«Историю государства можно проследить по карикатурам»
До конца ноября в пражском Чешском центре в рамках «Российского сезона» была открыта выставка двух замечательных российских карикатуристов - Бориса Ефимова и Игоря Смирнова. На экспозиции, которая вызвала большой интерес у чешских зрителей, было представлено около 70 их работ. Борис Ефимов, которому ныне исполнилось 106 лет, собирался по случаю выставки также посетить чешскую столицу, однако по состоянию здоровья не смог. В Праге состоялась беседа с Игорем Смирновым и чешскими карикатуристами.
Игорь Смирнов принял также приглашение посетить студию Радио Прага.
«Карикатура как музыка, а в музыку входят и песни, и арии, и частушки. Карикатура это объемное слово, там есть шутки и черный юмор, и шаржи, и бытовой юмор, и политическое, и сатира - все что угодно, направлений - миллион».
- Вы упоминаете о множестве жанров, в которых раскрывается карикатура. Вы, насколько я знаю, были руководителем группы, которая инициировала создание Музея карикатуры. Стремились ли вы показать широту возможностей карикатуры или ее временной диапазон и удалось ли это?
«Вы знаете, вот уже, наверное, лет десять я занимаюсь созданием в Москве Музея карикатуры, и, понимаете, как об стенку горох. Все говорят - да, это гениальная идея, это фантастика, это нужно, и все тонет в каком-то бюрократическом болоте, нет здания, нет денег. Я с Борисом Ефимовым -ему сейчас исполнилось 106 лет - я брал его как флаг и шел с ним в министерство культуры, нас встречали, поили коньяком, кофе, Швыдкой говорил - да, Борис Ефимович, Игорь, это великолепно, но у меня нет здания, все здания у Лужкова. К Лужкову пришли, он - это прекрасно, это великолепно, но у меня нет денег, понимаете? А идея... русская карикатура с ее историей - это великолепный пласт, я вообще хотел показать карикатуру, начиная от лубка и до современной. Была дореволюционная карикатуры, потом произошел переворот, революция, война, всю историю государства, неважно России ли или Чехии, можно проследить по карикатурам».
- Кроме ретроспективы развития российской карикатуры, я предполагаю, вы хотели поддерживать связи с юмористическими организациями за рубежом. Существуют ли сегодня эти связи?
«Да, контакты есть, наших художников прекрасно знают за рубежом, мы много участвовали в международных конкурсах. У нас, у русских карикатуристов, наверное, больше всего призов в мире, больше, чем у остальных. Я не хвалюсь, что мы там самые умные или самые талантливые, но факт остается фактом. Дело в том, что когда-то было трудно свои рисунки напечатать в прессе, мы рисовали не то, что хотели, в своих рисунки мы вкладывали какой-то второй, третий смысл, чтобы люди что-то видели. Посылали свои рисунки за рубеж, и только там наши рисунки стали видеть, но когда наступила перестройка, мы стали делать выставки. Даже тогда все равно мало еще печатали такие открытые карикатуры, а на выставках, которые мы устраивали - у нас был выставочный зал на Малой Грузинской, где Володя Высоцкий жил в подвале этого дома - туда люди стояли по три часа, чтобы видеть карикатуры. Это был взрыв какой-то. И, вообще, я смотрю по истории развития карикатуры России - ее значимость и взрыв наступает тогда, когда общество что-то будоражит: революция, перевороты или смена власти, потому что карикатура, я имею в виду политическую сатиру, она бичует все эти вещи, по ней можно определить все».
- Второй упоминаемый Вами смысл есть также в образе Дон-Кихота, которому вы посвятили более 25-и лет своей жизни. Вам приходилось как-то охранять его от цензоров?
«Да, в те времена, в 80-е годы, когда нельзя было ничего так просто сказать, я вдруг понял, что если я нарисую определенную проблему не просто с человеком, а с Дон-Кихотом, то это оградит меня от всяких разговоров. И если я рисовал Дон-Кихота, в редакции говорили - слушай, ты что нарисовал? Дон-Кихота, это же нельзя! А я отвечал - это же в Испании, не у нас. У нас мог быть Иванушка-дурачок, а Дон-Кихот, он в Испании, поэтому все вопросы снимались, но один эпизод я хочу рассказать. У меня был один офорт, на тему Дон-Кихота я всегда делал офорты, это работа сложная и трудоемкая. У меня Дон-Кихот шел с копьем, к которому было привязано знамя, и знамя ветром захлестнуло ему глаза, он шел как будто бы с завязанными глазами. И главный редактор сказал - так, это ставить, а это, со знаменем - убрать. А я - почему убрать? Все рисунки были черно-белые, а редактор говорит - знамя-то красное, как такое можно? И все в редакции замолчали, поняв, что он ляпнул не то: в черно-белом рисунке не может быть красного знамени. И сам редактор понял это, что он увидел в черном знамени красное, и сказал - все равно убрать, не надо знамени».
- Обладатели каких качеств или, может быть, какого опыта имеют шанс стать прототипом ваших карикатур?
«Я конкретно не рисую, а, скорее, рисую человеческие пороки, а тот, у кого есть этот порок, всегда увидит себя в этом рисунке».
- Что больше бросается в глаза - различия или схожесть между чешской и русской карикатурой?
«Вы знаете, они очень близкие. Вот, допустим, если взять французов или немцев - это совершенно другое отношение к карикатуре. А словацкая, чешская, русская - они близки. Наверное, мы все же близки по духу и даже по месту жительства мы где-то рядом и не оторваны друг от друга, близки по характеру, по общению. Мне дороги, к примеру, Адольф Борн - для нас это с юности величайший карикатурист, Барток, мой друг Йиржи Слива, мы с ним уже лет тридцать знаем друг друга, он и в Москву приезжал. Много друзей - конечно, карикатуры эти очень близки по характеру. Я был в Австралии или в Мексике, это совсем другой пласт и другое отношение к искусству. А мы, славяне, очень близки друг другу».
- Вы не впервые приезжаете в Прагу, подметили ли Вы нечто у чехов, что отразилось бы позже в ваших карикатурах?
«Нет, Вы знаете, я был здесь и сделал много акварелей прекрасного города, не карикатуры, я сам профессиональный художник, много пишу живопись, акварели и портреты. Я много писал Прагу, но связать ее с карикатурой я никак не могу», - признается Игорь Смирнов.
