Пока наш дом цел, мы планируем вeрнуться
Катерина Михайлова, психотерапевт по профессии, ранее работавшая и на «Телефоне доверия», приехала в Чехию с двумя сыновьями из Одессы, с которой ее жизнь тесно связала последние два года. До этого семья десять лет жила в Черноморске. С момента приезда, а покинуть дом ее отчасти подтолкнул и диагноз младшего сына, прошло уже почти два месяца. До Чехии добирались пять дней, но буквально на второй-третий день по прибытии она уже навестила в лагере для беженцев своих земляков: ее просили определить, насколько мамы, испытавшие травмы авиаударов и раставания с близкими, могут адекватно оценить психическое состояние своих детей.
«Мы хотим вернуться в Украину, и наши дети должны быть психически максимально здоровы», — повторяет гостья Radio Prague Intеrnational, с которой мы беседовали и о том, что больше всего помогает ей самой адаптироваться к новой для нее роли человека, спешно вынужденного покинуть родину. О том, что почти все работоспособные украинцы опасаются оказаться в роли нахлебников и стремятся как можно скорее трудоустроиться.
Почему именно выбор сложился в пользу Чехии, куда Катя с сыновьями Димой и Артёмом приехали 3 марта?
— Выбор получился случайный, потому что война началась 24 февраля утром, и было очень страшно. В принципе, были мысли выезжать, ведь о войне говорили уже почти год… Я вот своим знакомым ещё до 24 февраля говорила, что у меня нет запасного плана — учения на границе были в прошлом году, летом обострение было. Все же думали, что, в принципе, не может в современном обществе, в Европе, настолько проявиться такая жестокость, чтобы напасть… Все говорили — да, Путин, конечно, нездоров, но не настолько же… Не думали люди, что такое может быть. Поэтому хотелось бы иметь план «Б», но, по украинским законам, так как муж работает за границей, я не могу выехать с несовершеннолетним ребёнком без нотариального заверения о том, что мне разрешается с ним пересечь границу.
— И в период начала войны в Украине ваш муж тоже находился за рубежом, где его и застала эта весть?
— Да, потому что он моряк, работает «подфлажником» и в данный момент находится в Южной Африке на судне. Он ушёл в плавание в конце ноября и до сих пор там находится, потому что его сменщик из Украины не может туда выехать. Мужчины в возрасте от 18 до 60 лет не могут покидать Украину, поэтому он не может поменяться со сменщиком и даже предположить, когда сможет приблизительно уехать— сложилась ситуация такой неопределённости. 24 февраля в Украине приняли закон о том, что могут выезжать женщины с детьми по любым документам, и поэтому мы уже 25 февраля начали думать о том, что может быть уедем, но у меня в Европе не было знакомых либо я о них не вспомнила. Но потом мне дозвонилась коллега, с которой мы очень плотно общались и работали. Она вышла замуж за голландца, они попытались жить в Украине — это был 2001 год. Позже у нее родилась дочка, они все-таки выбрали Голландию и уехали. Мы с ней на праздники переписываемся, общаемся и она спросила меня: «Как вы? Может, уедете? Езжайте к нам!».
«Мы вас ждём, если вы решитесь ехать»
Однако Катерина рассудила, что Голландия, которая находится в 1900 км от Одессы, слишком далеко, чтобы добираться туда самой с двумя детьми. Вначале она мучительно колебалась, выбирая менее рискованный путь. Отклонила вариант путешествия на поезде, которого особенно опасалась, отдав предпочтение рулю собственного автомобиля.
— На машине все-таки ты сам управляешь, можешь ехать в любую точку — ты выбираешь. И подруга сказала: «Тут надо просто решиться выезжать». Очень многие поехали на пункт пропуска «Паланка» на границе с Молдовой — в принципе, до этого пункта ехать час. В первые сутки туда очень ехало очень большое количество людей — моя знакомая вывозила свою невестку с внучкой и они почти сутки находились на границе. Ехали с одного пункта на другой, машины с детьми в пять рядов, то есть там было просто светопреставление …
Учитывая, что у моего младшего сына аутизм, я понимала, что у него должно быть какое-то предсказуемое будущее. Я должна ему хоть как-то примерно объяснить, куда мы едем, что мы будем делать, а если застрять в неизвестной пробке на неизвестный период времени, он не справится и я не справлюсь, потому что он очень сильно связан со мной эмоционально, а мне надо сохранять спокойное и уверенное состояние. И есть вторая дорога по побережью Одесской области, через Затоку. Но эта дорога не пользовалась популярностью, потому что предполагалось, так как начались боевые действия на Киев, на Харьков и Херсон, что также будет высаживаться десант на Одессу, и эта дорога была в общем-то предположительно опасной. Мне было очень страшно, потому что я посмотрела видео, где БТР просто протаранили легковые машины, даже не хотелось фантазировать на эту тему...
Моя подруга Наташа из Голландии предложила: «Может, Чехия будет ближе?» Её коллега по работе, Итка, которая нас позже приняла здесь, предложила нам помощь. Мы с ней связались и она сказала: «Мы вас ждём, если вы решитесь ехать», и вот этот момент был решающим.
Настолько событийный ряд уплотнился, столько всего происходит за единицу времени, что нужно постоянно эту ситуацию анализировать
Насколько это были достоверные новости или нет — слухи пошли, что корабли близко, вот сейчас будет десант, — а тут срабатывают сирены, начинает работать ПВО, а я смотрю на своего ребенка … Настолько событийный ряд уплотнился, столько всего происходит за единицу времени, что нужно постоянно эту ситуацию перерабатывать, анализировать и думать, куда всё-таки тебе — влево-вправо, вперёд или назад.
Мы ехали сюда, потому что нас тут ждали
Необходимую поддержку Кате, придав решимости уехать, оказал старший сын Дмитрий. Он сказал: «Мама, мы почти сутки просидели дома, и это только начало (состояние у младшего сына между тем ухудшилось), а если будут подвалы и голод? Что будет, если нас окружат? Поэтому давай попробуем поехать в любом случае, потому что, сидя на одном месте, мы становимся жертвами ситуации».
— Диме 24 декабря исполнилось 17 лет, он — одиннадцатиклассник, выпускник, должен в этом году закончить школу. И мы решились... Мне помог и мой брат со своими знакомыми — в Молдове нас приняли ребята. И потом мы переночуем и я вновь бронирую новое место. В общем, пять дней мы ехали сюда, потому что нас тут ждали. Уже вот это очень сильно помогало и согревало, так как Итка с нами переписывалась и успокаивала нас, придавая надежды, что нас искренне ждут и переживают за нас. Что мы не просто едем кому-то на шею…
Катерина с сыновьями поселись в городке Мнишек-под-Брды, в 30 км от Праги, где Итка нашла для семьи небольшой номер в отеле. Его владелец предоставил им жилье бесплатно. Мальчики обучаются на дистанте в школах, не потеряли связи с своими украинскими учителями и одноклассниками. Как они себя чувствуют по прошествии почти двух месяцев?
— Я думаю, что это хорошо, что учатся, потому что люди должны заниматься делом, и когда они заняты своим привычным делом, это даёт опору и какую-то надежду на то, что все закончится тем, на что ты надеешься. Дима должен закончить школу и получить диплом, у него были планы с поступлением в Венский университет, учил активно немецкий. Как-то пытаемся сплести нашу старую жизнь, старые привычки, с новым образом жизни. Очень сильно поддержало принятие чехами, потому что таких искренних людей... Вот мой ребёнок старший, Дима, говорит: «А почему нам все так помогают?» В первый вечер, когда мы приехали, нас к себе домой пригласила Итка на семейный ужин. Сын, вернувшись, расплакался — взрослый семнадцатилетний мальчик... Перспективы, как оно рисовалось нам, как бы были ужасными, а он говорит: «О нас так заботятся... Им действительно ничего от нас не надо?»
Это очень сильно нас впечатлило. Мы сразу в лес куда-то пошли, нашли озёра, просто сидели там долго на скамеечке молча и смотрели на природу, на воду, на облака, потому что это такая ценность, когда мы нашим в Украину звоним, а они говорят:«Вы можете так хорошо и спокойно гулять, нигде ничто не взрывается ...» Потому что когда мой младший сын стал заниматься в режиме онлайн и другие детки остались в Украине, они сообщили — у нас сейчас воздушная тревога. Они отключаются и учительница отключается, они уходят. А мы сидим в безопасности — это такое двойственное чувство. Мы рады, что мы в безопасности и нам ничего не угрожает, но такое переживание за них и понимание, что мы ничем не можем помочь, а они сейчас рискуют и неизвестно что будет. На твоих глазах происходит какая-то трагедия, но никак не можешь ничего сделать и повлиять, не уберёшь эти бомбы ...
Но сейчас уже как-то вот все привыкли, перестали прятаться — кто-то может и ходит в подвалы, но многие уже не хотят сидеть там часами. Кто мог, у кого были возможности, выехали — миллионы людей, в основном мамы с детьми.
Начались проблемы принятия себя в новой стране. Нужно менять образ жизни
Катя ранее работала групповым и семейным психотерапевтом в Черноморске и в Одессе, и в сфере работы с зависимостями. За плечами у нее более десяти лет работы на «Телефоне доверия», как и на «Телефоне доверия для подростков», который действовал в Одессе в начале в конце 1990-х- начале 2000-х. Обращаются ли к ней некоторые из земляков за профессиональной помощью?
— Да. Приехав в Чехию, я сообщила о своей профессии, о своих возможностях людям, которые нам помогали обосноваться, потому что, конечно же, на общей волне помощи все стремятся помогать, кто чем может и кто как умеет — это очень сильный подъём. Очень много людей оказалось в кризисном, может быть безвыходном для себя положении, нужна психологическая помощь. Буквально на второй, на третий день мы съездили в лагерь беженцев — там много женщин с детьми, и меня просили посмотреть, как вообще дети себя чувствуют, насколько мамы могут адекватно оценить состояние ребенка. По рисункам было видно, что дети чувствуют себя нормально — понятно, что у всех стресс, у всех паническое состояние, но в общем каких-то тяжелых кризисных ситуаций не было.
— Это было самое начало, а у тех, кто сегодня обращается к вам, вы видите какие-то изменения в их внутреннем расположении и в психическом состоянии?
— Да, потому что было несколько волн: вначале люди ехали, не понимая, куда и что будет происходить, была сильная травма расставания. Сейчас уже как-то за два месяца люди свыклись с ситуацией войны. Начались уже в большей степени проблемы адаптации на месте, принятия себя в новой стране с тем, что нужно учить язык, что нужно продолжать учиться, нужно менять какой-то образ жизни, может быть свой социальный статус. Это очень трудно, тоже кризисные вопросы, поэтому обращаются с другими вопросами, но всё равно люди приезжают и сейчас с травмой пережитых авиаударов и переживаний из-за родственников. То есть картина немного расширяется, но в основном, конечно же, это травмы войны.
— Вы также уже начали посещать с сыновьями курсы чешского языка?
— Да, мы с детьми пошли на курсы чешского языка. Мы не знаем, останемся ли в Чехии или нет, но хочется понимать, что говорят люди, хочется что-то сказать в ответ хотя бы на базовом уровне. И, с другой стороны, мы не знаем, как дальше сложится жизнь — пока дом цел, мы планируем возвращаться. Но вот так как на днях обстреляли Одессу, это такая тяжёлая, страшная лотерея…
— Вам об этом сразу же сообщили ваши близкие, которые там остались?
— Да, у нас там остались близкие и все переживают друг за друга, тут же выясняют, кто в том районе жил, потому что, конечно, все друг с другом связаны. Когда-то говорили, что Одесса — это большая деревня, потому что все знакомы, кто-то с кем-то учился, поэтому у нас очень много близких, знакомых или менее знакомых людей, но, тем не менее, за всех переживаем.
Нам не хочется быть нахлебниками
— Что вам больше всего помогает в этой сложной ситуации?
Конечно, были опасения — не устанут ли от нас, не начнут ли уже нервничать
— Во-первых, конечно же, помогает такое доброжелательное отношение Чехии и людей — очень открытые и улыбчивые люди, с открытым сердцем, с желанием облегчить ситуацию, отзывчивые. На любой вопрос тут же откликаются. Конечно, были опасения — не устанут ли от нас, не начнут ли заботиться больше о своих нуждах и уже нервничать. Но, как я вижу за два месяца, люди продолжают переживать и понимать сложность нашей ситуации.
Ещё поддерживает то, что многие украинцы — почти все, кто может, — выходят на работу. Женщины оставляют детей, идут и на тяжёлую физическую работу — никто не хочет быть нахлебником, за исключением, наверное, незначительного процента. Тоже поддерживает, что мы проявляем благодарность и относимся с пониманием к тому, что мы тоже должны что-то делать, а не сидеть и ждать чего-то. И, конечно же, забота о детях, прогулки на природе, посещение разнообразных мест в Праге, общение с новыми людьми, с чехами, знакомства.
Хочется планировать, но это удается на ближайшие несколько дней, а когда происходят интересные встречи, это очень поддерживает.
Ещё читаем книги, я продолжаю учиться — у меня параллельно идут дистанционные обучающие курсы: ковид нас научил. Жизнь продолжается в тех условиях, какие есть. Я себе сказала — нет, от этого я не откажусь, не отберут у меня ещё и это. Поэтому мы продолжаем делать на максимум то, что мы делали раньше, справляясь со всеми трудностями.
