Приговоры и милости Ольдржиха Микулашка
Существуют поэты, которые с самого юного возраста пишут отличные стихи, а через несколько лет им уже нечего сказать, и они перестают писать. Но также существуют поэты, стихи которых легендарный чешский критик Франтишек Ксавер Шалда приравнял к плодам, которые зреют долго. Стихи чешского поэта и редактора Ольдржиха Микулашка тоже зрели долго, но в результате самые лучшие из них смело можно назвать жемчужинами чешской литературы.
Существуют поэты, которые с самого юного возраста пишут отличные стихи, а через несколько лет им уже нечего сказать, и они перестают писать. Но также существуют поэты, стихи которых легендарный чешский критик Франтишек Ксавер Шалда приравнял к плодам, которые зреют долго. Стихи чешского поэта и редактора Ольдржиха Микулашка тоже зрели долго, но в результате самые лучшие из них смело можно назвать жемчужинами чешской литературы.
А на кого охотятся, в кого стреляют?
В зверей или в людей?
Звучит тоскливый рог,
Трубы золотой прах,
Грусть, для которой нет
Уже давно тех слов,
Тех онемевших слов
Для каждого прощания -
И остается иго
Ах, грустной пустоты.
Заполнит скорбь ее
Трубы золотой прах?
Ольдржих Микулашек уже с самого юного возраста мечтал стать поэтом. Он родился в 1910-м году в моравском городе Пршеров и уже в 1930-м году издал собственным тиражом первый сборник стихов, названный «Черный-белый, да-нет», который провалился с таким позором, что Микулашек полных десять лет не пытался новые стихи публиковать. Затем он окончил среднюю коммерческую школу, приобрел целый ряд самых разнообразных рабочих профессий, и в 1937-м году стал редактором газеты «Лидове новины» в моравской столице Брно.
За кем охотятся, - за ними иль за вами,
Когда заполнит лес
Охотничьего рога звук?
Быть может, за твоим дыханьем
И чуть заметной дрожью рук?
Наверно, это страх
ночи, родившей ночь,
Блуждающую в поисках
отца той ночи
Дочь, ищущая мать. Она без сна,
А в лоне - иго сладкое
Зовет своею жизнью,
Но не находит слов, как не нашел их страх
Тоски в душе твоей,
Трубы золотой прах.
Второй сборник стихов, «Напрасная любовь», Микулашек издал в 1940-м году, однако и этот большого успеха не имел. На Микулашка все смотрели скорее как на редактора, пишущего стихи, чем как на настоящего поэта. Сразу после Второй мировой войны Микулашек начинает писать созидательную поэзию, воспевающую коммунистическую партию, и, прежде всего, Советский союз и Сталина. Почти никто уже от него не ожидает выразительных успехов. Зато в этот период Микулашек открывает свету поэзию гениального моравского поэта Яна Скацела, который хотя и моложе его на двенадцать лет, но становится его другом на всю жизнь. Несмотья на то, что несколько лет спустя Скацел женился на первой жене Ольдржиха Микулашка.
В 1957-м году наступает перелом. Ольдржих Микулашек публикует удивительную поэму "По сёлам шагает слякотный", в которой уже полностью присутствуют философские вопросы жизни и смерти, особое чувство драматичности и поиски смысла жизни. Когда год спустя вышел в свет дальнейший сборник отличных стихов «Приговоры и милости», всем уже было ясно, что Микулашек стал одним из самых интересных поэтов-философов чешской литературы. Особое место в творчестве Микулашека занимают любовные стихи и стихи о вине. Микулашек был большим знатоком вина, в 60-ые годы он даже временно переоборудовал свое редакторское бюро в винный погребок, откуда руководил ходом редакции. Он часто говорил, что поэзия - это вино, а стихотворение - бокал.
И все же на кого идет охота - на лесных зверей, на вас,
Когда в лесу затрубит рог,
Рассыплется трубы золотой прах
И упадет на гроб?
Быть может, это знает кровь
Стремящаяся к сердцу,
И трубачи на свадьбах,
Что вытрубят и души?
Быть может, это знает кровь,
Покинувшая тело,
И твой последний вздох,
И тишина у гроба,
С которой близок Бог,
Но нету ему дела
Ни до кого. Он холоден
ко всем - кто это и откуда
Трубы золотой прах...
В этот период Микулашек соучреждает в городе Брно новый литературный ежемесячный журнал «Гость в дом», приобретающий вскоре широкую популярность. Одновременно начинается чешская реформа коммунистического строя, вошедшая в историю под названием «Пражская весна». Несмотря на то, что Микулашек остается в моравском городе Брно, он активно включается в этот процесс и помогает переформировать журнал «Гость в дом» в открытую трибуну для политической дискуссии. Он быстро публикует новые сборники стихов «Альбатрос», «Линька змей» и «Шокированная роза», но вторжение армий варшавского договора в августе 1968-го года надолго приостанавливает все его творческие планы. Издание последнего сборника стихов «Агог» запрещено, так же как и издание журнала «Гость в дом».
Так на кого же охота? На них, на вас?
Зачем же эта кровь?
Зачем же этот страх,
Когда боятся все,
И все вокруг боится...
Звука рожка в лесу
Трубы золотой прах...
Когда боится страх,
И нет для него слов
Так же, как нету слов,
Когда боится страх,
Что распадется в прах
Труб золотой прах,
Звучавший ночь и день,
Раньше, чем принял иго,
выдохнувшего иго,
и в бледной наготе его
вдруг - алая тень...
Микулашек всю жизнь отказывался переселиться в Прагу и остался жить в моравском городе Брно, что его, может быть, в 70-ые годы спасло от самых жестких репрессий со стороны коммунистов. Однако, новый сборник стихов «Большие черные рыбы и длинная белая борзая» ему удалось издать лишь в 1981-м году. До своей смерти в 1985-м году он еще издал сборники «Ребро Адама», «Соло для двух дыханий» и «Чибисовый плач», но все они были изданы низкими тиражами, и читателям пришлось выстоять длинные очереди перед книжными магазинами, чтобы их достать. Сборник стихов «Агог», реагирующий непосредственно на оккупацию Чехословакии летом 1968-го года было можно издать лишь после «бархатной революции» в ноябре 1989-го года. Стихотворение «ВАРИАЦИИ ДЛЯ ВАЛТОРНЫ И ТРУБЫ» перевела Галина Ванечкова
