Мария Терезия – кузина русского царя
Трехсотлетие Марии Терезии – юбилей, который может праздновать чуть ли не вся Европа, и не только из-за обширности империи, но и благодаря разветвленным династическим связям, которые соединяли Вену со многими владетельными домами. А была ли эрцгерцогиня Австрии и королева Богемии в родстве с русскими царями? Как ни странно – да, и весьма близком.
За помощью в разъяснении династических и политических хитросплетений «Радио Прага» обратилось к ведущему специалисту по истории XVIII века, профессору Высшей школы экономики и Европейского университета Санкт-Петербурга Евгению Викторовичу Анисимову.
– Неужели Мария Терезия действительно приходилась родней Романовым?
– Петр Великий задумал «династическую экспансию» в Западную Европу, которая ему, можно сказать, удалась, поскольку сейчас в жилах голландских королей течет кровь Романовых. А первым шагом на пути установления родственных связей с европейскими дворами стал брак старшего сына Петра царевича Алексея с Шарлоттой Кристиной Софией, принцессой Брауншвейг-Вольфенбюттельской. Переговоры о заключении этого союза шли долго, немецкая сторона сомневалась, но мощь России после Полтавской битвы 1709 года была велика, и в 1711 году эту семнадцатилетнюю девочку выдали за Алексея. Шарлотта отправилась с мужем в Петербург, что и создало эту родственную ветвь, поскольку ее сестра Елизавета тремя годами ранее вышла замуж за австрийского императора Карла VI. Их дочь Мария Терезия приходится, таким образом, Шарлотте племянницей. Кстати, не только ей, но и королеве Пруссии.
Хотя брак царевича Алексея с Шарлоттой не был счастливым, на свет появилось двое детей – девочка Наталья и мальчик Петр – будущий российский император Петр II. Однако Шарлотта не дожила до его воцарения, умерев в 1715 году, спустя всего несколько дней после рождения сына. Австрия внимательно следила за судьбой этих детей – когда из Вены прибыл посол граф Кинский, то он сделал представление русскому правительству, указав, что дети покойной Шарлотты содержатся не так, как должно воспитываться родственникам австрийской императрицы.
Граф Кинский: «Мальчик брошен на произвол судьбы, в воспитателях у него числятся кухарки и сапожники, а живет он вместе со своей сестрой Натальей в убогом доме и почти голодает и не знает ни слова по-немецки...»
– И в их воспитании произошли перемены?
– Да, их начали воспитывать как царских детей, преподавать немецкий язык. Раньше же они росли, как трава на обочине, поскольку у Петра Великого были собственные дети, и внуки с точки зрения династических расчетов его не интересовали. Однако когда в 1727 году пятнадцатилетний Петр II взашел на престол, отношения с Австрией уже находились на подъеме – страны были готовы заключить союз, который годом ранее фактически состоялся, хотя до этого все попытки Петра I сблизиться с Австрией терпели поражение. До поры до времени эта центрально-европейская держава не была заинтересована в союзе с Россией, воевавшей со Швецией – там у нее были свои интересы. Однако уже с 1726 года можно говорить о создании австро-российского союза, который с перерывами, но продлится много лет. Что же касается династических отношений, то они надолго прервутся, поскольку Петр II умер в 1730 году, а за год до этого и его сестра Наталья.
– Хотя Петр II скончался, не дожив до 16 лет, он был старше своей кузины Марии Терезии всего на два года, так что с уверенностью можно предположить, что девочка, которую уже готовили к престолу, знала, что в далеком Петербурге у нее есть брат – император заснеженной Российской империи...
– В следующий раз Петербург породнится с Веной только в 1799 году, когда Александра, дочь императора Павла, выйдет замуж за Иосифа, палатина Венгрии, внука Марии Терезии – тогда русско-австрийские связи были еще очень сильны. Следует напомнить, что всю вторую половину XVIII и начало XIX века русские и австрийские воины, включая Александра Суворова, часто сражались бок о бок, будучи настоящими союзниками. В XVIII веке обнаружились общие интересы, ради которых две державы были готовы дружить – вне зависимости от династических связей. Это разделы Польши и борьба с Турцией.
– Если все же вернуться к связям династическим, то здесь можно вспомнить еще об одном кровном родстве Марии Терезии с Романовыми. Иоанн VI принадлежал к Брауншвейгскому дому, как и мать Марии Терезии Елизавета. Иоанн был сыном Анны Леопольдовны, дочери племянницы Петра I Екатерины Иоанновны, и Антона Ульриха Брауншвейгского. И если бы не переворот, который совершила дочь Петра Великого Елизавета, то на российском престоле осталась бы Брауншвейгская династия. При этом Иоанн Антонович, если я не ошибаюсь, приходится Марии Терезии троюродным племянником. Кстати, на трон двухмесячный младенец был возведен в 1740-м, то есть одновременно с 23-летней Марией Терезией, которая в том же году приняла престол от скончавшегося отца Карла VI.
– Действительно, когда Петр Великий выдал свою племянницу Екатерину Иоанновну за Карла-Леопольда Мекленбург-Шверинского, а их дочь Анна стала супругой Антона Ульриха Брауншвейгского, завязался новый узел русско-австрийских отношений. Следует сказать, что когда регентшей при малолетнем Иоанне стала их дочь Анна Леопольдовна, отношения с Веной резко улучшились, большую роль при российском дворе начал играть австрийский посланник маркиз Ботта д’Адорно, оказывавший сильное влияние на политику России.
Когда в 1741 году Елизавета Петровна совершила государственный переворот, русско-австрийские отношения, разумеется, резко испортились. Два года спустя началось так называемое «дело Лопухиных», к которому был приплетен де Ботта, уже покинувший к тому времени Россию. Так что вплоть до Силезских войн отношения между Веной и Петербургом были заморожены и переменились лишь с началом агрессии Пруссии против Австрии.
Иван VI (1740-1764), правнук Ивана V, брата Петра Великого, находился на престоле, который наследовал у Анны Иоанновны, с октября 1740 по ноябрь 1741 г. Свергнутый Елизаветой Петровной, он провел жизнь в одиночном заключении и в царствование Екатерины II был убит при попытке освобождения. Его родители скончались в российской ссылке, а судьба его отца, Антона Ульриха Брауншвейгского, племянника Фридриха II, стала одной из причин русско-прусской войны.
– Вернемся к моменту появления на свет Марии Терезии. В 1716-м, за год до ее рождения, в Вене неожиданно появляется царевич Алексей, бежавший от отца. К тому времени он уже овдовел, дети остались Петербурге, и за границу он отправляется со своей любовницей – крепостной Ефросиньей. Однако едет он именно к своему свояку – императору Карлу VI и свояченице Елизавете. Он надеялся получить у них родственную защиту от могущественного отца?
– Да, надеялся получить и получил, и связано это было не только с родственными связями, но с и довольно напряженными на тот момент отношениями между Россией и Австрией. Алексей надеялся, что австрийский император его не выдаст, что, собственно, и произошло. Хотя австрийцы делали все возможное, чтобы укрыть Алексея, руководствовались они не гуманистическими, а политическими соображениями – не помешает иметь при себе наследника великой державы. Правда, в итоге, как мы знаем, царевич Алексей не выдержал давления со стороны Петра Толстого и вернулся в Россию. Его судьба была печальна.
– Алексей попадает в Вену, когда императорская семья лишилась наследника мужского пола – младенец скончался. А Марии Терезии предстоит появиться на свет только в следующем году.
– Да, в австрийской семье происходили свои печальные события – мальчики умирали, что создавало серьезную проблему престолонаследия. Перед Карлом VI стояла задача - сохранить Австрийскую империю и вместе с тем передать бразды правления женщине. У мощной Габсбургской династии вдруг появилась такая ахиллесова пята, и Карл, провозгласив так называемую Прагматическую санкцию, начал добиваться согласия ведущих европейских держав на то, что наследницей будет признана девочка, а границы империи при этом нарушены не будут. Многие в расчете на выгоду на это соглашались, что, однако, в будущем не избавило юную Марию Терезию от проблем.
– Началась война за «австрийское наследство».
– И в этой войне Россия повела себя очень благородно – она приняла сторону Австрии, и постепенно война с безумным Фридрихом II стала центральной проблемой российской внешней политики, хотя между Россией и Пруссией простиралось огромное пространство, что не давало повода к территориальным спорам. Однако чувство несправедливости, совершенной в отношении Марии Терезии, стало очень сильным мотивом в поведении Елизаветы Петровны.
– Елизавета и Мария Терезия помнили о своих родственных – хоть в их случае и не кровных – связях? Они были близки по возрасту – Елизавета была всего на восемь лет старше. Как общались эти две дамы, взошедшие на престол практически одновременно?
– Они переписывались, и их переписка сохранилась. Впрочем, эти послания были достаточно формальными – это не были личные письма, подобные переписке Екатерины II с Вольтером. Несмотря на свой официальный характер, переписка, однако, отличалась глубокой симпатией с обеих сторон, во многом, правда, основанной на неприятии Фридриха II. Этот правитель по этическим нормам XVIII века был настоящим негодяем, никогда не соблюдавшим заключенных договоров. Елизавета, женщина взбалмошная, но простая и справедливая, реагировала на это соответствующим образом. Ведь вся политическая картина Европы XVIII века представляла собой как бы один большой дворец, в котором живут разные высокопоставленные персоны, дружат и ссорятся между собой, и открыв какую-нибудь дверь, можно застать адюльтер или кражу... В этом смысле внешняя политика для Елизаветы была очень персонифицирована проявлениями эманаций конкретных личностей, ведь ту эпоху она оставалась «ремеслом королей» как высшая форма их занятий.
– Как после Елизаветы Мария Терезия встретила восшествие на престол Петра III, известного своей горячей любовью к Фридриху?
– Результаты Семилетней войны, которая, казалось, закончилась для Фридриха крайне неудачно, оказались в итоге вполне приемлемыми. Как всегда, ему удалось выскользнуть из этой тяжелой ситуации. Приход к власти Петра III и заключение им в 1762 году мира с Фридрихом стало колоссальным ударом по союзническим отношениям с Австрией, поскольку были пролиты реки крови, которые в итоге ни к чему не привели. Следует сказать, что Австрия надорвалась в этой борьбе, в то время как Фридрих удержался у власти, продолжая усиливать свою Пруссию.
– Вероятно, появление вскоре на Российском престоле вместо Петра III Екатерины II Вена должна была приветствовать?
– Безусловно. И между двумя дворами завязались тесные отношения, поскольку внешняя политика Екатерины II оказалась достаточно взвешенной и соответствующей общей политике Австрии, в связи с чем страны стали согласованно действовать на юге, в Причерноморье, а также в Польше. Это было достаточно важно для внешней политики России, поскольку XVIII век – это столетие непрерывных союзов, игравших ключевую роль, поскольку в одиночку справляться со всем миром было невозможно.
– Какими были отношения у Марии Терезии с Екатериной II?
– Они вели тоже достаточно формальную переписку, ведь личные контакты в те времена были большой редкостью. Когда Екатерина пригласила в Россию сына Марии Терезии императора Иосифа II, с которым она повидалась во время путешествия по Крыму, то он смог прибыть только инкогнито.
– Вы говорили, что вас интересовала и сама Мария Терезия как незаурядный политик, вне зависимости от ее связей с русским двором...
– Она – удивительная историческая фигура. Это ситуация, когда красивая мягкая молодая женщина неожиданно становится государственным деятелем, и тяжесть короны, власти поразительно меняет ее личность. Это и произошло с Марией Терезией, ведь ее отец оказался фактически банкротом, и когда он умер, его дочь оказалась в ужасной ситуации. У нее не было репутации ни в собственной стране, ни за ее пределами, но она сумела создать саму себя, что похоже и на судьбу Екатерины II, поскольку именно такие незаурядные женщины и могут преобразовать мир. И Мария Терезия смогла это сделать – своему сыну Иосифу она вручала уже вполне благополучную страну, возродила могущество Австрийской империи, продлившееся вплоть до Наполеоновских войн. Мне кажется, она умела находить равновесие между государственной деятельностью и семейной жизнью, живя в чрезвычайно счастливом браке со своим мужем, что было по тем временам большой редкостью. При этом и Франц I Стефан никогда, со своей стороны, не посягал на принадлежащую ей власть. Иногда мне кажется, что это ее семейное счастье забрало все, что причиталось ее детям, которым были уготованы достаточно жестокие судьбы.
– Зато Марию Терезию называли «тещей всея Европы»...
