Чехия в контексте Ближнего Востока
Война в Сирии, в которую в той или иной степени оказались вовлеченными многие страны и континенты, включая государства Евросоюза, безусловно, является острейшим вопросом уходящего года, который останется в мировой повестке и в 2017-м. В эпоху глобализации расстояние между Сирией и Чехией сжимается как шагреневая кожа, и эхо ближневосточного конфликта отчетливо слышно и на берегах Влтавы. О ближневосточной политики республики в уходящем году «Радио Прага» беседует с доцентом Карлова университета Эмилем Сулеймановым.
«Чехия — не самый важный игрок в контексте миграционного кризиса. Больше всего мне запомнилась определенная дисгармония во внешней политике между правительством Богуслава Соботки с одной стороны и президентом Милошом Земаном с другой, хотя согласно конституции президент и не имеет права как-либо определять внешнюю политику государства. Я имею в виду и ситуацию на Ближнем Востоке, и миграционный кризис, хотя по последнему вопросу позиции правительства и президента сблизились.
- Вы можете охарактеризовать для наших слушателей, какую позицию в отношении гражданской войны в Сирии занимает чешский истеблишмент?
- Думаю, сложно спорить с тем, что Россия практически унаследовала свою ближневосточную политику у СССР. Между Чешской Республикой и Чехословакией — дистанция гораздо большего размера. И все же, можно говорить о какой-то непрерывной чешской внешнеполитической линии на Ближнем Востоке? И какие цели страна преследует в этом регионе?
«Мне трудно говорить о какой-то непрерывной линии Чехии в ближневосточном вопросе, поскольку в годы социалистической Чехословакии у страны не было самостоятельной политики в этом регионе — она определялась общим политическим вектором, который давался из Москвы. Что же касается Чешской Республики, то ее курсом, который не меняется с 1990-х, можно считать произраильскую позицию — очень ясную и четкую. Что касается Сирии, то Чехия старалась профелировать себя, скорее, как экономический партнер — не только по отношению к Сирии, но и к арабскому Востоку в целом. Однако никаких особых отношений у Чехии с этим регионом не сложилось. Чешская Республика — это маленькая страна с очень скромной внешнеполитической повесткой, и экономические цели традиционно доминируют в чешской внешней политике.
- Недавно по заказу «Чешского Радио» агентством Median было проведено исследование: «Что на пороге 2017 года вызывает у чехов наибольшие опасения». На первом месте оказались теракты ИГИЛ. Насколько эти страхи обоснованы, и существует ли взаимосвязь с отношением чешского общества к миграционному кризису?
- Глава Организации помощи беженцам Мартин Розумек называет миграционный кризис в Чехии «кризисом без мигрантов», поскольку в стране около 1500 мест в миграционных центрах, где находится всего около 80 беженцев. То есть чешское общество мигрантов, фактически, не видело, однако страхи присутствуют и выходят на первое место. Чем вы это объясняете?
«Это — обычная человеческая психология. Если взять Германию, то в ее восточных землях, где очень мало турок и людей из стран мусульманского Востока, то там по сравнению с западом ФРГ, гораздо сильнее ксенофобные настроения. Природа человека так устроена, что, когда у вас мало коммуникации с какой-то группой людей — религиозной или этнической, то вы в большей степени склонны это обобщать, как правило, в негативную сторону».
- Если, однако, взять террористическую угрозу отдельно, то все же насколько обоснованы эти страхи? Грозит ли Чехии, что терроризм перейдет границы Западной Европы и окажется здесь?
- Обратимся теперь к Турции. Эту страну периодически посещают и премьер-министр Богуслав Соботка, и глава МИД Любомир Заоралек. Как вы можете охарактеризовать чешско-турецкие отношения? Изменятся ли они как-то после такого беспрецедентного события как убийство в Анкаре посла Российской Федерации?
«Эти отношения также всегда имели в большей степени экономический характер. Чехия экспортировала в Турцию люстры, электрооборудование, автомобили. Товарооборот всегда был весьма значительным. Если рассматривать политический аспект ,то здесь я замечаю усиление туркофобии, что связано с ролью Турции в сирийском конфликте и с тем, как она освещается — о поддержке турками исламистов и т.д. Однако в турецко-чешских отношениях я не вижу каких-то особых изменений».
-Ваша оценка — как будет развиваться отношение чешского общества к ситуации в Сирии в следующем году? Не совсем понятно, какую из сторон в Сирии поддерживает чешское общество. Оно, конечно, неоднородно, но все же — какие тут присутствуют настроения?
- Изменилось ли отношение чешского общества к России после ее вмешательства в конфликт в Сирии?
«Думаю, нет, хотя я и не располагаю какими-то конкретными статистическими данными. Все же чехи живут в большей степени собственными проблемами и заботами, а те, кто наблюдает за ситуацией в Сирии, больше интересуются миграционным кризисом и тем, кто сюда приезжает из стран Ближнего Востока».
Мы беседовали с Эмилем Сулеймановым, доцентом кафедры международных отношений факультета социологии Карлова университета. Уроженец Армении Эмиль Сулейманов учился в университетах Москвы и Праги. Выпускник Института политологии факультета социологии Карлова университета и степиндиат Гарвардского университета специализируется на изучении проблем безопасности, терроризма, международной организованной преступности, энергетической безопасности, является специалистом по России, странам Кавказа и Турции.
