Иван Выскочил – психолог, писатель и актер

Подоготовил Михал Лаштовичка.

Все писатели мира любят, когда их книги издают часто и большими тиражами. Однако чешский писатель, актер и психолог Иван Выскочил печатает свои рассказы неохотно и без особой радости. Он не любит, когда они «закупорены».

Иван Выскочил родился в 1929-ом году в Праге, и с молодости интересовался философией и психологией. Но когда его одноклассник попросил пойти с ним сдавать экзамены на Драматический факультет Художественной академии, Выскочил согласился. Одноклассник предполагал, что его собственный талант по сравнению с неамбициозным Выскочилом будет от этого в выигрыше. Однако Выскочила приняли, а одноклассника не приняли. После окончания факультета Выскочил не очень стремился играть в пьесах социалистического реализма, и сдал вступительный экзамен в философский факультет, кафедру психологии. После окончания он преподавал психологию в драматическом факультете, а на сцену вернулся по предложению своего друга, поэта и певца Йиржи Сухого, с целью создать новый тип спектакля. Они стали вместе выступать в программах, для которых Выскочил придумал название «Текст-эпил». Йиржи Сухи пел свои песни, а Выскочил читал свои рассказы.

Когда Сухи основал свой собственный театр «Семафор», Выскочил продолжал свою деятельность в клубах под названием «Не-театр». Выскочилу для творчества необходима публика, лишь перед ней он способен свои рассказы совершенствовать и придумывать новые вариации. Поэтому часто его рассказы имеют несколько версий. Самые короткие длятся несколько минут, самый длинный, «Эвокация», разделен на девять вечеров. Выскочил не любит публиковать свои рассказы, потому что публикация произведения не позволяет ему вносить в него дальнейшие изменения и по его собственным словам произведение становится "закупоренным". Однако в настоящее время Выскочил выступает уже редко и почти все его рассказы опубликованы. Мы выбрали для вас рассказ, который был опубликован одним из первых в начале 60-ых годов. Перевод Наталии Куфтиной:

Вероисповедание билетизма

Во второй вагон трамвая номер двадцать вошли женщина с ребенком, мужчина с раскладной кроватью, еще две женщины с проблемами, барышня с улыбкой, маленький мальчик с пакетом подмышкой и господин с желтым портфелем.

Пришел кондуктор. Господин с желтым портфелем показал свой проездной билет и раскрыл газету, две женщины купили билеты, женщина с ребенком потребовала детский и простой билеты с пересадкой, мужчина с раскладной кроватью купил два билета (кровать была пустая), барышня с улыбкой подала кондуктору свой талон для прокола.

Никого больше нет?

Никого.

А мальчик с пакетом подмышкой? Он разве никто? Он не будет покупать билет, не покажет проездной, не подаст кондуктору талон для прокола?

Нет. Мальчик стоял на площадке за раскладной кроватью и смотрел в окно.

Кондуктор не заметил мальчика за раскладной кроватью. Однако его заметили те, кто купили билеты, прокололи свои талоны, показали проездные. Они заметили его потому, что сами они всё это проделали. А мальчик ничего не сделал. Они стали сознательными. Взгляды сознательных снова встретились. Это чтобы утвердить свою уверенность в том, что все они честные, но среди них есть кто-то...

Между тем трамвай двигался. Женщина рассказывала второй женщине еще о какой-то женщине, может быть и неплохой,- но класть чеснок в рубленное мясо - это уж черезчур. Ребенок тянул изо рта жвачку - перестань, не делай этого - женщина с ребенком хлопнула ребенка по руке, тянувшей жвачку. Жвачка приклеилась к желтому портфелю читающего господина. Господин с портфелем ничего не заметил, он читал газету и время от времени посматривал на мальчика за раскладной кроватью. Он сторожил его. Для себя, для других, для доброго дела. Мужчина с раскладной кроватью опирался о кровать и смотрел неизвестно куда. Может быть он чувствовал себя слегка виноватым в том, что мальчик прячется за его кроватью, а может быть даже героем. Ведь если бы не было его кровати, кондуктор безусловно обратил бы внимание на мальчика - и тогда что? Барышня с улыбкой делала улыбку. Ничего другого ей не оставалось.

Приходили новые пассажиры. Женщина с ребенком, две женщины, барышня с улыбкой, мужчина с раскладной кроватью, господин с желтым портфелем провожали их взглядом, говорившим: "Внимание, сейчас будетет сообщение!"

Когда связь была налажена, они направляли взгляды вновь прибывших за раскладную кровать, где в укрытии находился в их распоряжении мальчик с пакетом подмышкой. Они направляли их осторожно, очевидно для того, чтобы случайно не предупредить кондуктора и не вспугнуть мальчика. Новенькие поняли: они поймали его, там за кроватью стоит пойманый. И они стали покупать по два, даже по три билета, показывать проездные - это только потому, что и они были того-же вероисповедания.

Трамвай двигался.

Затем вошел мужчина в куртке. Кондуктор стал еще более рьяно продавать билеты и кричать.

Мужчина показал значок. Контроль билетов, прошу!

Да, это он!

Мы уже ждали вас - сказали взгляды - добро пожаловать!

Господин с желтым портфелем показал свой проездной билет и смотрел на контролера. Он был первым! Не похвалит ли контролер господина с желтым портфелем? Нет.

Контролер проходит дальше и производит контроль билетов.

Наступил час всеобщего вероисповедания билетизма.

Да, да, у нас все в порядке, у нас безусловно, но подождите, когда обнаружится какие мы, вот тогда вы увидите. Взгляды поднимались, трепетали, но молчали. Об этом должен догадаться сам контролер. Выдавать нельзя!

Контролера не волновало то, что у пасажиров есть билеты. Он воспринимал вероисповедание спокойно, с равнодушием жреца. Но пассажирам было кое-что известно. Там, за раскладной кроватью, там наш пленник, когда все кончится, когда почти все будет готово, вот это будет здорово! В душе они потирали руки. Однако никто из них не посмотрел за раскладную кровать. Только не теперь, он сам это должен сделать.

Момент приближался. Господин с желтым портфелем, закрывавший до сих пор спиной бок кровати, отодвинулся. Получилась щель, через которую свободно мог протиснуться взрослый мужчина. Контролер был взрослым мужчиной. Ворота к жертве были открыты.

Контролер, всё уже проверевший и ничего более не требовавший, заметил дорожку и инстинктивно двинулся вперед. Пассажиры затаили дыхание. Сейчас!

Нет. В последнюю секунду в проход ворвалась полная дама и заградила вход, подавая контролеру три талона.Ее глаза сияли. Она успела!

"Скорее!" зашипел господин с желтым портфелем.

Контролер кивнул головой, дама отошла в сторону. Контролер шагнул по направлению к кровати. Пассажиры остолбенели, некоторые закрыли глаза. Контролер зашел за кровать, повернулся и направился к кондуктору. Все оторопели. Первым опомнился господин с желтым портфелем.

"Ну, что?" выдавил он из себя и схватил контролера за отворот воротника. Взгляды остальных устремились за раскладную кровать. За кроватью никого не было.

"Где мальчишка?" воскликнул господин с портфелем, отпустил контролера, уронил портфель и схватил за горло мужчину с раскладной кроватью.

"Куда вы дели мальчишку?"

Он тряс несчастного, неспособного выговорить ни слова.

Сознательных охватила паника.Некоторые из них заглядывали под сиденья, другие обыскивали себя, господин без желтого портфеля облазил всю раскладную кровать. Это контролеру понравилось.

"Какие у вас веселые пассажиры," сказал он кондуктору. Тот согласился с этим.

"До свидания!" Контролер хотел сойти с трамвая. Ему помешала это сделать барышня с улыбкой, которая плакала.

"Подождите еще минутку," - просила она рыдая, "он непременно где-нибудь здесь, они найдут его."

"Кого?" - спросил контролер, стараясь вырваться из ее объятий. "Кого найдут?"

Пассажиры притихли и смутились - они не смели сказать. Барышня отпустила контролера.

"Найдут..."

"Арбуз!" - перебил ее мужчина с раскладной кроватью. Вот этот господин уронил арбуз, и мы его ищем.

Господин с желтым портфелем мрачно кивнул головой: "Да, да, арбуз".

"Ах вот как," улыбнулся контролер и вышел из трамвая.

Всё кончилось.

Трамвай поехал дальше. Пассажиры боялись взглянуть друг на друга. Ребенок расплакался. Некоторые сошли с трамвая, а те, которые остались, сжимали в руке талоны, или засовывали проездные билеты в самую глубину кармана. Всё уже было подстроено, вот-вот...Так нет.

Вероисповедание билетизма не получилось.