Иван Твердовский: «Подбросы» – это история крушения иллюзий
Среди фильмов, которые получили высокую оценку на 53-м Международном кинофестивале в Карловых Варах, вновь оказалась лента российского режиссера Ивана Твердовского. Фантасмагорический триллер «Подбросы» – история о мальчике, которого мать забирает из интерната во взрослую жизнь и делает его участником преступной группировки. Мошенники подбрасывают мальчика под колеса автомобилей, чтобы затем вымогать у водителей деньги, а он сначала даже не сопротивляется, поскольку не чувствует боли.
«Радио Прага» Иван Твердовский рассказал о работе режиссера, о том, что такое счастье и вера в чудеса, и какую роль играет кинематограф в жизни современного человека.
– Почему для названия фильма вы выбрали такое необычное слово – «подбросы»? Речь идет о подбрасывании ребенка в детский дом или о том, как его потом подкидывают под машину? Или вы вложили в него еще какой-то смысл?
– Это название включает в себя оба значения, которые вы назвали. Мне показалось это довольно интересным, хоть такого слова – «подбросы» – в русском языке и нет. Получилась любопытная игра слов – но это нам на руку.
– Когда я подыскивала ассоциации к названию, мне показалось, что речь идет о том, как героя подбрасывают лопасти государственной мясорубки, того режима, в котором он пытается существовать.
– Ваш фильм трактуют по-разному: пишут, что это кино об одиночестве, о кризисе, об обманутых надеждах. Я бы, возможно, добавила к этому списку проблемы между родителями и детьми и государственный кризис. А что вы выделяете в качестве лейтмотива?
Кроме того, это история взаимоотношений между матерью и сыном. Одно на другое так накручивается, что в итоге возникает эмоциональный пик, который герой либо преодолевает, либо нет.
– Вы считаете, Денис – ваш герой этот рубеж преодолел?
– Я безусловно на его стороне. Он не остается в этом мире, а уходит обратно, и, думаю, это правильный выбор.
– Да, потому что он не может принять правила нашего мира. Он не понимает, как в эту игру нужно играть: в ней все очень быстро меняется, все существуют сами по себе, каждый предает другого, и это все считается нормальным. В такой среде ему существовать сложно.
Когда фильм – твой единомышленник
– Какими из качеств, которыми обладает Денис, вы сами бы хотели обладать? Спрашиваю, потому что помню, что в нашей прошлой беседе о фильме «Зоология» вы говорили, что вы с главным героем всегда сродняетесь, вкладываете в него много личного. Что вас роднит с Денисом?
– По замыслу фильма, он не чувствует боли, и, кроме того, умеет ее терпеть. Терпеть сложности и препятствия, которые возникают на его пути – это его главное достоинство, и я, наверное, ему в этом проигрываю. Я бы хотел уметь терпеть, как это делает Денис.
– Разве это хорошо – что-то терпеть?
– Это сильное качество, мне кажется. Любая сильная сторона формирует личность. Особенно для нас – нервных, неуравновешенных, вспыльчивых людей – это вообще очень правильная штука.
– Вы себя относите к неуравновешенным и вспыльчивым людям? Никогда бы о вас этого не сказала.
– Нет-нет, я – неврастеник, поэтому мне такое качество, как у Дениса, правда, не помешало бы.
– Когда снимали фильм, часто ли возникали нервные ситуации, когда вам казалось, что ничего не получается, что все идет не так, не туда, не по вашему плану?
– Это происходит каждый день. Еще на стадии написания сценария обычно кажется, что это провал, что нужно все выкинуть, сжечь, начать что-то новое. Сами съемки – это вообще постоянный стресс, так что, если что-то идет не так – это нормально, в этом нет парадокса. Качество Дениса – терпение, и оно отлично помогает всей системе производства фильма.
– Это сложно – быть идеальным человеком в совершенно неидеальном мире, да еще и пытаться этот мир как-то изменить. Какими качествами, по-вашему, должен человек для этого обладать, помимо умения терпеть, конечно?
– Каждый для себя выбирает какой-то свой набор инструментов, которые ему помогают выживать. Мне кажется, кино, которое мы делаем, в том числе, способствует и каким-то изменениям внутри человека. Мы предоставляем зрителю возможность использовать фильм как некую помощь и поддержку в собственной жизни. Иными словами, человек может вовремя остановиться и не дойти до крайности – до суицида, например. Есть люди, которые впадают в глубокую депрессию и годами сидят дома. Кино же дает силу. Кино – это что-то вроде единомышленника.
О счастье и суперсилах
– Говоря о главном герое, о Денисе, вы часто описываете его как супергероя. Вы вообще верите в супергероев? Ведь чаще всего у них завидная судьба только на киноэкране, а в жизни их имена чаще встречаются в некрологах.
– Я в них верю. Это – та «здоровая степень наивности», которая позволяет отстраниться от нашей действительности, верить в чудеса и нереальный ход вещей, который в жизни достаточно редко случается.
– Как вы думаете, если бы отношения Дениса с матерью складывались по-другому, изменилось бы что-нибудь в его судьбе? Остался бы он в нашем мире?
– Вполне возможно, что остался бы, но это бы уже была другая история, и это бы изменило ход всей структуры фильма, мотивацию героя и те действия, которые он совершает. В этой истории образ матери был создан именно таким, какой он есть, – чтобы у Дениса не было мотива оставаться.
– Анна, мать Дениса, в один из моментов говорит: «Надо быть счастливым!» Вы считаете, Денис стал счастливым? И кто вообще из героев фильма счастлив?
– Я думаю, что в фильме все-таки есть перспектива, и, может быть, через какое-то время Денис все-таки обретет свое счастье. Мне кажется, эта история делает его сильнее и дает ему колоссальный опыт, которого у него не было раньше.
– Что вы вкладываете в понятие счастья и считаете ли вы себя счастливым человеком?
– И считаю, и нет. Я – мнительный человек, и это зависит от настроения. У каждого – свое счастье. Здоровье близких, бытовой комфорт, общее положение вещей вокруг – это формирует простое ощущение счастья. А иногда все поворачивается к тебе другой стороной, и не хватает очень многого. Так что счастье – не перманентное состояние, которое наступает, и ты в нем находишься. Это – процесс.
Жить, пытаясь быть объективным
– Вы долго собирали материал на «полицейскую» тему, которая присутствует в «Подбросах». Работа заняла около четырех лет. Вы собирались создать документальное кино, а в итоге вышел такой художественный, сюрреалистичный фильм, лишь с легким намеком на реальность. Почему так получилось?
– Хороший вопрос, я сам себе его частенько задаю. Проведена огромная работа, потрачены ресурсы, и я до сих пор верю, что этот проект состоится, но мешают два факта.
Во-первых, то, что я потерял интерес именно к документальному материалу, я чувствую себя его заложником, и в плане профессии мне не хватает инструментов, чтобы раскрыть эту историю до нужного масштаба.
Во-вторых, я действительно переживаю за судьбы героев, которые доверили мне свои жизни и истории. Они очень во многом открыты, и это весьма опасно в сегодняшней российской действительности. Я не готов брать на себя ответственность, если люди из-за меня вдруг завтра потеряют работу, если у них будут проблемы, связанные с этим фильмом.
– Думаете, могут быть проблемы?
– Конечно, ведь люди искренне рассказывают о сложностях той системы, в которой они существуют, да мы и сами видим это наглядно каждый день, не говоря уже о коррупции. Существуют какие-то моменты, связанные с так называемой палочной системой в нашей полиции.
Если бы это были не живые люди, не реальные, фильм бы уже давно вышел. Наверное, документалист должен обладать полным бессердечием, чего у меня нет – к сожалению или к счастью, уж не знаю.
– Ну что вы, конечно, к счастью. Сердечность – важное качество.
– Зато бессердечность – часть профессии. Ты либо идешь на какие-то компромиссы – но тогда непонятно, зачем ты рассказываешь историю необъективно, либо ты ищешь какие-то новые формы для этого материала. Я хочу сделать осенью мультимедийную выставку в Москве, где будет представлен собранный документальный материал.
– Как считаете, российское общество готово воспринимать острые картины реальности? На пресс-конференциях вас прямо-таки терзали вопросами о соответствии деталей «Подбросов» реальной жизни – не значит ли это, что люди понимают – картина близка к реальности, и им не очень хочется это признавать?
– Такие вопросы поступали, прежде всего, от поколения кинокритиков пожилого возраста, которые, как мне кажется, изголодались по тем временам, когда кино было острое, прямого действия.
Прошло время, ситуация поменялась. Сейчас гораздо интереснее смотреть художественные произведения, чем разглядывать бытовую реальность. Я бы не сказал, что общество не готово к восприятию какой-то информации – просто оно очень разделяет художественное высказывание и документальную форму. И это, по сути, правильно.
Режиссер для людей
– Давайте поговорим о работе с актерами. Как выстроить на площадке такую атмосферу, чтобы к вам прислушивались, вам доверяли, и чтобы не возникало серьезного недопонимания?
– Мне повезло: я нашел хорошего кастинг-директора – Полину Быстрицкую, которая разделяет мои взгляды на взаимоотношения с артистами. Изначально проводя кастинг, она ориентировалась на тот метод и стиль, в котором я работаю. Поэтому, когда мы собрали команду, артисты уже была настроены на правильные отношения на съемочной площадке.
Прошло уже восемь месяцев после окончания работы, но мы до сих пор дружим с ребятами. Как правило, когда съемки заканчиваются, с командой ты видишься не так часто. А в этот раз мы все стали близкими по духу людьми, и это очень примечательно, потому что такое редко происходит.
– Чем отличается работа с начинающим артистом – я сейчас, в первую очередь, имею в виду Дениса – от работы с маститыми профессионалами?
– Ничем не отличается. Если человек талантлив и хочет развиваться в своей профессии, то он сможет работать с любым опытом. Взрослым актерам как раз приходится сложно, потому что им надо привыкать к работе со мной. Не все режиссеры так подробно работают, как я. Иногда это большая удача, если артистом вообще кто-то занимается и подробно проговаривает все обстоятельства, в которых тому придется существовать.
Детство, юность, киноленты
– «Подбросы» – уже ваша третья полнометражная картина. Можно сказать, что вы растете вместе со своими работами. Вы сами ощущаете это взросление, транслируете в фильмах как-то эту тему возраста?
– Поскольку у меня нет дистанции между фильмами и мной, то я не могу объективно посмотреть на это. Однако мне кажется, что контекст фильмов становится серьезнее. Скажем, «Класс коррекции»: из того материала можно было бы собрать и мейнстрим-фильм, если бы его монтировал кто-то другой. А вот с «Подбросами» это сделать уже трудно. В этом смысле я вижу свое взросление внутри профессии.
– В «Классе коррекции» и в «Подбросах», например, очень по-разному показан детский коллектив – это сразу бросается в глаза.
– Да, это так. Я вижу, что дети, которым сегодня по 18 лет – если их вообще можно назвать детьми – гораздо чище, приятнее, прекраснее, чем те взрослые, которых я вижу вокруг. Так что я возлагаю надежды на таких ребят, как Денис – может, они смогут в нашей жизни что-то изменить.
– У вас очень похожее мнение насчет молодого поколения с вашей коллегой по цеху – с Дашей Жук, режиссером фильма «Хрусталь». Когда мы беседовали с ней после показа ее фильма на Карловарском фестивале, она восхищалась легкостью и открытостью поколения миллениалов, говорила, что ее это «очень заряжает». Вы тоже чувствуете это при работе с Денисом?
– Конечно. Хотя ему, наверное, приходилось непросто: играть в 19 лет 17-летнего человека гораздо сложнее, чем в 30 лет сыграть 25-летнего.
– Вы будете продолжать «полицейскую» тему в каком-то виде – в документальном или, может быть, в новом художественном фильме?
– Наверное, я рано или поздно закончу эту историю – когда сложатся надлежащие обстоятельства и когда появится желание, потому что сейчас я, честно говоря, немного устал от этой темы.
— В следующем году вы приедете Карловы Вары? Ведь вы здесь уже полностью освоились.
– С большим удовольствием, если будет повод. Фестиваль в Варах – мой любимый.
– Какие у вас от него впечатления по сравнению с другими фестивалями, скажем, с «Кинотавром»?
– Они кардинально отличаются. Я не люблю приезжать на «Кинотавр», потому что это очень закрытый фестиваль, фильмы там смотрят профессионалы из мира кино, и получается, что зритель еще до просмотра фильма уже имеет мнение на его счет. Фестиваль в Карловых Варах больше ориентирован на зрителей, на молодую публику, студентов. Никто ничего заранее не ждет и не оценивает, наоборот, все очень искренне смотрят и живо реагируют. Это заряжает, ведь ты ужасно много сил тратишь на фильм, и тут эти усилия компенсируются сполна. Помните, мы говорили о счастье? Вот в этот момент ты по-настоящему счастлив.
