Месяц назад в Праге открылся первый частный Музей русского искусства. Начало его работы было приурочено к юбилею чехословацкой программы помощи русским эмигрантам в 20-е годы XX века.
Лидия Иовлева (справа). Фото: Российский центр науки и культуры в Праге
В коллекции музея, расположенного в самом центре чешской столицы, недалеко от Старогородской площади, около 250 произведений русских и советских художников 18-20 столетий. Директор и основатель музея Валерий Ларионов посвятил ее собранию более 20 лет, продолжив дело своего отца. О том, чем примечательна эта коллекция, а также о судьбе русского искусства за рубежом в интервью для «Радио Прага» рассказала первый заместитель директора по науке Государственной Третьяковской галереи в Москве Лидия Ивановна Иовлева.
Уважаемая Лидия Ивановна, главным поводом, по которому Вы приехали в чешскую столицу, является участие в открытии экспозиции Музея русского искусства в Праге. Какой, с Вашей точки зрения, интерес представляет собой эта коллекция?
«Вы знаете, коллекция, по-моему, интересна очень. Она вбирает в себя много имен и произведений, которые были недостаточно широко известны. В ней есть имена известных очень художников и их работы. В какой-то мере я их знала, что-то я не знала. Но мне интересно, что там много таких художников. Иногда забытых или малоизвестных, но настоящих. Художники, которые жили в 19 веке, даже 18 века есть работы. Начала 20 века. И они все вошли в историю, так или иначе, в историю русского искусства. Еще более интересно для меня то, что очень редко бывает в Европе, так это открытие музея русского искусства, частного музея. Нет государственных, но нет и
Музей русского искусства в Праге
частных. Есть, скажем, в Германии Музей русской иконы. Наполовину частный, наполовину государственный. Есть в Америке музеи русской иконы. Я несколько лет тому назад ездила в небольшой городок Клинтон, где-то между Нью-Йорком и Бостоном, где открылся такой музей. Энтузиаст тоже открыл, американец. У него бизнес какой-то с Москвой, с Россией. И он открыл частный музей русской иконы, он влюблен в иконы. А вот музея русского искусства 19-20 веков ни в Европе, ни в Америке нет. Есть частные коллекции, но они недоступны для большинства публики, они известны только специалистам, и то далеко не всем. А это, все-таки, доступный музей, что очень важно, и для России, прежде всего, и для Европы тоже. Ведь существует много предубеждений между народами, и вот такие акции, все-таки, способствуют какому-то сближению, взаимопониманию, чего нам всегда не хватает».
В коллекции этой представлены работы Айвазовского, Бенуа, Мусатова, Репина и многих других художников. Какие из них представляют особую ценность?
«Я бы выделила несколько таких имен. Прежде всего, Репин. Мне очень интересны и работы его сына Юрия Репина. Их вообще мало, этих работ. Они больше оставались в Финляндии. Эта работа была там тоже, и только потом она переехала, и где-то здесь уже была куплена. В наших даже музеях работ его мало. Не могу сказать, что он был очень знаменитый художник, у него папа был знаменитый. Он интересный был художник с трагической судьбой. Такой портрет, как портрет его сестры Веры мы бы вообще в Третьяковскую галерею с удовольствием получили, с удовольствием
взяли. Поленова есть хороший пейзаж, Васильева Федора. Айвазовский есть неплохой, есть хорошие работы Нестерова. Прекрасные работы. Тоже с трагической судьбой, но настоящие и серьезные. Александр Яковлев, Гончарова, Серебрякова – это все замечательные имена. Ну и Бенуа, уже названный Вами. Это, кажется, все-таки, Альберт Бенуа, не Александр. Это – брат его. Такой очень известный акварелист. Так что, достойные имена. Есть другие интересные имена, пусть и не первого ряда. Такие, как Куликов, Орловский, Ефим Волков, Катарбинский… Я думаю, что это все достойно публичного музея, пусть и частного, но, все-таки, открытого для многих жителей Праги и Чехии. Туристов, которые, я думаю, с удивлением будут рассматривать эти картины. Да и много русских, наверное, сейчас живет в Праге. Во всяком случае, я знаю достаточно. Так что, мне кажется, что это событие очень хорошее, позитивное».
Так что, коллекция достойная?
прочитала, что на Лондонском аукционе MacDougall's была продана картина Фешина, русского художника, который жил после эмиграции в США, за 7 с лишним миллионов фунтов. Это очень высокая цена. Или еще целый ряд работ. Шишкин. И мы тоже приценивались к ней. Но, конечно, Третьяковская галерея не может сразу собрать 2 с лишним миллионов фунтов. У нас нет таких денег. Надо искать спонсоров. Это всегда сложно, долго. Поэтому дело создания музеев – трудное, удел энтузиастов, где все зависит от частной инициативы. С этой точки зрения я очень высоко оцениваю поступок Валерия Ларионова».
Планируется ли сотрудничество между Третьяковской галереей и возникшим в Праге Музеем русского искусства?
«Я надеюсь, что будет. Потому что раньше, когда Валерий Николаевич только начинал свою коллекцию, это было лет 15-20 тому назад, не слишком часто, но он приезжал к нам в Москву, с нами консультировался. Мы даже делали экспертизу целого ряда его работ и предоставляли ему консультации. Я надеюсь, что будет продолжение каких-то контактов. Надеюсь, что они будут».
Наверное, сложно представить себе, чтобы картины из Третьяковской галереи были представлены в Праге и, наоборот, чешские картины - в Москве?
Лидия Иовлева
«Пока, конечно, никаких предложений не поступало, и данная тема не обсуждалась. Потому что дело устройства выставок, где бы то ни было, особенно, вне России – дело всегда дорогостоящее. Сейчас у нас в Южную Корею «уехал» Марк Шагал. У нас бывают выставки в Японии, в США. Как правило, все-таки, в государственных музеях. Во Франции была большая выставка в Лувре. Вообще, у нас с Францией и Италией очень тесные контакты. В Голландии будет проходить выставка «Неизвестный русский ориентализм». Так что мы не закрыты. Сейчас мы готовим выставки для Швеции, для Финляндии, для Италии. Но это дело дорогое. Конечно, нужно, чтобы музей был заинтересован в этом. Мы не исключаем Прагу. Однако в частные музеи вещи мы не даем. Потому что у нас очень строгие требования к сигнализации, климату, ко всем прочим музейным правилам. Но с Национальной галереей в Праге, наверное, могли быть контакты. Когда-то они и были. Мы хорошо знали господина Фиалу, который занимался русским искусством. Это было не сразу после войны, а где-то в 60-е годы, в основном. Потом это все прервалось. Тут и история не очень работала на наши выставочные и культурные контакты. Тем не менее, мы открыты для переговоров, какого-то обмена или чего-то еще с Национальной галереей».
Кто из чешских художников представлял бы наибольший интерес с Вашей точки зрения для российской публики. Муха, Швабинский или чешские кубисты?
«Конечно, Альфонс Муха – это фигура номер один. Это как наш Врубель. Если же брать по времени – модерн, символизм, ар нуво. Ведь вся Европа жила одним. Во все периоды исторические вся Европа, включая Россию, культуру, во всяком случае, развивалась с какими-то национальными особенностями, но одинаково. В стилистике, например. Одинакова была
Альфонс Муха
эпоха Классицизма, Романтизма. Я говорю о 18 и 19 веках. Потому что у нас до Петра светского искусства не было в России. Это было серьезное церковное искусство, но тоже искусство. Потом все шло совершенно, как во всей Европе. Короткая эпоха Барокко, Классицизма, Неоклассицизма, Романтизма, Реализма. Все это было и у нас. Но наш реализм развивался в России более активно и очень был связан с литературой. Потому что в России литература 19 века была на очень большой высоте, и всегда вот такой момент этический, нравственный был очень важен для русского художника, артиста, музыканта, писателя, в первую очередь. Но эпохи сменяли одна другую. Конец 19- начало 20 века - это эпоха Символизма и в поэзии, опять же, и в литературе, и в живописи по всей Европе. В 10-е годы начался авангард. Потом, конечно, революция. Это большая ломка во всех сферах жизни и, конечно, она прервала такое естественное и логическое развитие искусства, связи с Европой. К тому же, идеология, которая стала главенствовать в послереволюционные годы, она отсекала эти контакты, пропагандировала и утверждала программу соцреализма, которую насильственно стали насаждать и в Чехии, и в Польше, и во всем так называемом соцлагере. Проходит время и, начиная с 60-х годов, во всем мире стал ведущим американский пример. Так и для русских, второй авангард. Нынешние художники работают, как и во всем мире, но со своими, как и везде, национальными особенностями. Так что, Муха или кто-то другой, но интересна эпоха ар нуво, символизма или модерна, как это называют в России. Альфонс Муха широко известен, так что его выставка вызвала бы интерес».
В Праге достаточно известен художник-концептуалист Виктор Пивоваров. Известен ли он и в Москве?
«Конечно, его работы есть у нас в Третьяковской галерее. Мы его хорошо знаем».
Так что, это такой общий знаменатель для Третьяковской галереи и Пражской национальной…
Фото: Российский центр науки и культуры в Праге
«Безусловно, у нас что-то шире, что-то ушло на Запад, в Америку. Многие из нонконформистов уезжали в 70-80-е годы. Но сейчас многие возвращаются. И мы устраиваем выставки. Буквально в октябре-ноябре у нас была большая выставка «Реконструкция выставки нонконформистов 1975 года». Тогда уже и время было другое, и люди. Прошли две выставки, разрешенные властями, абсолютно бесцензурные. Одна из них проходила в Доме культуры на ВДНХ. Я была тогда молодым специалистом, уже работала в Третьяковской галерее, и мы с мужем, я помню, стояли там два часа в большой очереди, чтобы туда попасть. Сейчас очереди уже не было. Два часа не нужно было стоять, потому что это уже стало историей. Многих художников уже нет в живых. Тогда их было 170. Конечно, не все вошли в историю, но многие стали известны. Пивоваров немного моложе, он другого поколения. Там были Рабин, Мухин и многие другие, которые сегодня уже классика. Их работы есть и в европейских, и в американских музеях».
Возможно ли увидеть в Третьяковской галерее работы чешских художников?
«Нет, у нас нет, конечно. Потому что мы позиционируемся, и это было изначально заявлено основателем Павлом Третьяковым, что мы - музей русского искусства, национального. Правда, до революции складывался отдел европейского искусства. Потому что брат основателя Третьяковской галерей, Сергей, он приобретал работы европейских художников второй половины 19 века. Я сейчас не могу сказать, был ли в его коллекции Альфонс Муха. Боюсь, что нет, поскольку Сергей Третьяков умер в 1892 году, а период славы Альфонса Мухи, насколько я помню его биографию, все-таки, был несколько позже. Сначала коллекция Сергея Третьякова была в Третьяковской галерее. После революции она была расформирована. Коллекции Щукина и Морозова были превращены в Музей нового западного искусства. Туда было отдано все, что собирал из искусства европейского Сергей Третьяков. После войны Музей нового западного искусства был закрыт по указу Сталина. Это сейчас разъединено и находится либо в Эрмитаже, или в Музее изобразительного искусства».
