Либор Дворжак: «Скептицизм присущ чехам генетически»
В каждой стране демократия строится по-своему, хоть и понимают ее более менее одинаково. Наша сегодняшняя тема будет посвящена переломным моментам чешского телевидения, которое в свое время вместе со всей страной вступило на путь демократии, отрекшись от коммунистической идеологии. С какими проблемами столкнулось оно тогда, и каким урокам мы можем научиться на чешском примере? На вопросы отвечает известный чешский русист, переводчик, журналист Либор Дворжак, которому довелось работать на чешском общественном канале в самую страдную пору - с 1992 по 2005.
- Расскажите о том, как на новое чешское телевидение пришла другая команда, частью которой были и вы? Обновление кадров произошло плавно?
- Некоторые молодые телевизионщики полагали, что им удастся удержаться на этой работе. Но с другой стороны это были люди, работающие на коммунистическую пропаганду, так или иначе, они должны были покинуть телевидение, поскольку их лица просто ассоциировались с коммунистами. И тогда туда попали другие люди, в том числе и я. В основном, это были люди, никак не связанные с коммунистической чехословацкой журналистикой. Оставались еще заграничные собкоры, Павел Буда, Властик Несестабл, мой начальник, московский собкор - крепкие профессионалы. Остался еще такой прекрасный молодой репортер Петр Вихнар, он не успел просто связаться с КГБ. Ребята, которые работали в спортивной редакции, вообще не были связаны с политикой, однако и им пришлось уйти, потому как они ездили в загранкомандировки и вынуждены были сотрудничать с госбезопасностью.
- Как лично вы попали на телевидение?
- В таком возрасте трудно искать новую работу, жена обратила мое внимание, что по телевидению прошло объявление о наборе новых сотрудников. По конкурсу я туда и попал. Я начал работать в заграничной рубрике, ориентируясь на все постсоветское пространство. Меня даже хотели послать собкором в Москву, но я был против. Мне было интереснее попасть туда пару раз в год, но не быть там постоянно. Хотя, может быть, именно тогда и стоило бы, потому что это были самые интересные годы. В 91, когда был кризис с Горбачевым на Форосе, я в Москве не был, а вот в 93, когда расстреливали Белый дом, был и все видел своими глазами. Это действительно было телевидение такого переломного времени, которое я бы сравнил с советским телевидением эпохи перестройки и первой половины 90. Потом начались просто трудовые будни, спад, исчез революционный пафос и все нормализовалось. Это сейчас и происходит у нас на чешском ТВ, и, может быть, именно поэтому я там уже не работаю.- Какого мнения вы о современном российском телевидении?
- С какими именами был связан этот период в Чехии?
- Какого мнения вы о современном российском телевидении?
- Я помню российское ТВ в начале 80-90 годов, это было просто здорово. Я до сих пор люблю, например, Владимира Познера, Николая Сванидзе, правда, вот Киселева не очень люблю. Но это телевидение государственное, в нашем же случае - общественное, оно не получает ни кроны от государства. То есть разница громадная. Какой-то нажим, какое-то влияние политическое всегда будет проявляться, но это ни в коем случае нельзя сравнить сегодняшней российской ситуацией. Особенно после прихода господина Путина в Кремль. Мне кажется, что год за годом российское телевидение становится все ближе к тому, к чему российские граждане привыкли в советскую эпоху. Это очень грустно. Мне кажется, что обычный российский зритель в принципе политикой господина Путина доволен и доволен и тем, что происходит на российском телевидении.
- Вы имеете в виду цензуру?
- Не знаю, как обстоят дела с цензурой, конечно, такой, как была при коммунистах, нет. Такой нет, но есть другая. Однако самое ужасное - это автоцензура. Сотрудники сами понимают, что можно и что нельзя, и этим руководствуются в своей работе. Вот это мне кажется довольно прискорбным.
- А сотрудникам общественных каналов ЧТ 1 и ЧТ 2 можно меньше, чем сотрудникам частного канала, например, «Новы»?
- Я не сказал бы, это телевидение, за которое платят сами граждане, около 80 процентов из тех 4 или 5 миллиардов крон в год, которое получает чешское ТВ за счет взносов телезрителей. 20 процентов годового бюджета идет от рекламы. С другой стороны два частных канала - Нова и Прима - существуют только за счет рекламы, и им труднее. Частные телекомпании могу просто лишиться лицензии, которую им приходится обновлять каждые 6 лет, поэтому им надо быть осторожнее, чем редакторам чешского общественного ТВ.
- Так вы утверждаете, что за все время вашей работы на телевидении, не происходило попыток со стороны политиков давить на общественные каналы?
- Вы, конечно, намекаете на тот телевизионный кризис, который тут произошел на переломе 2000 и 2001 годов. Да, я там был, и мне пришлось несколько недель прожить в нашем ньюс-руме. Тогда действительно - не все конечно со мной согласны - произошла попытка гражданско-демократической партии посадить на основные посты на чешском ТВ своих людей. На пост генерального директора был назначен Йиржи Годач, кстати, очень опытный и умный журналист, долгие годы проработавший в чешской редакции BBC. Реэмигрант, он вернулся обратно в Чехию только после революции. Была еще Яна Бобошикова, тоже толковая журналистка, но чисто по-человечески - просто деспот. Не задолго до назначения она была консультантом нашего сегодняшнего президента господина Клауса, они оба были близки гражданским демократам. По-моему, это была единственная попытка за все эти 17 лет, что какая-то политическая сила попыталась просто манипулировать телевидением. Этот кризис был очень важен и полезен, потому что с тех пор такой грубой попытки повлиять уже не было, и я очень надеюсь, что и не будет. Этот опыт у нас уже есть. Такую ситуацию я бы сравнил с ситуацией на российском НТВ. Но там произошло то, что мы называем нормализацией, и там это удалось.
- А как обстояли дела с доверием чехов просоветскому телевидению? Доверяли ли они этому источнику СМИ больше, чем другим?
- В Коммунистической Чехословакии было около 2 миллионов членов компартии. Очень многие были просто конъюнктурщики, и вступали в парию по чисто практическим соображениям, а не по идейным. Чехи - вообще люди довольно недоверчивые, так что слишком большого доверия не было. С другой стороны простые люди - и во всем мире это так - всегда верят тому, что написали в газете, сказали по радио, показали по ТВ. Такие люди везде есть. Однако нашей нации генетически присущ какой-то такой скептицизм, что привело к тому, что люди все, что читали, слушали ли смотрели, они все это переваривали скептически.
- Вы считаете скептицизм национальной чешской чертой?
- Именно так. Это маленькая нация, живущая в центре Европы. Есть 300-летний опыт, когда мы были частью австро-венгерской империи. Надо было воевать даже за собственный язык. Чешский почти исчез в XVIII веке и потом в эпоху культурного чешского возрождения его надо было культивировать. Обычный чех всегда осторожен по отношению к тому, что происходит вокруг его страны, каково будет влияние немецкого феномена, российского, европейского? Это сложилось исторически.
