Подстрекатель, провокатор, друг Чонкина и прототип Голема – все это Швейк
Продолжим знакомство с самыми интересными конкурсными работами на швейковскую тему. Вернее, с отрывками из них, так как иначе нам просто не уложиться в отведенное для рубрики время.
Алексей Дементьев. Уроки чешской истории. Откровения от Йозефа Швейка…
Князь Ростислав призвал в земли Моравские просветителей из Салоник Кирилла и Мефодия. Проводить их до князя вызвался Швейк. За время путешествия он так измучил византийцев своими сентенциями, что, сохранив ему жизнь, они экстерном были причислены к лику святых.
В правление Пржемысловичей Швейк свалился в шахту. Когда выбрался, то держал в руке серебряный слиток. Благодарные жители Кутной Горы хотели назвать что-нибудь в его честь, но он скромно попросил кружку бесплатного пива и сохранения инкогнито. На том и порешили. А шахту, куда упал Швейк, назвали анонимно. «Осел».
Однажды ранним утром на берегу Влтавы Швейк колол орехи большим камнем. После пятого удара по пальцу он отшвырнул орудие труда и со вздохом отправился изобретать плоскогубцы. Камень же подобрал богато одетый господин. И заложил основание Карлова моста.
Во время гуситских войн Швейк мирно пил пиво и ни во что не лез, рот держал на замке. Тем не менее, был заочно приговорен обеими сторонами к смертной казни, как провокатор и подстрекатель. Спасло его то, что противоборствующие стоны так и не смогли договориться, кто имеет больше прав лишить его жизни.
С воцарением Габсбургов Швейк приобрел дурную привычку бродить ночами по Еврейскому кварталу и громко вздыхать. Еще и нелады с пищеварением замучили. Он обратился за помощью к известному колдуну, славящемуся своей ученостью. Тот долго смотрел на Швейка, слушал его грудь и его самого, шевелил губами. А потом, вдохновленный какой-то идеей, создал Голема.
После поражения при Белой горе Швейк хотел по примеру просвещенных людей того времени куда-нибудь эмигрировать. Но не смог доказать ни благородное происхождение, ни принадлежность к интеллигенции. Потому был ссажен с обоза с очередной справкой об идиотии и с советом возвращаться в Прагу по звездам. Так он и делал. Ночью шел по звездам, а днем возвращался на то место, откуда начинал путь.
Вернуться домой у Швейка получилось только с воцарением Марии-Терезии. Началась Семилетняя война, Швейк вновь попал под ружье. В первом бою он случайно подстрелил зайца и с этим трофеем сдался в прусский плен. Это было менее хлопотно, чем бежать со всей армией от разбивших их войск неприятеля.
Историк Франтишек Палацкий случайно познакомился со Швейком, когда тот, по обыкновению, пытался продать ему кобеля. Они разговорились. Встретились еще раз и еще. После чего ученый крепко пересмотрел свои изыскания и исправил уже готовые к публикации труды. Все-таки не верить очевидцу стольких событий было трудно.
В Первую Мировую войну Швейк занимался тем, что описано у Гашека.
Следующая работа, с которой мы хотим вас познакомить, написана Владимиром Гудзенко. В первой главе своего сочинения автор описывает, как Швейк попадает впередрягу из-за власовцев, пришедших к нему на постой, и обвинен – нетрудно догадаться кем – в проведении шпионско-диверсионной работы в тылу советских войск. Зачитаем отрывок из второй главы «Удивительные приключения Швейка в Лубянской тюрьме» (здесь он знакомится с Ваней Чонкиным).
Здесь следы нашего героя теряются. Говорили, что он получил то ли десять, то ли двадцать пять лет без права переписки и отправился по этапу в знакомый Омск, другие утверждали, что его приговорили к расстрелу и приговор исполнили там же, в подвале Лубянской тюрьмы. Третьи рассказывали удивительные истории о странном чехе, которого видели то на пересылках, то в лагере, даже в 60-е годы.
А далее мы вынуждены вообще прервать наш рассказ и обратиться к находящимся на нашем столе двум любопытным документам. В первом из них, который представляет собой дипломатическое письмо, написано следующее:
«В связи с вашим запросом относительно так называемого дела чехословацкого гражданина Йозефа Швейка, нами были наведены справки в соответствующих советских компетентных органах. В результате проведенной тщательной проверки установлено, что Швейка в Советском Союзе нет, и он нам неизвестен».
Другой документ, являющийся «памятной запиской советского правительства правительству ЧССР», содержит более подробные сведения:
«В процессе проверки материалов, полученных от чехословацкой стороны, советскими органами произведено полистовую проверку архивных документов вспомогательных служб некоторых тюрем. В результате такой проверки, в архивных документах санитарной службы Лубянской тюрьмы был обнаружен документ, который представляет собой рукописный рапорт на имя бывшего министра государственной безопасности СССР Абакумова, написанный начальником санитарной службы этой тюрьмы Смольцовым А.Л., следующего содержания: «Докладываю, что известный вам заключенный Швейк сегодня ночью в камере внезапно скончался предположительно вследствие наступившего инфаркта миокарда. В связи с имеющемся от вас распоряжением о личном наблюдении за Швейком, прошу указания, кому поручить вскрытие трупа с целью установления причины смерти».
Внизу документа имеется приписка: «Доложил лично министру. Приказано труп кремировать без вскрытия. Смольцов». Каких-либо других сведений документального или свидетельского характера обнаружить не удалось, тем более что упомянутый в этом документе Смольцов А.Л. умер 7 мая 1958 года». Далее документ содержит заявление о том, что задержание и длительное содержание под стражей гражданина Швейка явилось следствием преступной деятельности Абакумова, который осужден и расстрелян по приговору верховного суда СССР, и что советское правительство приносит свои извинения правительству ЧССР и просит передать соболезнования родным и близким покойного.
Но вопреки этим документам и, казалось бы, вопреки истине и здравому смыслу, известия о бравом чешском солдате Йозефе Швейке всплыли в августе 1968 года, когда советские танки снова торжественно проехали по пражским улицам. Тогда, в отличие от мая 1945-го, их никто не встречал с цветами; напротив, доблестные советские воины-освободители слышали за спиной либо гробовое молчание, либо свист и крики: «Оккупанты! Убирайтесь вон!»
Рассказывали, что тогда советские танкисты весь день торчали у своих машин на раскаленной брусчатке пражских мостовых, они видели в глазах прохожих лишь ненависть и осуждение. И тогда нашелся один чех, который поднес советским солдатам кварту студёной воды. Молоденький лейтенант, посмотрев то на воду, то на старика-чеха, вдруг одним залпом осушил кварту.
-На здоровье. Пейте, ребята. Я принесу ещё. Йозеф Швейк, всегда к вашим услугам. Я был в России в плену, затем у вас в тюрьме сидел. В России у меня остался братишка, Чонкин Ваня. Может, слышали?
-Спасибо, батя. Не слышал о таком. А я Суворов Виктор…
