О правде жизни – правдой слова
В рубрике «Разговор напрямую» нам предстоит встреча с геологом по образованию, прозаиком – по призванию, участником самиздатовского движения в бывшем СССР, одним из основателей русского центра ПЕН-клуба, секретарем Союза московских писателей Евгением Поповым. В Праге были представлены его роман-комментарий «Подлинная история «Зеленых музыкантов», проза «Плешивый мальчик», сборники рассказов. Писательство, по его словам, есть ремесло плюс тайна,... а объяснение тайны - сродни бесплодным попыткам коммунистических лекторов общества «Знания» растолковать недоверчивому населению смысл главного российского нонсенса 20-го века. Так ли это на самом деле?
Евгений Анатольевич, для какой степени современная русская литература могла бы быть интересной чешскому читателю и почему?
«Русская литература, значит, она, во-первых, высококачественна, обычно. И потом, прочитав русские книги, можно понять людей, которые тебя окружают в этой стране. Так что она очень полезна, может быть. Она специфична, эта литература. В какой-то степени отличается от западной литературы и, может быть, даже ближе чешской литературе с такими разнополярными писателями, как, допустим, Кафка, Гашек или Грабал».
Вашим излюбленным жанром является рассказ, почти анекдот с неожиданным финалом. Почему вы выбрали именно этот жанр?
«Вы знаете, я думаю, что не я выбрал жанр, а он меня. Все зависит от писательского склада, очевидно. У меня ведь есть и крупные вещи, и романы, но романы ведь тоже построены в какой-то степени на рассказах. Потому что меня это интересует, меня интересует живая реакция людей, их слова, их поступки. Я - не традиционный писатель в плане: фабула, первая глава, вторая, третья, последняя... У меня есть такой роман «Накануне. Накануне». Но он весь насквозь пародийный, на Тургенева».
«Мне это, действительно, очень интересно. Потому что мы часто забываем, что фольклор – это часть русской культуры, и очень большая ее часть. Литература существует лет 300 в России, именно такая, которую мы называем классической. Нам говорят «целомудренная русская литература». Достаточно почитать заветные «Сказки» Афанасьева, которые народом сочинялись, там есть и черный юмор, и эротика, и нецензурные слова. Кроме того, фольклор помог остаться русским русскими посреди советской власти. Я довольно много ездил и работал среди простых людей, понимаете… Фольклор, в основном, был антисоветский. Все все прекрасно понимали, но страшно – было. В какой-то степени фольклор, частушки, песни – это неподцензурная зона, ее нельзя цензурировать. За анекдоты при Сталине сажали, при Брежневе уже не сажали. Это – очень важная часть культуры и, я надеюсь, вечно свежая кровь, которая может обогатить и современную русскую литературу, что и случается порой».
Путевку в литературу вам дал Шукшин. Считаете себя его преемником?
«Вы знаете, в чем дело. Это трудно мне сказать и нескромно. Я никогда не мог назвать себя преемником кого-то. Это все равно, что интеллигентом себя называть или хорошим человеком. Я раньше, когда, значит, меня спрашивали учителя, я туману напускал, говорил, что учусь у всей литературы. Сейчас уже годы прошли, и я могу сказать. У меня два учителя. Оба Василия. Василий Аксенов и Василий Шукшин. С Аксеновым мы многолетние друзья, он даже является крестным отцом моего сына. Шукшин – другой мой учитель. Я мало его видел, потому что мы жили в разных городах. Он жил в Москве, я в – Сибири. Я его очень уважаю как писателя и как мастера. Но ни тому, ни другому нельзя подражать, можно только учиться. Как и у всякого крупного писателя, ему нельзя подражать. Станешь эпигоном и пропадешь. Учиться надо. У того и другого я учился как ставить слово, как важно точно выбрать слово, как важно не быть моралистом, проповедником, не относиться к себе, как Аксенов говорил, со «звериной серьезностью». Take it easy, - сказал бы Аксенов. «Попроще, попроще», - добавил бы Шукшин по-русски».
А что сказали бы вы?
«Про себя невозможно говорить. Это неправильно. Потому что все это будет или глупо, или напыщенно. Разумеется, я о себе что-то думаю. Я вам открою страшный секрет: «Каждый писатель считает себя лучшим в мире. Каждый». Он может клясться и божиться, что это не так, но будет обманывать. Это, опять же, не хорошо и не плохо. Без ощущения, что ты занимаешься делом своей жизни, писать невозможно. Ведь не для того я только живу, чтобы пить пиво и любоваться облаками. Так что я про себя ничего не могу сказать, я знаю, что я пишу, имею читателей, что меня интересует весь мир, очень интересует моя страна, простые люди. Но я писал, что у нас все люди – простые, печать такая интеллектуала».
Современный мир становится все более сложным, появляются новые реалии. Что нужно читателю?
«Как писатель я не могу ответить на этот вопрос, а как читатель – могу, потому что я же и читатель тоже. Я не думаю, что изменения, которые произошли в мире, коснулись кардинально человеческой натуры. У меня вышел трехтомник рассказов и повестей. Мысль там варьируется такая примерно: люди не изменились от того, что они слетали в Космос, что они сейчас ездят в Турцию и купили автомобили, которых не было в советское время. Я специально назвал предисловие к первому тому тривиальными словами «Солнце входит и заходит», к второму не менее тривиально: «Волга впадает в Каспийское море», а к третьему: «Люди остаются людьми». Так вот и читатели остаются читателями. Я не говорю о потребителях массовой литературы, а о читателях, которые понимают книги и ценят в них толк. Мне кажется, устали уже от жестокости, от абсурда. Немного доброты требуется людям. Но это не значит, что надо разводить патоку и слюнявые поцелуи. Но жизнь, надо понимать, она – не черно-белая. В ней, действительно, существует гуманизм, вопреки всем этим ужасам».
