«Молитва, прежде всего, должна в храме звучать»

Сегодня мы, как и обещали, вернемся к "Благовесту". Эта мужскaя хоровaя капелла, выступавшая на прошлой неделе в Праге в рамках Международного фестиваля духовной музыки, приуроченного к празднествам Святого Вацлава, была основана на базе Благовещенского монастыря в Нижнем Новгороде. О коллективе, собирающем лавры не только у себя на Родине, но и за рубежом, мы беседуем с художественным руководителем «Благовеста» Львом Панкратовым.

«Мы, действительно, были основаны в 1991 г. в Благовещенском монастыре Нижнего Новгорода на базе мужского хора правого клироса. Я служил там регентом, руководителем хора, который я и собрал во вновь открывшемся мужском монастыре и с 1992 г. мы начали интенсивную концертную жизнь, пропагандируя духовное пение у нас в городе, по Золотому кольцу России - Москва, Владимир, Суздаль ... Тут же мы приняли участие в конкурсе мужских хоров и ансамблей, где заняли первое место, и, конечно, первые годы мы исполняли духовную музыку и занимались пропагандой духовного пения. Но потом коллектив рос, границы его репертуара начали расширяться, появились и светские произведения. И сейчас наш репертуар включает также светскую музыку, русских и западноевропейских композиторов, русские народные песни в переложении для академического мужского хора - весь диапазон хоровой музыки мы пытаемся как-то использовать».

- Вы репетировали в монастырском хоре с теми, кто посвятил себя Богу, а участники данной капеллы - люди светские. Вы работали параллельно с этими коллективами?

«Мы и сейчас продолжаем участвовать в православных службах. Может быть, не так регулярно, как бы нам хотелось, потому что занятость нам этого не позволяет, но нас очень часто приглашают участвовать в службах и по Золотому кольцу в храмах, где нас знают, и в Москве, в Нижнем Новгороде мы продолжаем служить параллельно концертной деятельности».

- Совместно с протоиреем Сергием вы в 1991 г. стали инициатором возрождения Иоанно-Дамаскинского церковно-певческого братства. Какова цель данного братства?

«Иоанно-Дамаскинское церковно-певческое братство существовало в Нижнем Новгороде с 1912 г.. В 1917 г. после Октябрьской революции его ликвидировали и в 1991 г. в Благовещенском монастыре мы его восстановили. Как и до 1917 г., мы стали хором правого клироса - там и послушники, включали и декана, и священнослужителя. Стали исполнять духовные произведения не только на клиросе и на службах, но и на светских концертах в городе. Задача братства, которое включало более двух десятков участников - пропагандировать духовное пение за пределами монастыря. Таким образом, мы возродили это братство и начали духовно-просветительскую деятельность в Нижнем Новгороде, потом расширили ее по России. И сейчас это братство существует, по-прежнему я являюсь его председателем, но хор там основывается на семинаристах - в Нижнем Новгороде в нашем монастыре открыли семинарию, и основной контингент хора составляют семинаристы, а мы просто как концертный коллектив участвуем. В Московском кремле, в Архангельском соборе мы исполняем духовные песнопения, приобщая тем самым туристов, посещающих Кремль, к кусочку духовной службы, духовному пению. Чтобы не забывали - молитва, прежде всего, должна в храме звучать».

- К песнопениям в данном соборе вас приобщила Е. Ю. Гагарина. Это произошло десять лет после основания вашей капеллы...

«Да. Елена Юрьевна - генеральный директор музея Московского кремля. После того, как она прослушала наше выступление, мы получили приглашение проводить песнопения в стенах Московского Кремля. И мы, уже начиная с 2001 г., там поем».

- Вам как регенту приходится или приходилось ставить разные педагогические задачи, работая с семинаристами и репетируя с участниками вашего концертного ансамбля?

«Здесь, конечно, задачи разные. В работе с участниками ансамбля я добиваюсь тончайших нюансов в манере исполнения и особой тонкости в интерпретации духовной и светской музыки, а в работе с семинаристами - я, правда, сейчас там не преподаю, но в свое время преподавал, а сейчас просто не могу, потому что семинария духовная в Нижнем Новгороде - не нужно добиваться такой тонкости в исполнении нюансов и штрихов, семинаристы должны просто хорошо знать эту музыку и должны уметь сами научить других, но высших достижений в этой области им, может быть, знать и не нужно. У них - другая задача, они выходят священнослужителями, а не профессиональными певцами».

- Отличие западной духовной музыки от русской церковной музыки, прежде всего, в том, что россияне не могли полагаться на орган или на другие музыкальные инструменты. В чем, вы думаете, это предопределило ее развитие?

«Вот видите, Вы правильно сказали - в России в православном храме, в ортодоксальной церкви никогда не было органа, не было инструментов, там проводили службу только с расчетом на человеческий голос и поэтому хоровое пение получило там, я считаю, очень высокое развитие. Не было помощи со стороны оркестра или органа, это значит, большое развитие получили низкие голоса и басы и в то же время высокие голоса. В творчестве Рахманинова, Чеснокова, отчасти Чайковского и Кастальского хоровое пение на рубеже 19-20 вв. получило свое наиболее высокое развитие».

- Среди ваших музыкальных пристрастий какие-нибудь тропинки ведут к чешским композиторам?

«Я очень люблю Дворжака. Ведь Дворжак наряду со Сметаной - основоположники классической чешской музыки, но Дворжак еще огромный вклад внес в развитие американской национальной композиторской школы, и музыка Дворжака мне очень нравится. Это одно из высочайших достижений музыкальной мысли и цивилизации».