Гадалка в роли агента иностранной полиции
Между нами говоря, в жизни каждого человека однажды наступает момент, когда хочется хоть краешком глаза заглянуть в будущее. Так хочется, что, отыскав через знакомых телефончик, решительно набираешь номер: «Вы можете мне погадать?». Да-да, конечно, я знаю, что гадать - это грех, моя чрезвычайно верующая бабушка всю жизнь твердит мне об этом. Но есть ведь и другая точка зрения: «Нельзя-то, конечно, нельзя, но если очень хочется, то можно». Поэтому и стою я в назначенное время на назначенном месте.
Между нами говоря, в жизни каждого человека однажды наступает момент, когда хочется хоть краешком глаза заглянуть в будущее. Так хочется, что, отыскав через знакомых телефончик, решительно набираешь номер: «Вы можете мне погадать?». Да-да, конечно, я знаю, что гадать - это грех, моя чрезвычайно верующая бабушка всю жизнь твердит мне об этом. Но есть ведь и другая точка зрения: «Нельзя-то, конечно, нельзя, но если очень хочется, то можно». Поэтому и стою я в назначенное время на назначенном месте. Гадалка - улыбчивая крашеная цыганка неопределенного возраста, снимает закуток в маленьком баре. Стол, стул и полумрак, режущий глаза. На час я прирастаю к стулу. «На сердце у вас любовь», - доверительно шепчет цыганка и пускается в долгое повествование... Вслед за ней, из-за ее спины заглядываю я в свое будущее: радуюсь предстоящей свадьбе, склоняюсь над колыбелью своего еще не рожденного ребенка, в бешенстве метаю тарелки в своего еще не встреченного супруга. Но потом женщину во мне оттесняет иностранка. «Скажите, а где мое счастье, здесь, в Чехии?», - дрожащим голосом спрашиваю я, готовая отдать последнее, лишь бы не возвращаться в Россию. «Дома ваше счастье, милочка, - покачивает головой гадалка. - Там вас ждет ваш мужчина, ваша работа и ваши деньги, и туда вы вернетесь через пять лет с двумя детьми на руках». Я чуть не сползаю под стол: вот это поворот. Утешения гадалки - дескать, ваша судьба в ваших руках, изменить ситуацию можно своей волей и т.д., я уже не слушаю. Я представляю себя в выстывшем вагоне поезда «Прага - Москва», двух ребятишек, копошащихся в купе, и себя, несчастную, постаревшую - через пять-то лет!, едущую домой к старенькой маме. К ней на шею... «Не реви, дура, - утешала меня дома подруга, - я тебе зуб даю, что гадалка твоя - агент иностранной полиции. Потом, наверняка, отчитывается, сколько наивных дурочек-иностранок она отправила домой». Хоть и невероятным было такое объяснение, даже смешным, мне все-таки полегчало. Пять лет все-таки, достаточный срок для того, чтобы взять свою судьбу в руки.
