Значение «Хартии 77», подписанной 45 лет назад, вышло далеко за границы эпохи нормализации
45 лет назад, 6 января 1977 года, увидел свет документ, вошедший в историю под названием «Хартия 77». Он стал манифестом несогласных с нарушением прав человека и гражданских свобод в социалистической Чехословакии периода нормализации и лег в основу одноименной инициативы. До 1990 года документ подписало 1883 гражданина. К авторам и подписавшим «Хартию» режим применил свою обычную тактику репрессий – от увольнений с работы до вынужденной эмиграции.
Основной причиной возникновения «Хартии» была критика государственной власти за несоблюдение прав человека и гражданина, содержащихся в Заключительном акте Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, прошедшей в Хельсинки, который Чехословацкая Социалистическая Республика обязалась соблюдать, поставив под ним свою подпись. Одним из импульсов, побудивших составить текст «Хартии 77» стал арест участников андерграундной группы The Plastic People of the Universe. Текст документа создавался в декабре 1976 года, и руководство компартии Чехословакии с самого начала пыталось воспрепятствовать его распространению. 6 января 1977 года были арестованы Вацлав Гавел, Людвик Вацулик и Павел Ландовский, авторы и главные инициаторы «Хартии 77». Тем самым удалось воспрепятствовать передаче манифеста Федеральному собранию ЧССР, агентству ČTK и в другие места, но документ уже был в обороте по всей стране, а на следующий день, 7 января, его опубликовали одновременно несколько западных изданий – Le Monde, Frankfurter Allgemeine Zeitung, The Times и New York Times.
«Идея написать текст «Хартии 77» родилась в коридорах суда, где проходил процесс над членами андерграундной группы The Plastic People of the Universe. Тогда там собрались представители самых разных поколений, течений и направлений, политических взглядов, бывшие коммунисты, христиане, евангелики. Благодаря гениальной интуиции, у Гавела тогда родилась мысль, что люди столь разных ориентаций еще ни разу не встречались вот так вместе в совместном протесте, и что это необходимо использовать для декларации общей позиции. Когда этот документ стал составляться, как раз в это время в рамках официального Свода законов был обнародован пакт о правах человека. Поэтому в первом предложении и была использована эта формулировка. Но первый импульс был скорее экзистенциальный, а не юридический».
Петр Питгарт, чешский политик, историк, бывший глава чешского правительства (с 1990 по 1992 годы), подписал «Хартию 77» незадолго до Рождества 1976 года. Сам он считает тот факт, что интеллектуалам удалось сохранить все в тайне до последнего момента, огромным достижением. Что он чувствовал при этом?
«Я был тогда неразумным, наивным. Мы с друзьями заверяли друг друга, что нам ничего не могут сделать, потому что нас много. В сущности, нам, конечно, ничего не сделали. Они просто мешали нам жить бесконечной тиранией. Многие из нас потеряли работу, лишились водительских удостоверений, паспортов. В некоторых семьях дети не могли поступить в учебные заведения. Однако за само подписание «Хартии» никого не преследовали. Но так или иначе поплатились, конечно, все. Некоторые попали под действие так называемой «Акции ассенизации», когда на протяжении долгих месяцев их подвергали тирании – психической и физической, целью которой было заставить их покинуть родину. Нас допрашивали: главным образом, их интересовало, где находится источник этой инициативы, каким образом информация попадает за рубеж и так далее. Но за само подписание «Хартии 77» никто не попал в тюрьму, даже Гавел. Его посадили в январе 1977 года за то, что он перевозил рукопись в память об одном политике периода февраля 1948 года, так что формально причина была иной».
Можно ли сегодня с временным отступом в 45 лет сказать, что «Хартия» имела эффект?
«Так, пожалуй, это можно выразить следующими словами, хоть это придумал и не я: «Хартия» спасла душу нации. Мы говорили, что хоть кто-то из нас проявит смелость, не все мы такие трусы. Это во-первых. Во-вторых, «Хартия» создала вокруг себя своеобразную защитную среду, и постепенно возникали все новые и новые инициативы «под зонтиком» «Хартии». Но главным было то, что «Хартия» придала практический смысл Хельсинским соглашениям, которые подписали государственные деятели социалистических стран. Они могли так и остаться без всякого значения, ведь никто не следил за их соблюдением. И только «Хартия» и Комитет по защите несправедливо преследуемых систематически и необычайно тщательно на территории всей республики на протяжении нескольких лет отслеживали каждое нарушение прав. Тем самым, впервые Хельсинские соглашения обрели реальное значение, в противном случае это был бы пустой звук».
Реакция режима на «Хартию» включала резкое осуждение документа в прессе, при этом манифест был назван «антигосударственным, антисоциалистическим, демагогическим и уничижительным письмом», а отдельные подписавшие его лица описывались как «неудачники и самозванцы», «лояльные слуги и агенты империализма», «политики-неудачники» и «международные авантюристы». На собрание, которое состоялось 28 января 1977 года, в Национальный театр были приглашены народные артисты, актеры и другие известные деятели культуры. Здесь актриса Йиржина Шворцова прочитала «Провозглашение комитетов чехословацких художественных союзов», в котором выражалась лояльность коммунистическому режиму, вошедшее в историю под названием «Антихартия». Аналогичное собрание прошло 4 февраля 1977 года в «Театре музыки», где заявление зачитал Карел Готт. Впоследствии участников попросили подписать свое согласие с осуждением «Хартии», и эти списки были опубликованы в газете «Красное Право» (Rudé Právo).
Значение «Хартии 77» выходит далеко за границы политической ситуации в определенную эпоху. Отголоском она звучит и сегодня, когда современная Чешская Республика встает на защиту людей, чьи права нарушаются тоталитарными режимами, и неизменно декларирует, что соблюдение прав человека является ключевым моментом ее политики.
