«Наизнанку», или Если хватит у жизни легких
На прошлой неделе в пражском Российском центре науки и культуры состоялась презентация Русской службы «Радио Прага», а в ее рамках – поэтический вечер Лореты Вашковой. Своими раздумьями по этому поводу с вами поделятся Антон Каймаков и Олег Крылов – именно в семейном издательстве «Ольги Крыловой» вышел первый поэтический сборник нашей однорадийщицы под названием «Наизнанку». В программе прозвучат фрагменты встречи в РЦНК и стихи в исполнении автора.
Антон Каймаков:
– Плечо к плечу, спинка к спинке кресла – все мы в редакции работаем уже более десятилетия. Каждый знает привычки друг друга и черты характера, но именно из-за этой-то чрезмерно укороченной дистанции глаз порой не видит, вернее, не способен по-настоящему разглядеть нечто, что находится совсем рядом. Ты знаешь об этом, но для того, чтобы ощутить свое знание, необходимо стечение обстоятельств, а чаще просто подсказка. Сегодня уже наши друзья – издатели Ольга и Олег Крыловы, которые являются вдохновителями творческой группы RUPR, длительное время уговаривали мою коллегу раскрыть «тайный» ящик своего письменного стола и выудить на свет то, что долго скрывалось от глаз посторонних и было доступно лишь слуху нескольких самых близких людей.
Олег Крылов:
– Эта книжка созревала, готовилась – готовился не сам материал, а Лорета внутренне готовилась к ее изданию, дай Бог памяти, пять-шесть лет или сколько, – долго. Наконец, она созрела. Лорета постоянно что-то переделывает, сомневается: стоит ли допускать в свой внутренний поэтический мир посторонних людей. Эти стихи созревают у нее внутри, она живет ими, размышляет ими – это к недавнему нашему разговору с представителем прессы по поводу настоящей литературы и ненастоящей.
Я до сих пор не могу понять, что есть настоящая литература, а что ненастоящая, но когда я читаю стихи Лореты, ее размышления в стихах, я забываю про литературные приемы, рифмы, всякие другие теоретические вещи, начинаю следить за ходом ее мыслей. И вот я очень надеюсь, что, выпустив на волю свои стихи, Лорета приобретет уверенность в своих поэтических силах, и дальше уже нам будет проще ее уговаривать на новое издание.
Лорета Вашкова:
– После переезда в Чехию я несколько лет почти не писала. Казалось, что мои стихи остались по ту сторону границы – там, где был мой дом, моя Литва, где я жила двадцать лет. Потом я находилась какое-то время в Москве. Когда я в Чехии поначалу бежала от стихов, я все же чувствовала, что они как бы ходят по пятам за мной, в определенный момент также через меня. Наступают на какие-то минные линии, отчего происходил взрыв – уцелеть стихам, да и мне было трудно.
Чтобы обезопасить их и себя, я старалась уйти от этого, но муза – мастерица являться в разных обличьях. Я думаю, что она проникла ко мне через перевод: переводами я занималась, и особенно когда это были не технические переводы – например, я переводила пьесу моего земляка Альвидаса Баусиса «Ближе, чем дальше» на чешский язык, и этот спектакль шел в Праге, – возникающие в процессе этой работы ассоциации требовали отдельного внимания к себе, отдельного созерцания. Поэтому я думаю, что переводчик – это также перевозчик, доставляющий слова на другой берег, где они способны приобрести иную жизнь, иной смысл.
Стихотворение «Перевод», которое вы услышите, впервые прозвучавшее на волнах «Радио Прага» в 2004 году, еще об одной ипостаси перевода.
Перевод
Кто-то переводит с тихого на громкий,
моря зыбкость – на песочных дюн офорты,
блудный круг – на смиренье,
если хватит у жизни легких
дышать за двоих, пока ты
цепенеешь, двигаясь к кротости.
Кто-то переводит с громкого на тихий:
одиночество календарных праздников
город размагничивает.
Скольким трамвайным звонкам
и открывшимся рано булочным
придется поднапрячься, чтобы вывести
улицы из задумчивости,
а типографской краске поднатужиться
осесть на пальцах киоскерши.
Кто-то перевел твою веру
на зачатье непорочное Девы.
Ласточки нырок
на дождливый вечер,
ямбы расставаний
на вокзальный ветер.
И – не кто-то – ты
всех потерь измятость
на пометку в книжке:
вышивку судьбы
утюжить надобно с изнанки.
Антон Каймаков:
– Крыши, сады, мощеные улицы, птицы, свиристящие в парках, домовые знаки, волшебное сияние десятков башен на Тынском храме, размах Вацлавской площади… Этим первым моим девственным воспоминаниям сегодня уже пятнадцать лет, но они вновь проснулись, трепеща красками, когда я услышал: «Карниз отчаянно повис: если б не доверье …
Июньское
Таблетка валидола сердце приглашает на дамский танец,
снег тополиный летний замедляет мостовую:
кружиться б нам, кружиться – боль умчалась,
вздохнуть бы облегченно, крест поменяв на нуль.
Но нещадно площадно гулок день
и счет ведет всем спорам, ссорам, обещаньям,
всем светофорам, чей исподлобья взгляд хамелеоний
нынче застрял на красном, на
отчаянности базальтовых перил, что вниз срываются,
всем «до свидания» с подшивкой атласной, простроченной значением «прощаюсь».
Карниз отчаянно повис: если б не доверье
к нему слетающихся птиц,
он эту лямку ржавых крыш тянуть не стал бы.
Выужены из карманов рукопожатий поддельные банкноты.
Реанимировать шаляпинские ноты
поклялся на афише земляк мой, иностранец.
Сердце, погоди – моею стала брусчатка Праги
с мгновенья, когда от пуповины глины
отделились, ввысь поплыли Петршинские сады…
Каюсь, я пропустил мимо ушей и глаз первую «дегустацию» стихов Лореты в нашем эфире, поэтому, как и большая часть публики – хочется сказать, что благодаря организаторам встречи с радиослушателями и читателями сайта «Радио Прага» собрались люди, настроенные именно на поэтическую вoлну, – я также очутился на премьере. Премьере выставки живых картин, которые в моем сознании писали слова, собранные в невероятные образы.
Словарь цветов в саду распахнут теплым ветром:
Герань, как грань надежности,
окно пульсирует горячею приметой этой.
Фиалка: день пред балом выпускным,
спускающим с плеч платье,
глаз не спускающий с ресниц ее.
Чур нас от Ноготков, что по-кошачьи
выпускают лепестки, следя и в сумерках за нами
перебежками, украдкой
в то время как щетинистый розарий, шмеля привечавший,
цыганист и шумлив.
Ромашка – простодушьем злоупотребили;
им правду выложи в тот миг,
когда лишают крыльев.
Хватились Зверобоя, да напрасно –
он зверя не убьет в тебе.
Закат краснеет, как одноклассник мой
и более – как поле,
куда семя занес свое мак.
Спасибо повороту за бесшабашно
гитаристый столб телеграфный
на развороте сумерек – перечит им
лишь святлячок Кувшинки, в рот воды нaбравшей
(eй невдомек, что думают об этом
родственники в Индии, что в позе лотоса
уже с утра и в том же виде) – молчать,
молчать о том, как ароматен
Сусак ее тычинке – от корневища
до пестика и по порядку
и даже куполом созвездия-зонта
со снами ее схож.
