседа, когда руки далеко за спиной, а голова почти у колен, меня загнали в здание управления на четвертый этаж. Вели меня два сотрудника милиции, один из которых все время пытался меня ударить головой, то об стену, то об дверь, но я старался уворачиваться. Там меня бросили на пол. Это был актовый зал РУВД Московского района.
«В зале пахло мочой, кровью, калом – это были следы предыдущего разгона – и шла обработка помещения»
Тут встал вопрос, что же со мной делать, так как я мешаю уборке. Один дед сказал, что мне надо сыпануть хлоркой в лицо, а потом еще предложил – не хочу ли я спирту. Я не пью, поэтому естественно, что отказался. Только потом я понял, что это была провокация. Если бы потом мне делали освидетельствование у врачей, то выяснилось бы, что у меня в крови алкоголь, и они просто заявили бы, что я был пьян.
Меня задержали днем около 16.15 после полудня – забрали телефон и другие вещи. Потом нас спустили на первый этаж и тоже бросили на кафельный пол. Тут я сказал, что хочу связаться с адвокатом. Я соврал, что у меня есть юрист по договору. Мне сказали, чтобы я ждал.
Потом меня вновь вызвали и с заломленными назад руками отвели в отдельную комнату – обычный кабинет, где следователи работают. Там атмосфера была угрожающей – стоят щиты, стулья по кругу, пятеро мужиков в масках и больше никаких опознавательных знаков. Только видно, что у них штаны, как у ментов и обувь. Меня поставили на колени, голова вниз, на руках туго застегнуты наручники. И начали меня избивать.
В промежутках между ударами, рассказывает Игорь Станкевич, ему задавали вопросы по поводу работы, зарплаты, его подчиненных. Когда в обнаружили у него флеш-диск с надписью «Польское Радио», то тут же назвали польским шпионом. Никого не интересовали объяснения, что флешка была Игорю подарена уже давно, еще во время пребывания в Санкт-Петербурге, что он занимается темой репрессий.
«Если бы я сказал, что намерен выставить фотографии в социальных сетях, то они меня бы просто убили»
– Я им объяснял, что сделанные фотографии мне нужны были для демонстрации моим дочерям, которые приехали в этот день в Минск, чтобы они все видели сами и не ходили ни на какие акции. Мне пришлось им так объяснить, потому что, если бы я им сказал по поводу намерения выставить фотографии в социальных сетях, то они бы меня просто убили.
Потом меня, назвав активистом, который организует беспорядки, вновь поставили на колени и опять начали бить.
Затем меня опять отправили на четвертый этаж, куда в это время начали привозить задержанных с других акций. Меня бросили на пол, с трудом сняли металлические наручники, которые были застегнуты очень туго, и сменили их пластиковыми. Было ужасно больно. У меня до сих пор пальцы онемевшие, так как нарушено кровообращение.
После избиений людей осматривали, заставляя снять брюки и трусы. Если ниже спины еще оставались белые места, то избиения продолжались. Игорю «повезло», интересовавшее милиционеров место оказалось уже синим и его посадили с вытянутыми руками вперед лицом вниз, чтобы он никого и ничего вокруг не видел.
Голову поднять нельзя, спать нельзя. Поднимешь голову – получишь удар дубинкой.
Можно было только слушать, как матерятся и орут на задержанных ОМОНовцы, которые, как описал Игорь Станкевич, внешне, и не только, очень походили на средневековых палачей.
«Активистов помечали желтой краской, а потом били особенно жестоко»
Били задержанных мотоциклистов, которых силовики называли координаторам. Били врачей, которые запаслись бинтами и перекисью водорода вышли на улицу помогать раненым. Среди задержанных, рассказывает Игорь Станкевич, были программисты, работники метро, артисты, предприниматели.
Избиения продолжались всю ночь. Только на следующий день, погрузив в до отказа набитый людьми автозак, Игоря Станкевича после полудня отвезли в минский спецприемник-распределитель на Окрестина. Избиения продолжались и там.
– Там же проходило судилище. Меня обвинили в том, что я стоял возле РУВД махал руками, выкрикивал лозунги и матерился. Это самое мягкое, что они могут придумать. Многих обвинили в неповиновении милиции, а это уже уголовно наказуемо.
Игорь Станкевич попал в категорию «штрафников». От более серьезного обвинения, возможно, как он сам считает, спасло то, что у него на иждивении несовершеннолетние дочери.
После возвращения домой Игорь Станкевич обратился в травматологический пункт, чтобы врачи зафиксировали нанесенные ему ОМОНовцами побои. Однако такого рода информация в Беларуси передается немедленно в соответствующие органы. Через пару часов правозащитнику позвонили и предложили посетить следователя в том же РУВД, где его били всю предыдущую ночь, чтобы дать показания.
Чтобы вновь не стать «тренажером» по оттачиванию техники ударов по ребрам для ОМОНовцев Игорь Станкевич решил временно покинуть Беларусь.
«Меня обвиняли в том же, что и моих прадедушку и прабабушку»
– Вы неоднократно выступали наблюдателем на выборах и одновременно занимаетесь историей, в том числе пытками, происходившие во времена сталинизма, вы прекрасно знаете характер режима в современной Беларуси. Вы ожидали такого применения силы?
– Такой жестокости я не ожидал, но раньше я и не попадал в такие «передряги». Нечто подобное происходило в 2010 году, но я в тот момент жил в России. Меня поразило, что меня обвиняли в том же, в чем некогда обвиняли моих прадедушку и прабабушку, – что они польские шпионы. Именно за это их и расстреляли. С тех пор прошло восемьдесят лет, а ничего не поменялось – опять ищут польских шпионов, пытают. Я читал много протоколов допросов и знаю – если человек в чем-то признавался, он подписал себе смертный приговор. Если же все отрицать, говорить: «Просто шел мимо, ничего не знаю», есть шанс уцелеть. Возможно, если бы я сказал, что я журналист, наблюдатель, то меня бы просто убили.
– Какие впечатления у вас от того, что демонстрации в стране продолжаются? Недавно опять прошла крупная манифестация в Минске. В каком направлении это будет развиваться?
– У меня очень позитивное впечатление, я жалею, что сейчас не там, потому что я бы опять туда пошел. Меня очень вдохновляет ощущение, что мы вместе можем сломать этот бесчеловечный фашистский диктаторский режим. Понятно, что Лукашенко пытается тянуть время. Он сказал: «От власти вы можете меня отлучить, только если убьете. Я понимаю, что возможно – это единственный вариант, как произошло с Чаушеску в Румынии, но крайне не хотелось бы.
«С Лукашенко нет смысла вести диалог – он неадекватный и больной человек»
Если раньше в ходе электоральных кампаний протест захлебывался, когда задерживали 600–700 человек, то сейчас было арестовано 6–7 тысяч, а протест нарастает. То есть репрессии и пытки людей не остановили. Начинаются массовые забастовки, охватывающие все больше предприятий. Я надеюсь, что когда кончится карантин, я вернусь уже в другую страну, без этого сумасшедшего диктатора – психически больного человека. Он всем очень сильно надоел – 26 лет все было зажато, люди работали по временным контрактам, за малейшее нарушение могут дать 15 суток, избить на улице. Людей очень возмутила бессовестная ложь по поводу результатов выборов, когда все понимали, что за Лукашенко никто не голосовал, но «нарисовали» ему 80%. Люди в шоке от устроенных им пыток. Сейчас одно из основных требований – освободить политзаключенных, провести расследование, наказать палачей, которые пытали. То есть люди испытывают сильный гнев и потому выходят на улицы. У нас даже появился анекдот. Человек идет с работы, на него налетают, затаскивают в автобус, он кричит: «Не бейте меня! Я голосовал за Лукашенко!» А ему в ответ: «Врешь! За Лукашенко никто не голосовал!»
– Вы думаете, есть смысл вести диалог с Лукашенко и людьми из его окружения?
– С людьми всегда есть смысл вести диалог, но с Лукашенко – нет, он неадекватный и больной человек. К тому же он понимает, что если он сейчас уйдет, отступится, его осудят по многим политическим статьям, в том числе за политические убийства, которые происходили в конце 1990-х и в 2000-м. Ему есть, что терять, и он не уйдет, так что либо его снимут и посадят, либо он всех пересажает и сломает. Однако есть шанс – структура власти начинает шататься, многие люди начинают выходить из состава органов, идут забастовки, давление нарастает.
«Возможно, Путин не станет поддерживать падающий режим»
– Вы опасаетесь вторжения со стороны России?
– Честно говоря, да, но есть аргументы в пользу того, что Путин не будет поддерживать падающий режим, не станет вводить войска, поскольку он очень дорого заплатил за Крым и Украину, и, возможно, он не захочет еще раз влезать в подобную историю. Однако я не могу дать гарантий – я не Ванга, предсказывать не умею.
