Профессор Карел Штулик: Мы должны научиться ответственности
Наша сегодняшняя рубрика посвящена теме «наука и демократия», или точнее изменениям, которые произошли в сфере науки в связи с переходом Чехии от социализма к демократии. Нашим гостем является заведующий кафедрой аналитической химии факультета естественных наук Карлова университета, профессор Карел Штулик, кандидат наук.
Карел Штулик родился в 1941 году в городе Колин в центральной Чехии. В его памяти сохранены давние воспоминания: конец войны (тогда ему были четыре года), или трансляция по радио судебного процесса против Сланского и Гораковой, которых коммунистический режим осудил на смертную казнь. Он также с благодарностью вспоминает о своей учительнице русского языка, которая, как он говорит, ему предоставила «белогвардейское» образование.
«После Первой мировой войны, когда в России произошла большевистская революция, в Чехии находилось много русских эмигрантов и, зачастую, это были необыкновенно способные люди. Меня в гимназии учила русскому языку профессор Копанева, которая происходила из аристократической семьи. Благодаря ей, я знал Пушкина наизусть, и её блестящие уроки мне пригодились и в будущем, когда я уже преподавал в университете, и много раз мне пришлось выступать на конференциях в Москве. Тогда я был способен без проблем читать двухчасовую лекцию на русском языке. Сейчас я бы такое не сумел, хотя, может быть, после определённой практики, я бы опять разговорился».
«Это имело такой двойной эффект. С одной стороны, очень неприятный, так как за нами постоянно следили. Нам приходили надорванные письма, где было написано «дошло в повреждённом виде из-за границы», подслушивали наш телефон и так далее. Интересно, что за нами следили с обеих сторон. Меня сразу взяли в армию, где я служил вместе с членами контрразведки, которые с меня не спускали глаз, но, одновременно, нас звали в британское и канадское посольства, чтобы посмотреть, что мы за люди, что мы за странная пара. Позитивный эффект был такой, что я оказался совсем неподходящим. Значит, меня никто никогда не заставлял подписать сотрудничество с СТБ. Таких проблем у меня не было».
Профессору Штулику повезло также благодаря его специальности. Во время нормализации философам, социологам и всем тем, кто занимались общественными науками, жилось намного хуже.
«Благодаря тому, что я занимался точной наукой, в определённой степени я уберегся. Даже коммунистический режим, который был способен полностью уничтожить людей, провозглашавших какие-то свободные мысли, прекрасно осознавал, что без инженеров, без учёных естественных наук ему нельзя обойтись. Всё, конечно, было ужасно связано, для всего требовались тысячи бумаг, но, как-то мы переживали. Если у вас не было каких-то высших амбиций, вы могли довольно спокойно работать».
А как вы смотрите на переход от тоталитарного режима к демократии? Как эти изменения отразились на жизни и психике чехов? Сейчас опять нарастает популярность коммунистов, кажется, для многих людей социализм был более приемлемым режимом, чем демократия.
«Я думаю, что основная разница, которая постепенно выходит наружу, это необходимость научиться ответственности за самого себя. Раньше всё было автоматически расписано, вы пытались реализовать свои планы в рамках каких-то «коробок», ограничений. А сейчас всё позволено. Много людей думало, что всё придёт автоматически, но это не так просто. Существует очень строгая конкуренция. Перед нами все возможности, мы можем осуществить, что угодно, только мы должны это продвинуть и найти деньги для реализации. У многих людей возникают наивные представления об Америке, там, конечно, приветствуют умных людей, но бесплатно они ничего не получат».
После бархатной революции во всех сферах политической и общественной жизни произошли довольно большие персональные изменения. Насколько это коснулось факультета естественных наук Карлова университета?
«Некоторые изменения, конечно, произошли, но они не были столь значительными, как могло казаться на первый взгляд. Здесь было несколько людей, неотъемлемо связанных с коммунистической партией, и они были вынуждены уйти. Фактом остаётся, что со многими из них я встречаюсь в других местах. Они просто ушли туда, где никто не знал об их прошлом. Несколько людей ушло на Запад, а из них вернулись немногие. Это ясно, если они на Западе добились успеха, вернуться в Чехию представляло бы снижение их жизненного и профессионального уровня».
В начале 1990 года возникали различные демократические учреждения и в рамках университетов. Например, были созданы сенаты, в которых студенты могли выразить своё мнение по отношению к вопросам, связанным с работой их факультета, с правами и обязанностями студентов и педагогов и так далее. Как рассказывает Франтишек Штулик, некоторые аспекты демократии в этой области, наконец, оказались спорными.
«Мы решили создать на нашем факультете паритетный сенат. Это сенат, в состав которого входит одинаковое число студентов и педагогов. Но с этим связан ряд проблем, так как на студентов, несмотря на то, какие у них способности или характер, еще не возлагается такой ответственности. И когда надо принять основное решение, случается, что в сенате их не хватает. На других факультетах, например, в техническом институте, где не были столь демократичными, где в сенате соотношение педагогов и студентов два к одному, там работается намного легче, они более оперативны, им проще договориться».
«Сейчас, например, будут выборы. Я уверен, что не примет участия больше 50 процентов избирателей. Но трепаться о политике и жаловаться будут все. Я считаю, что если человек не решит, что он будет кого-то избирать, то у него нет права критиковать. И ещё одна вещь мне кажется типичной для характера нашего народа как целого: мы не любим регламентаций, мы не в силах их соблюдать. Ведь это основная вещь! Достаточно посмотреть на наши дороги, как ведут себя водители. Есть ещё одно качество характера, которое встречается довольно часто - такое своего рода плутовство: для вида соглашаться, но, одновременно, потихоньку делать что-то другое. Нельзя сказать, что это встречается только у нас, но в Чехии это встречается в более высокой степени».
Как изменилась жизнь учёных с финансовой точки зрения? Я предполагаю, что сейчас можно найти больше средств для продвижения любых проектов. Существуют различные фонды, гранты и так далее.
«Это так, наука становится всё дороже, двадцать лет тому назад можно было сделать многое при использовании довольно небольших финансовых средств. В общем можно сказать, что денег никогда и нигде не хватает. Но - и это многим не понравится - нас, учёных, слишком много. Если бы нас было меньше, и если бы очень строго выбирались лишь некоторые проекты и для них были бы выделены средства, которые у нас есть, тогда денег было бы достаточно. Это связано и с вопросом существования Академии наук, которую в 1990 году хотели даже закрыть, как продукт советского наследия. Наконец, Академия пережила, но учёных, таким образом, чересчур много, и поэтому деньги размельчаются».
Система предоставления грантов, несомненно, улучшила ситуацию чешской науки, но профессор Штулик считает, что проблема чехов заключается в том, что они пока ещё не умеют добывать деньги от международных фондов. Во многом виновата и вездесущая большая бюрократия, которая всё осложняет, но в принципе, чехи должны научиться продвигаться вперёд.
