«Он не обременял себя идеализмом». Завершился век Генри Киссинджера
Бывший госсекретарь США Генри Киссинджер, человек, долгие годы влиявший на мировую политику, определявший ход истории в годы «холодной войны», умер на 101 году жизни. Его сложное политическое наследие до сих пор отдается эхом в отношениях Соединенных Штатах с Россией, Китаем и Ближним Востоком. До последнего дня жизни он оставался политическим тяжеловесом, активно комментируя мировые события, в том числе российско-украинскую войну.
Бывший госсекретарь США Генри Киссинджер, человек, долгие годы влиявший на мировую политику, определявший ход истории в годы «холодной войны», умер на 101 году жизни. Его сложное политическое наследие до сих пор отдается эхом в отношениях Соединенных Штатах с Россией, Китаем и Ближним Востоком. До последнего дня жизни он оставался политическим тяжеловесом, активно комментируя мировые события, в том числе российско-украинскую войну.
Советник по национальной безопасности, архитектор окончания войны во Вьетнаме, сближения Америки с Китаем и разрядки с Советским Союзом, скончался 29 ноября в своем доме в Коннектикуте.
Значение фигуры Генри Киссинджера в интервью «Чешскому Радио» прокомментировал экс-посол Чехии в США, бывший директор библиотеки Вацлава Гавела Михаэл Жантовский.
– Дипломатия Киссинджера достигла своего пика в 1970-е годы – были установлены отношения между Соединенными Штатами и коммунистическим Китаем, произошло потепление с Советским Союзом, что привело к подписанию первых крупных договоров по контролю над вооружениями. Эти события называют звездным часом в карьере Киссинджера. Чем он обеспечил свой успех? Прагматизмом, так называемой «реальной политикой»?
– Это, безусловно, было доктриной, которой Генри Киссинджер придерживался на протяжении всей своей жизни, и которая позволяла ему тайно или открыто вести переговоры, не обременяя себя при этом моральными ценностями или другими идеалистическими представлениями. Величайшим моментом его карьеры и огромным успехом, вероятно, действительно можно назвать начало отношений США с Китаем, что до определенной степени решило исход «холодной войны», поскольку отпала опасность союза между двумя коммунистическими сверхдержавами – Советским Союзом и КНР.
– Правы ли те, кто обвиняет Киссинджера в хладнокровном прагматизме, с которым, по словам критиков, он продлевал войну во Вьетнаме? Некоторые возлагают на него ответственность за тайную бомбардировку нейтральной Камбоджи, за ту роль, которую он сыграл в перевороте в Чили и другие неоднозначные страницы мировой истории.
– Эта критика вполне обоснована. Однако одновременно необходимо учитывать детали и конкретные факты. Я не отношусь к числу тех, кто считает, что Киссинджер продлил войну во Вьетнаме. Наоборот, он ее, можно сказать, сократил. Некоторые критики говорят, что «Киссинджер закончил войну во Вьетнаме, проиграв ее». Но если так, значит, в противном случае война шла бы еще дольше.
Бомбардировка Камбоджи, конечно, была спорным средством, но это был способ оказать давление на Северный Вьетнам путем перекрытия путей снабжения партизанских отрядов на юге страны. Возможно, это имело некоторый смысл с военной точки зрения, но в меньшей степени с моральной.
Что касается поддержки отдельных латиноамериканских режимов, в том числе режима Пиночета в Чили, то здесь Киссинджер занимал достаточно ясную позицию. Он говорил: «Мы не собираемся наблюдать, как страна падает в объятия коммунизма». Эта опасность в Чили действительно существовала, а у Соединенных Штатов уже был негативный опыт с Кубой и, вероятно, они не хотели его повторения.
– В конце 1990-х годов Киссинджер, лауреат Нобелевской премии мира, был гостем пражского «Форума-2000». У вас также было много возможностей встречаться с этим политиком во время вашего пребывания в Соединенных Штатах, в том числе, когда вы гостили в Коннектикуте у режиссера Милоша Формана. Что вы обсуждали с Киссинджером, и какая из бесед больше всего вам запомнилась?
– У меня была возможность познакомиться с ним уже вскоре после «бархатной» революции 1989 года, когда он посетил в Пражском Граде Вацлава Гавела. Это была наша первая встреча. Он произвел на нас большое впечатление – относились к нему с большим уважением как к всемирно известному государственному деятелю, в то время как мы были новичками.
Позже в США, благодаря Милошу Форману, я его узнал лучше и ближе. Он был чрезвычайно интересным человеком, но, признаюсь, что в Коннектикуте мы беседовали не о мировой политике, а о Бундеслиге – он был большим футбольным фанатом и, в отличие от меня, помнил результаты различных матчей, кто какой кубок выиграл. Так что в этом отношении он также был огромным источником информации.
Хайнц Альфред Киссингер – так звали политика при рождении – появился на свет в баварском городе Фюрт 27 мая 1923 года. Переехав в 1938 году 15-летним подростком из нацистской Германии в США, Киссинджер смог стать самой значимой фигурой во внешней политике Америки прошлого века. Во время Холокоста погибли 13 его близких родственников, и Генри Киссинджер был убежден, что единственный способ предотвратить разрушительный конфликт – это трезвая дипломатия.
«Реальная политика и холодная прагматика»
«Я думаю, что в международных отношениях он был по-настоящему крупной фигурой, особенно в 1970-е и 1980-е годы, когда у него была возможность активно формировать внешнюю политику Соединенных Штатов Америки», – комментирует кончину Киссинджера министр иностранных дел Чехии Ян Липавский.
«Наследие Генри Киссинджера в дипломатии является олицетворением реальной политики и холодных прагматических соображений в формировании международных отношений. Он не только занимался внешней политикой, но и изучал ее с академической точки зрения, был автором ряда книг, пользующихся большой популярностью, – сказал Ян Липавский, отвечая на вопрос «Чешского Радио».
«Политика Соединенных Штатов, конечно, была и всегда будет политикой крупной державы. Это означает, что у нее существует широкое пространство для маневра. Однако основной принцип – что время от времени следует смотреть на вещи достаточно прагматично, думать о них с точки зрения своих интересов, -–это то, что у этой политики перенимают абсолютно все», – уверен Ян Липавский.
В мае 2022 года Генри Киссинджер заявил, что «территориальные уступки России оказались бы вкладом в долгосрочный мир на континенте». Президент Украины Владимир Зеленский в ответ напомнил о Мюнхенском договоре 1938 года, лишившем Чехословакию Судетской области, и о том, что именно тогда Киссинджеру пришлось бежать из Германии от нацистов.
Киссинджер был известен тем, что редко менял мнение, но, хотя ранее он говорил, что «решение оставить открытым вопрос членства Украины в НАТО было неверным и дестабилизирующим», в январе 2023 года занял другую позицию, заявив, что более нет смысла удерживать Киев от вступления в НАТО, и «идея нейтральной Украины в данных условиях уже не имеет смысла». При этом Киссинджер полагал, что Украине «не следует пытаться вернуть Крым и Севастополь».
В интервью газете The Wall Street Journal, которое Киссинджер дал накануне столетнего юбилея, он сказал: «Потеря Россией Севастополя, который никогда в истории не был украинским, будет таким падением, что под угрозой окажется целостность государства. Я думаю, что это было бы нежелательно для мира после Украины». Тогда заявление Киссинджера прокомментировал «Чешскому Радио» профессор истории и международных отношений Бостонского университета Игорь Лукеш.
«Думаю, это олицетворение цинизма и огромного эгоизма. Меня такой подход не удивляет. Слова Киссинджера воплощают то, что я бы назвал "географическим детерминизмом". Еще в 1960-е годы, с начала "холодной войны" Киссинджер заявлял, что "все решает географическая карта". Об этом он спорил, например, со Збигневом Бжезинским. Таким образом Центральная и Восточная Европа, к которым Киссинджер относился с позиции барина, принадлежали России. И, мол, "с этим ничего не поделаешь, поскольку человек не изменит географию". Так что теперь, когда он говорит, что "Украина принадлежит России", то лишь повторят слова, которые сам произносил в 1970-е годы, когда был чрезвычайно влиятельным внешнеполитическим деятелем, практически диктатором, и цинично давал понять разным восточноевропейским делегациям, что они просто должны "привыкнуть к советской оккупации". Киссинджер неоднократно намекал, что советское военное присутствие в Восточной Европе даже играет положительную роль, поскольку, "стабилизирует ситуацию на международной арене". Возможно, с точки зрения человека в Вашингтоне, это и было правдой, но уж точно не было, если смотреть из Бухареста, Варшавы, Праги или Восточного Берлина», – считает Игорь Лукеш.
