Летейский город Марины Цветаевой
Это имя вспоминается первым при словах «русская эмиграция в Чехословакии». Марина Цветаева прожила здесь всего три года, но именно тут были созданы «Поэма Горы», «Поэма конца», «Попытка ревности». 8 октября – день рождения поэта, благодаря которому в русскую поэзию вошла Прага.
Где сроки спутаны, где в воздух ввязан
Дом – и под номером не наяву!
Я расскажу тебе о том, как важно
В летейском городе своем живу.
Я расскажу тебе, как спал он,
Не выспался – и тянет стан,
Где между водорослью и опалом
День деворадуется по мостам.
Где мимо спящих богородиц
И рыцарей, дыбящих бровь,
Шажком торопится народец
Потомков - переживших кровь.
Где честь, последними мечами
Воззвав, – не медлила в ряду.
О городе, где всё очами
Глядит – последнего в роду.
Марина Ивановна Цветаева родилась 26 сентября 1892 года – 8 октября по новому стилю, хотя предпочитала отмечать свой день рождения 9 октября, в день апостола Иоанна Богослова: «Спорили сотни Колоколов. / День был субботний: Иоанн Богослов». Когда она писала эти строки, то не подозревала, какие лишения и скитания ею ждут.
1 августа 1922 года Марина Цветаева с дочерью Ариадной вышли на перрон вокзала им. Вильсона – сегодняшнего Главного вокзала Праги. В Чехословакию Марина Ивановна отправилась, узнав от журналиста Ильи Эренбурга, имевшего возможность выезжать из большевистской России, что ее муж Сергей Эфрон, ушедший на фронт, жив и, воспользовавшись «Русской акции помощи», поселился в Чехословакии. Марина с дочерью встретились с Сергеем Яковлевичем в Берлине, а теперь он ждал семью в Праге.
Эфрон получал стипендию Карлова университета на правах студента философского факультета и жил в общежитии «Свободарна». Это стало первой остановкой Цветаевой в скитаниях по Праге и окрестностям. В общежитии, где перегородки не доходили до потолка, и оказались Марина Ивановна и Ариадна, приехав из Берлина. Это здание и сегодня можно отыскать в пражском районе Либень.
Еще одна важная точка на карте «русской Праги» – гостиница «Беранек» в районе Винограды. Там Цветаева встречалась с Владиславом Ходасевичем и Ниной Берберовой во время их краткого пребывания в Праге. Тогда же Марина Цветаева познакомилась с Анной Тесковой, переводчиком, секретарем русско-чешского общества «Еднота». Тескова станет главным чешским другом и многолетним корреспондентом Цветаевой.
Из пражских адресов Цветаевой, конечно, следует вспомнить дом на Шведской улице, в районе Смихов, где семья снимала комнату с начала сентября 1923 года до конца мая 1924-го. На стене этого небольшого желтого здания установлена мемориальная доска с портретом поэта и строфой из «Стихов к Чехии».
«Процветай, народ, –
Твердый, как скрижаль,
Жаркий, как гранат,
Чистый, как хрусталь».
"Посерев от боли / Стонут Влтавы воды: / — Триста лет неволи: / Двадцать лет свободы"... «Стихи к Чехии» Цветаева напишет в 1938 году в Париже, потрясенная тем, что Судеты оккупировала страстно ею любимая Германия.
Со Шведской улицы, которая бесконечным серпантином опоясывает Смиховский холм, более короткий путь вниз – улицы-лестницы, по которым Марина спускалась на Малостранское кладбище. На этом старинном погосте она любила гулять – ей было необходимо уединение. «Чехия осталась у меня в памяти как один синий день и одна туманная ночь. Бесконечно люблю Чехию...», – будет вспоминать Цветаева. Именно здесь она переживет роман с Константином Родзевичем, о котором напишет, что "сильнее его никого не любила". Благодаря ему появились «Поэма Горы» и «Поэма Конца».
«Поэма Горы» названа в честь соседнего пражского холма Петршин, который легко узнать по смотровой башне, уменьшенной копии Эйфелевой. Там, куда и сегодня ходят на свидания пражане, Марина встречалась с возлюбленным.
Еще одно любимое место прогулок поэта – Градчаны. Цветаева любила сидеть в древнем храме святого Иржи за собором св. Вита, который Цветаева называла «Святой Георгий под снегом» из-за его белых башен. Все, связанное с именем святого Георгия – покровителя Москвы, она считала родным. Георгием Цветаева назовет родившегося в Праге сына.
«У меня есть друг в Праге – каменный рыцарь, очень похожий на меня лицом. Он стоит на мосту и стережет реку: клятвы, кольца, волны, тела», – пишет Цветаева о скульптуре Брунцвика у Карлова моста.
Бледно-лицый
Страж над плеском века -
Рыцарь, рыцарь,
Стерегущий реку… – "С рокового мосту
Вниз - отважься!"
Я тебе по росту,
Рыцарь пражский. Сласть ли, грусть ли
В ней – тебе видней,
Рыцарь, стерегущий
Реку – дней.
Марк Слоним вспоминал: «М.И. была в восторге от рыцаря, от тишины, от запущенной Чертовки и через два дня после нашей прогулки принесла мне своего “Пражского рыцаря”». Именно Слоним знакомил Цветаеву с городом, архитектуру которого Марина Ивановна определяла как «смешанность и многодушие».
Однако пражский период Цветаевой был за три года, проведенных в Чехословакии, непродолжителен – подобно многим эмигрантам, Эфоронам пришлось переехать за город, где жизнь была дешевле. Скромные средства, которые, однако, служили источником существования, русские эмигранты получали от правительства Чехословакии.
«Чешское иждивение. Я всегда удивлялась, за что мне дают. Если бы кто-нибудь из них любил мои стихи – да, как меня лично – да, но так, вообще, на веру… Таинственно», – говорит Цветаева в одном из писем к Анне Тесковой. Эта сумма составляла 900 крон, из которых 300 уходило на оплату жилья. Конечно, прожить на это было сложно. Небольшие средства поступали от публикаций стихов.
Непродолжительная и трудная в бытовом отношении жизнь в Чехословакии стала, однако, возможно, самой счастливой главой судьбы Марины Цветаевой после революции. Ариадна до конца дней, уже вернувшись из сталинского ГУЛАГа, будет вспоминать отдельные чешские слова. Марина Ивановна по-чешски не говорила – язык казался ей неблагозвучным, и учить его она не хотела. С местным населением она говорила по-немецки – этим языком она владела великолепно, так что чехи часто принимали ее за немку. Рождение сына, который стал центром ее жизни, подтолкнуло к решению переехать в Париж.
В 1925 году семья уезжает во Францию, куда благодаря хлопотам Анны Тесковой продолжает устремляться тонкий ручеек финансовой помощи из Чехословакии.
Известный чешский писатель Франтишек Кубка вспоминал, какой он увидел в Чехословакии Марину Цветаеву: «Мягкий овал лица с не по-русски оливковой кожей. Большие карие глаза, которые мало кому удавалось разглядеть, потому что они всегда были прикрыты опущенными ресницами. Рот у нее был строгий, бледный, но стоило ей улыбнуться – и улыбка получалась совсем девичьей, доверчивой и одновременно неприступной. Волосы она зачесывала вниз, почти до бровей. Скрывала ими по-мужски высокий лоб. Ее манеры отличались женственной гордостью. Но надменности в ней не было, хоть она и знала, кто она такая – большой поэт».
