Хрущев, Путин и многие другие
Сегодня мы предлагаем вашему вниманию интервью с Ольгой Жаковой, знающей толк в фигурном катании, в свое время известным международным арбитром, а ныне – комментатором Чешского телевидения. Госпожа Жакова любезно согласилась поделиться со слушателями русской редакции «Радио Прага» своими воспоминаниями о пусть и мимолётных, но все же встречах с Хрущевым, Путиным и Вацлавом Клаусом.
– В 1956-м, если я не ошибаюсь, году на большом конгрессе ISU (Международной федерации коньковых видов спорта), который проходит раз в четыре года в олимпийский год, было принято очень важное решение. До этого судили тренеры, и, знаете, каждый пытался протащить своего подопечного. Главным образом, журналисты это начали критиковать, и посему на конгрессе решили, что все судьи должны пребывать в любительском статусе. Это было почетно, но за свою работу арбитры перестали получать деньги. Да, конечно, они могли путешествовать за чужой счет, но из этой поездки, по моему опыту, мы только и видели, что гостиницу да стадион. После конгресса тренеры, которые зарабатывали себе на жизнь фигурным катанием, судить больше не могли, отсюда и получился большой недостаток судей. Те, у кого были профессии, не связанные с фигурным катанием, могли себе позволить судить в любительском статусе, у нас, к примеру, Дедич и Гасснер, но этого всё же было мало. Как-то Дедич и Гасснер пришли на тренировку и сказали мне: «Знаешь, ты ведь все равно наверняка собираешься поступать в университет? Давай, переходи на судейство». Поначалу я очень удивилась, но потом согласилась. Судила даже тех, с кем совсем недавно вместе каталась. Мне это понравилось, и через некоторое время я стала самым молодым международным арбитром в мире. Теперь так нельзя, теперь только с 23 лет, но тогда мне было всего 21.
– У вас была возможность отказаться, или же это был приказ партии?
– Отказаться было можно, но делать этого не советовали.
– Непросто, поди, приходилось? Всё-таки нужны навыки, на судей ведь никто специально не учил?
– Нет, у нас был очень хороший семинар под руководством тех, кто судил мои выступления. Хорошо помню доктора Хайнца, того самого, который потом уехал на два года в Москву и там практически основал школу танцев. Ну, а потом – практика, у нас было довольно много состязаний.
– В Советском Союзе были те же самые проблемы с внезапным недостатком судей?
– Думаю, да. Таня Лихачева-Даниленко, например, начала судить, несмотря на то, что могла еще кататься на высоком уровне.
– Судьи дружат между собой? Или же существует конкуренция?
– Нет-нет, судьи всегда дружили. Но во время состязаний, конечно, уже не дружат. Мы никогда не говорили о результатах, нам это даже было запрещено.
– У вас были (или есть) друзья в России среди коллег?
– Да, конечно. Но я больше дружила с тренерами, потому что я вместе с ними когда-то выступала: Алексей Мишин, Тамара Москвина...
– Часто вам приходилось бывать в Советском Союзе?
– Довольно часто. В те времена на Запад мы практически не ездили, потому как слишком уж много там осталось наших фигуристов. Мы ездили в Румынию, в Карл-Маркс-Штадт в ГДР и, конечно же, в Россию.
– Расскажите о вашей встрече с Хрущевым.
– Он приехал в Лужники на показательные выступления внезапно, никто его не ожидал. Во время антракта захотел пообщаться со спортсменами. Все сразу задумались, кого бы к нему прислать. Чемпионами Европы тогда были наши Суханкова и Долежал, но Вера побоялась, что ли, по-русски она совсем не говорила. Тогда кто-то спросил: а кто лучше всех говорит по-русски? У меня была строгая учительница в гимназии, благодаря ей я говорила лучше всех наших. Так и получилось, что меня и Зденека Долежала делегировали к Хрущеву. Мы пришли к нему в ложу, познакомились, поговорили.
– О чем?
– Он, главным образом, спрашивал, нравится ли нам Москва. Помню, тогда были морозы под стать нынешним, я и ответила, что нам очень нравится, но слишком уж холодно.
– И как долго вы с ним общались?
– Недолго. Нам ведь надо было готовиться ко второй части программы. Минут десять, не больше.
– Часто вспоминают о том, что Хрущев, мягко говоря, не слишком-то хорошо разбирался в искусстве. Насколько он разбирался в фигурном катании?
– А знаете, мы о фигурном катании практически и не говорили! Он только сказал Зденеку, что знает, что тот чемпион. Мы говорили о Москве, о том, где мы успели побывать. Помню, я говорила, что мне очень понравилась Третьяковская галерея.
– То есть вы так и не поняли, разбирался ли Хрущев в фигурном катании?
– Не поняли. Единственное, мы спросили, понравилась ли ему первая часть показательных выступлений. Он ответил, что ему очень понравилось.
– Помните и других советских высокопоставленных деятелей?
– Путина помню, хорошо помню его. Это было в Петербурге летом 94-го года на Играх Доброй Воли. Всегда были по два арбитра из Америки и из России, и надо было дополнить «нейтралами» хотя бы до семи. Пригласили тех, с кем были согласны обе основные противоборствующие стороны. В список нейтральных судей попала и я, это было очень мило, очень приятно. В то время в Питере была невероятная жара, доходило до тридцати градусов. В «Юбилейном» перед нами соревновались боксёры, лёд не успели подготовить, и нас, судей, надо было чем-то на целый день занять. Нам предложили экскурсию на теплоходе по Неве и по каналам и обещали, что будет и мэр города Собчак. К сожалению, он был слишком занят, вместо себя он прислал своего заместителя, как раз Путина. С одной стороны от него сидела моя австрийская коллега, потому что он хорошо говорил по-немецки, а по другую сторону сидела я.
– Он провел вам экскурсию?
– Нет-нет, экскурсию вёл капитан нашего судна.
– О чем говорили?
– Не слишком много мы говорили. Мне тогда как раз Хрущев вспомнился, он был более коммуникабельный, более, что ли, дружелюбный.
– Вы знали, что Путин работал в КГБ? Или вас это совершенно не интересовало?
– Я даже знала, что он работал в Дрездене, что там у него родилась дочка. Да, это я знала.
– А что чешские высшие функционеры? Как часто они баловали вас своим вниманием?
– Только во время мировых и европейских чемпионатов. Вацлав Клаус нам даже немного помогал, но тогда он был только министром финансов. Помню, как однажды приехал Отто Йелинек (в 1962 году браться Йелинеки были первыми, кто исполнил – страшно сказать – двойной «аксель»). Он был тоже министром финансов, но Канады. Так что я сидела между двумя министрами финансов, канадским и чешским.
– Надо было загадывать нескромные финансовые желания.
