Посредники в диалоге двух культур в эпоху экономической глобализации

Подготовила Елена Патлатия.

Профессор экономики Камил Шамма и предприниматель Муниб Хассан незнакомы, но у них много общего. Муниб Хассан родился в Ираке. Приехал учиться в Чехословакию в 1985 году. Камил Шамма родился в Иране, и учился в Чехословакии в шестидесятые годы. Война и несносный политический режим выгнали и одного, и второго с родины и заставили искать убежища в другом государстве. Оба решили вернуться в Чехию. Оба сегодня занимаются проблемами беженцев.

О том, как нелегко начинать жизнь в новой стране, как нелегко найти в ней свое место оба знают не понаслышке. Рассказывает Муниб Хассан:

- Когда в 1992 году я вернулся в Чехию, я открыл общество с ограниченной ответственностью, и мы с другом занялись предпринимательством. Как и в любом деле, вначале нам было нелегко. Долгое время мы искали товар, который было бы выгоднее всего продавать. Это длилось как минимум десять месяцев. Наконец, мы стали продавать запчасти для моторов для автомобилей и для тракторов.

Были ли им тяжелее, чем чехам, которые тоже в это время открывали свой бизнес?

- Может быть, было, из-за того, что у вас меньше знакомых, вы не владеете языком в совершенстве. Иногда мы встречались с опасениями, что мы, владельцы фирмы – иностранцы, и, следовательно, от нас можно было ожидать несерьезный подход к делу. Но кроме этого, не могу сказать, что были еще какие-нибудь особенные затруднения.

Как сказал Муниб Хассан, их фирме до сих пор ни разу не удалось получить банковский кредит. Обычно отказ объясняли тем, что у фирмы нет имущества и недвижимости для залога. А доверяли ли им партнеры?

- Доверяли. Но, с другой стороны, долгое время мы платили им исключительно наличными или даже предоплатой. Это длилось довольно долго, несколько лет.

Камилу Шамме, который преподает в Пльзни в университете экономику, мы тоже задали вопрос о доверии чешских предпринимателей их коллегам-иностранцам. И вот, что он нам ответил:

- В рамках глобализации я думаю, что, как чех, так и иностранец, должны работать вместе. Я думаю, у них нет выбора. Мир сегодня таков, что мы должны жить вместе. Безразлично, в Чехии или во Франции. Через некоторое время мы вступим в ЕС. И здесь будет столько меньшинств, столько людей, столько национальностей, столько сообществ, столько фирм! Огромное количество! Я думаю, что чехам нужно побольше работать в этом направлении. 40 лет тоталитаризма не прошли даром, чехи тоже были на окраине мира. Недостатки есть и здесь. А потому и чехам нужно стараться больше и больше, чтобы сработаться не только с иностранцами, но и с иностранными фирмами, агентствами и т.д.

В связи с этим возникает вопрос, влияют ли и каким образом на развитие торговых, или экономических, отношений различия в культуре, скажем, Запада и Востока. Отвечает Муниб Хассан:

- Да, конечно, влияют. Случалось, что мы это не учитывали и не понимали наших партнеров: культурные аспекты или менталитет этих людей. Мы несколько раз поплатились за это. Это не значит, что подобное не могло бы случиться и в другой стране. Но нельзя сказать, что эти отличия не играют никакой роли. Например, на Востоке и в Азии принято торговаться, везде и всегда. Здесь – нет. Нам пришлось с этим смириться. А теперь уже все наоборот. Когда я езжу домой, я забываю, что нужно торговаться. Уже менталитет, мышление другое. К торговле, договору я подхожу с позиции чешского общества, чешской культуры.

Камил Шамма думает по-другому:

- Лично я интегрирован в европейское общество уже давно, с 60-х лет. Я не вижу, особенно после того, как я защищал права человека и сражался за демократию, я не вижу никаких различий, несмотря на то, что я мусульманин. Я не вижу никакого различия между людьми, потому что и сама культура, и религия, и цивилизация существуют для того, чтобы служить человеку, а не для того, чтобы разделять людей.

В 1995 году Камил Шамма получил статус беженца в Чехии. Сегодня он уже чешский гражданин. И мы спросили у него, имеет ли беженец в Чехии шанс реализовать себя, стать успешным, и может ли оказаться полезным для страны:

- Есть политические беженцы, а есть экономические беженцы. Для меня это две большие разницы. Политический беженец находится здесь совсем по другим причинам, нежели экономический. В любом случае, каждый беженец, который оказался в Чехии имеет полное право и возможность стать полноправным членом этого общества.

Камил Шамма рассказал, что он уже долгое время занимается проблемой интеграции беженцев в чешское общество, сотрудничает с различными организациями, выступает в защиту прав беженцев. То, что слово «беженец» не должно обязательно ассоциироваться со словами «бедность», «несчастье», он подтверждает собственным примером:

- Я сам преподаю в университете в Пльзни экономику, пишу для лондонских журналов и в чешские газеты. Иными словами, есть достаточно простора для человека, который хочет найти свое место в обществе.

А что думает об условиях жизни беженцев в Чехии Муниб Хассан, который построил в Брно мечеть, занимается организацией работы Исламского центра, куда часто обращаются со своими проблемами беженцы из Боснии и Герцеговины, Косова и Чечни:

- Всегда есть люди, беженцы, которые пишут нам, и здесь из района Брно, и из других районов, и просят помочь. Стараемся пойти им навстречу, особенно помочь финансами. Если сравнивать условия с другими государствами, например, из Западной Европы, то здесь немного хуже. Но это понятно. Экономика Швеции или Норвегии более развита, и это позволяет их правительствам оказывать большую помощь беженцам. Тем не менее, я всегда говорил, что эти люди должны быть рады, что они здесь находятся, и что кто-то помогает им просто потому, что они люди. Думаю, что за каждую крону, за каждую вещь нужно поблагодарить.

Как заботится Чешская Республика о людях, которые просят здесь убежища? Говорит пресс-секретарь МВД ЧР Мария Масаржикова:

- Пребывание одного человека в лагере для беженцев обходится примерно в 350 крон в день. Сюда входит трехразовое питание для взрослых, и второй завтрак и полдник для их детей. Сюда же входят и средства на содержание лагеря, в том числе зарплата персонала, плюс – расходы на медицинские услуги. Если проситель убежища не хочет находиться в лагере, закон ему это позволяет. В этом случае он получает социальные пособия, размер которых можно сравнить с тем, что получает средняя чешская семья. Закон также разрешает этим людям работать. Но если посмотреть, сколько человек воспользуется такой возможностью, то видно, что люди предпочитают жить в лагере, чем за его пределами в частном секторе.

Мы поинтересовались у Муниба Хассана, не жалуются ли сами беженцы на условия?

- Да, жалуются, жалуются на условия. Может быть, это те, кто находится здесь уже более долгое время, кто хотел бы уже привести свою жизнь в порядок и нормально жить. Жизнь в лагере не соответствует их представлениям. Но я думаю, что вначале эти условия не настолько плохи.

И что думает об этом Камил Шамма?

- Я думаю, что чешское правительство делает все, что может. У него еще нет опыта, ведь этому явлению всего лишь несколько лет, но думаю, что правительство находится на правильном пути в том, как решать проблемы беженцев. Но с другой стороны, беженцы и сами должны больше давать, чтобы приносить пользу государству, обществу, в котором живут.

Несмотря на то, что Камилу Шамме не пришлось находиться в лагере для беженцев, так как Чехию, чешскую культуру и язык он уже давно знал, он хорошо понимает, с какими трудностями приходится сталкиваться беженцам:

- Это нелегко, приспособиться к жизни здесь. Прежде, чем человек привыкнет к условиям жизни в Европе, в Чехии, пройдет какое-то время. И нужно понять этого беженца. На самом деле, у него достаточно проблем, достаточно забот. Особенно, если говорить об интеграции.

Муниб Хассан и Камил Шамма чувствуют себя полноправными членами чешского общества. Им удалось найти здесь свое место. Одновременно, они не забывают родную культуру, помнят, как нелегко было начинать, завоевывать доверие окружающих, и потому сейчас стараются активно помогать тем, кто ищет в Чехии новый дом. Они принадлежат и Востоку, и Западу, а потому становятся незаменимыми посредниками в диалоге двух культур в эпоху всемирной экономической глобализации.