Ладислав Мнячко - коллега из соседней комнаты
Настоящие знатоки чешской и чехословацкой культуры теперь, безусловно, немного удивились: Зачем в нашей рубрике появляется Ладислав Мнячко? Он ведь словак, писал он всю жизнь по-словацки, и Словакия с 1993-го года является самостоятельным государством, так что речь идет о зарубежном писателе. Однако остается фактом, что Ладислав Мнячко родился и умер в Чехии, все его книги были сразу после опубликования на словацком языке переведены на чешский, и на чешское общество оказали минимум такое же влияние, как на общество словацкое.
Настоящие знатоки чешской и чехословацкой культуры теперь, безусловно, немного удивились: Зачем в нашей рубрике появляется Ладислав Мнячко? Он ведь словак, писал он всю жизнь по-словацки, и Словакия с 1993-го года является самостоятельным государством, так что речь идет о зарубежном писателе. Однако остается фактом, что Ладислав Мнячко родился и умер в Чехии, все его книги были сразу после опубликования на словацком языке переведены на чешский, и на чешское общество оказали минимум такое же влияние, как на общество словацкое. Все фильмы, снятые по сюжетам Ладислава Мнячко, были сняты в Чехии и все чешские писатели с самого начала считали Мнячко «коллегой из соседней комнаты», пишущим о проблемах, которые тревожили чешский, также как и словацкий народы.
По сюжету этого романа в Чехии сняли успешный художественный фильм, и Мнячко снова стал писать репортажи, на этот раз репортажи, которые сам называл запоздалыми - репортажи о зверствах коммунистов в 50-ые годы, о судебных убийствах и о преступных судебных процессах. По тематике этих репортажей был также в Чехии снят художественный фильм «Подсудимый». В 1966-м году вышел в свет второй роман Ладислава Мнячко «Ночной разговор», воспоминания бывшего заключенного нацистских концлагерей, который в городе Дрезден встречает молодую дочь казненного немецкого фашиста. Мнячко на беседах много раз повторял, что речь не идет об автобиографии, однако, добавлял, разве можно выдумать что-нибудь, что не произошло? Последний роман Мнячко, изданный в Чехии, оказался самым критичным по отношению к социалистической действительности. В Романе «Вкус власти», опубликованном в 1968-м году, описываются похороны крупного партработника. Его пожизненный друг, фотограф Франк, главный герой романа, вспоминает о своем влиятельном друге:
Нет, Франк не создавал никаких иллюзий ни о себе, ни о своей работе. Он знал, кем его считают те, кто улыбались ему, кто теснился перед его объективом. Он был бедствием, назойливым, неприятным, но необходимым злом. Они презирали его, называли его в своей среде шалопаем, смеялись над ним, но он был им нужен. Встречаясь с ним, они ворковали слова признательности, прикидывались, что простодушно дружат с ним, высказывают искренний интерес к его персоне. Но не раз случалось, когда они сталкивались с ним в "штатском", значит, без аппарата, они не узнавали его. Не то, чтобы делали вид, что не видят его, они просто не узнавали его. Франк без аппарата был Ноль, лишь камера придавала ему какое-то значение. Когда с ним раскланивались, то раскланивались, собственно, с объективом, их улыбка и их слова признательности относились к объективу, линзе - не к нему, перед ней они были готовы принимать гротескно-достойные позы, улыбаться, когда им хотелось плакать, делать серьезное лицо, когда им хотелось хохотать, притворяться заинтересованными, когда они смертельно скучали, им хотелось быть увековеченными, зафиксированными на все будущие времена, а это было невозможно без фотографии, они хотели остаться навсегда в единственном мгновении на фоне масс, ловящих каждое их слово, хотели быть увековеченными в газетах, потому что тот, кого никогда не видишь в газетах, не может быть вечен, не может быть избранником; газеты собирают в архивах, переплетают их, годовой комплект за комплектом откладывают, они переживают земное существование человека, и в них сообщается лишь о людях, которые чем-то выделяются.
Раньше это были выделяющиеся чем-то группы монтажников, теперь это необыкновенные женские груди, газета является общественной проверкой значения человека, масштабом и барометром его положения, она, собственно, средство отбора, из тысячи научных работ она замечает лишь одну, из тысячи ответственных работников сообщает лишь о самых исключительных, но и здесь имеются еще большие различия, одно дело увидеть себя на каком-то групповом снимке, а другое - красоваться на первой странице ежедневной газеты в позе оратора за микрофоном, одного, в полупрофиль, нe говоря уже об официальном портрете... Тот, чье имя и лицо никогда не появлялись в газете, тот неизвестен, именно о нем эти увековеченные на фотографиях так любят говорить - простой человек, скромный человек, человек с улицы, маленький человек, честный гражданин, трудящаяся масса, толпа, народ, средний человек, неизвестный гражданин, маленький, простой, скромный народ. Франк слышал эти слова из уст ораторов, политиков, государственных деятелей, писателей и они всегда приводили его в ярость. Кто ты, собственно? Как ты смеешь устанавливать такую дистанцию между тобой и другими? Чем ты не прост, не обыкновенен, не мал, а исключителен? Потому что ты боролся? Он, Франк, знал сотни, которые также боролись, храбро боролись, а когда борьба заканчивалась, они брали термос с несладким кофе, и ходили на утреннюю смену в шахте.
После вторжения войск Варшавского договора в Чехословакию и после начала так называемой «нормализации» имя Ладислава Мнячко первым появилось на списке запрещенных писателей. В знак протеста Мнячко ушел в эмиграцию в Австрию, где остался до «бархатной революции» в 1989-м году. После возвращения он решительно выступал против разделения Чехословакии на два государства и в результате решил поселиться в Праге, где он также в феврале 1994-го года скончался. Но успел еще приготовить для своих поклонников сюрприз в виде рукописи последнего романа, написанного на немецком языке. Роман «Гигант» совсем не похож на любую предыдущую книгу Мнячко. Речь идет об остроумной пародии на шпионскую, приключенческую, детективную, но также и эротическую литературную дешевку, в которой Мнячко иронически высмеял почти все - начиная с коммунизма, через феминизм и кончая современным увлечением порнографией. Для чешского издания роман перевел известный писатель Карел Гоуба.
