Обзор еженедельников
Здравствуйте, уважаемые радиослушатели! У микрофона Ольга Калинина. Предлагаем Вашему вниманию обзор чешских еженедельников «RESPEKT» и «TYDEN».
Приверженность народной мудрости «Враг моего врага – мой друг» нередко объединяет людей с противоположными взглядами и интересами. Как сообщает еженедельник «RESPEKT», еще 12 лет тому назад, европейские прагматики следовали теории угрозы со стороны «Империи зла», как Западный свет окрестил бывший Советский Союз. Подобные опасения уже десять лет назад канули в Лету, и сегодня ЕС ищет ответы на то, какие цели ему преследовать в будущем и что станет смыслом его существования в дальнейшем.
В начале процесса европейского объединения стояла благородная цель: устранить геополитический груз вечного соперничества между Францией и Германией. Важной задачей также было не допустить повторения политических катастроф на протяжении оси Париж - Берлин –Москва. Таким образом, основной миссией Европейского Союза в самом начале была реализация идеи вечного примирения. Во время «холодной войны» появился еще один веский аргумент: защита свободы и благополучия всех западноевропейских государств перед идеей коммунизма. На протяжении нескольких десятилетий эти общие задачи оттеснили на задний план специфические национальные интересы. Они оказались заслоненными идеей «Объединенных штатов Европы». Но с точки зрения Франции, как пишет «RESPEKT», в большей мере идея объединенной Европы способствовала стремлению сдержать экспансию народнохозяйственного развития немецкого «Голема». В течение долгих десятилетий европейская интеграция действовала так потому, что Бонн против этого не протестовал, решив принести свою экономическую мощь и политические амбиции на общий алтарь Европы.
С 50-десятых лет Европейское объединение следовало по так называемому «методу Монне». Джон Монне, один из праотцов объединенной Европы, отстаивал следующую точку зрения: нельзя тормозить объединение Европы попытками переубедить жителей государств. Необходимо воздействовать с помощью экономических факторов. Намного позднее комиссар Карл ван Миерт охарактеризовал данную политику следующим образом: «Европа действовала до тех пор, пока государственные политики имели достаточно мужества и амбиций ускорить интеграционный процесс». Введение общей европейской валюты является современным примером такой политики.
Метод Монне, однако, не принес ожидаемых результатов. Очарование идеей Европейского объединения постепенно утрачивалось. Идеализм послевоенных лет постепенно был заменен сухопарным технократизмом – приходом к власти инженерно-технической интеллигенции.
После распространения коммунизма у европейских стран вновь появилось «чувство локтя». Однако в первой половине 90-х лет европейская система вернулась на старые рельсы. Геополитический груз европейской политики снова принял черты традиционного соперничества между Германией и Францией за место на всемирном рынке с точки зрения товарообмена, инвестиционного капитала и благополучия. Фантом «общего врага» исчез, и на первый план вышли национальные интересы государств. Именно это теперь приносит большие затруднения. С идеями ЕС согласны все, однако, никто не идентифицируется с ними до такой степени, чтобы предоставить им приоритет. Поэтому европейские государства, входящие в состав ЕС ныне колеблются между национальными интересами и их подавлением в интересах жизнеспособности всего общества.
Единственной (свойственной всем европейцам) целью, стало удержание и повышение жизненного уровня. Эта общая цель наводит на мысль о наличии зависти, национальных предрассудков и популистских лозунгов: «почему мы должны за кого-то платить». Недавно ирландцы отказались поддержать договор, заключенный в Ницце. Это стало подтверждением того, что они не хотят расширения ЕС на восток. Все это происходило на континенте, который хочет объединяться и в то же время делится не только на богатый запад и нищий восток, но и на экономный север и щедрый юг.
Большое геополитическое значение расширение Европы имеет и с той точки зрения, что в тот момент, когда окажется невозможным ее дальнейшее расширение, на долгое время окажется проведена новая граница между Западной и Восточной частями евроазиатского континента.
Европейские статистики бесконечно повторяют заклинания по поводу общего будущего континента. В тоже время они сторонятся идеи общеевропейского государства. Практические политические шаги европейских политиков, тем не менее, и в дальнейшем ведут к объединению. Интеграционный мотор работает частично впустую, но еще на полные обороты. Однако вряд ли речь идет о заговоре проевропейских элит против представителей национальных интересов. Скорее всего, никто не рискует стать пророком в отечестве своем, и не совсем еще ясно, каким станет будущее Европы.
Еженедельник «TYDEN»сообщает о том, что по результатам прошедшей недавно в Чешской Республике переписи населения, выяснилось, что в стране рождается меньше детей, увеличивается количество пенсионеров и все меньше чехов являются верующими.
К религиозным вероисповеданиям в Чехии призналось немногим более 3-х миллионов. Для сравнения, это на полтора миллиона меньше, чем во время переписи 1991 года. Несмотря на то, что для десятимиллионного народа это, по-прежнему, высокий показатель, возникают вопросы о причинах столь резкого падения рейтинга церкви. Что повлияло на изменение в чешском обществе отношения к вере? Во время правления коммунистического правительства в бывшей Чехословакии к потребителям «опиума для народа», как окрестил Владимир Ильич Ленин религию, относились приблизительно с таким же болезненным вниманием, как ныне к потребителям легких наркотиков. Их поведение считалось выходящим из нормы, за ними следили, им был закрыт путь в структуры управления. Действовал простой закон: скрывать веру – необходимо, иметь в семье пролетариев – выгодно. Граждане научились скрывать и манипулировать не только своим происхождением, но и убеждениями. Многие ходили на богослужбы тайно, а в анкете себя называли «атеистами».
После «бархатной революции» ситуация изменилась, но логика мышления у народа осталась прежней. Если во время коммунизма ценилось рабочее происхождение, то при новом режиме могло на пользу пойти религиозное вероисповедание. И в 1991 году было насчитано 4 миллиона католиков, 200 000 евангеликов, 180 000 гуситов и приверженцев других вероисповеданий.
По данным последней переписи количество католиков в стране уменьшилось на миллион триста тысяч. Почему? Неужели за время демократии в обществе столько людей пришло к выводу, что Бога нет? Ведь новых доказательств за или против существования творца не появилось. С другой стороны, каждый гражданин смог удостовериться в том, что и никаких выгод или невыгод его вероисповедание ему не принесет. Поэтому, как пишет «TYDEN»подобное количество верующих в стране можно назвать более правильным. Мысль о том, что вопрос вероисповедания является сугубо личным и не подлежащим анкете, имеет много сторонников. Но ведь отцы всех церквей, существующих в стране, активно призывали верующих с телеэкранов принять участие в переписи населения и не скрывать своего вероисповедания. В принципе, в статье пишется и о том, что очень мало людей призналось и к своей истинной национальности. Чешское общество выглядело гомогенным, несмотря на то, что состояние дел не отвечает результатам статистики. Причиной этого вряд ли можно назвать «ассимиляцию» с большинством, но скорее то, что представители меньшин боятся или не хотят отличаться от остальных граждан. Два этих аспекта, имеющих большое моральное значение – вероисповедание и чувство национальной гордости – заставило задуматься многих государственных деятелей.
