«Пропаганда русского империализма». В Праге отказались от оперы Чайковского «Черевички»
Опера Чайковского «Черевички» не прозвучит в Праге: война в Украине заставила Национальный театр отказался от постановки. Петь о величии русского оружия в дни, когда Россия бомбит родину Гоголя, в Праге не захотели. Руководство театра решило, что одна из сцен оперы может восприниматься как пропаганда русского империализма.
О том, насколько сказка XIX века может перекликается с современной войной, настало ли время «культуры отмены», и где заканчивается искусство, а начинается политика, в студии «Чешского Радио» рассуждали директор Национального театра Ян Буриан и политолог Павел Барша.
Во второй, классической, редакции «Черевички» были поставлены в Большом театре в 1887 году. Либретто оперы Чайковского написано по повести Гоголя «Ночь перед Рождеством», и там присутствуют известные гоголевские персонажи: кузнец Вакула, бес, Солоха, Оксана, Чуб, Панас. Однако есть и отличия от текста Гоголя: в третьем действии, где казаки приходят во дворец к Екатерине II, а Вакула просит у царицы черевички, в опере звучат «куплеты Светлейшего». Князь Потемкин воспевает военные победы: «Петрограду возвестил звонкий голос славы русских вновь богатырей с недругом расправы».
Отказ от оперы Чайковского – шаг к блокаде русского искусства в целом? Директор Национального театра Ян Буриан это опровергает и объясняет мотивы, которыми руководствовался театр.
– В репертуаре Национального театра есть три произведения Петра Ильича Чайковского и целых шесть спектаклей русских авторов, а в следующем сезоне мы планируем еще три. В случае с оперой «Черевички» речь идет о решении, принятом режиссерами и драматургами, которые готовили постановку. Они знают, что смысл каждого произведения проявляется в контексте. И когда они выяснили, что в произведении есть сцена, прославляющая русский империализм в присутствии украинских казаков, которые благодарят русскую царицу, за то, что у нее есть мощная армия, которая «всё устроит», то решили, что ставить оперу не будут, потому что считают это пропагандой русского империализма. Поскольку речь идет об опере, составной частью которой является музыка, там невозможно использовать средства драматического спектакля, например, решить эту картину в ироническом ключе.
– Почему одна сцена повлияла на судьбу всей постановки в целом? Мог ли этот фрагмент оперы исказить представление о том, кто сегодня в российско-украинской войне является агрессором?
– У нас нет никакой цензуры – у нас есть творческий коллектив, которому мы предлагаем работу, выбираются некие темы. И когда создатели постановки приходят и говорят, что считают произведение проблематичным в контексте, когда его звучание может выглядеть как пропаганда империализма, что сегодня является драматической, трагической проблемой, то я уважаю их решение. Выдающийся композитор Прокофьев написал оперу по произведению Полевого «Повесть о настоящем человеке», и она тоже не ставится, потому что это сталинская мифология. Прокофьева играют, в том числе в Национальном театре – мы готовим две новые постановки его балетов. То есть мы не дискриминируем творца в целом, но не можем закрывать глаза на то, что в отдельных произведениях присутствует антисемитизм, империализм и так далее.
Ян Буриан считает, что «Черевички» не удалось бы поставить так, чтобы постановка, наоборот, разоблачала империализм. «Невозможно вычеркивать музыку», – уверен он. Также директор театра напоминает, что опера – не переложенное на музыку произведение Гоголя, и отказ от «Черевичек» не является «антигоголевским». Указанная сцена появляется только в либретто Яна Полонского.
Насколько классическое художественное произведение может быть связано с текущими политическими событиями? Бывают ли времена, когда что-то ставить неуместно? На этот вопрос отвечает политолог, профессор философского факультета Карлова университета Павел Барша.
– Думаю, что если есть возможность иначе интерпретировать произведение, ввести такие изменения, чтобы была возможность его показать, то стоило бы попробовать, если произведение в целом того стоит. Но если творческий коллектив пришел к выводу, что такой возможности нет, мне как дилетанту не остается ничего иного как уважать их решение.
После вторжения России в Украину изменился подход к российским музыкантам, певцам, дирижёрам. Тех, кто не дистанцировался от путинского режима, больше не приглашают на европейские сцены. Полностью ла прервано культурное сотрудничество с Россией? На этот вопрос отвечает директор Национального театра Ян Буриан.
– Мы полностью прекратили институциональное сотрудничество с российскими театрами и другими структурами, поскольку считаем, что, по крайней мере, на время войны, должны этим организациям, которые финансируются правительством РФ, приостановить членство в наших структурах. При этом в Национальном театре работал в эти дни замечательный российский режиссер Тимофей Кулябин, о котором мы знаем, что он исповедует свободные взгляды. Он работал с целой командой, и мы будем с ним и далее сотрудничать в России. Мы знаем о тех деятелях искусства, которые публично призвали российские власти вывести армию с территории Украины. Среди них замечательные деятели культуры: директор Большого театра, глава премии «Золотая маска», ректор школы-студии МХАТ, директор Театра Наций Женя Миронов и другие. То есть, разумеется, со всеми, кто напрямую не поддерживает Путина, мы будем работать.
С теми, кто активно поддерживает путинский режим, иметь дело не хотят. Чешское издательство «Argo» отказалось от книг фантаста Сергея Лукьяненко. Мюнхенская филармония прекратила сотрудничество с дирижёром Валерием Гергиевым. В порядке ли вещей, когда подход к художнику определяется его политическими взглядами? Профессор Павел Барша отвечает на вопрос утвердительно.
– Да, я с этим согласен. Насколько мне известно, эти два господина активно поддерживают режим Путина, и я не понимаю, почему они должны презентовать свои произведения, так что я считаю запрет абсолютно обоснованным.
При этом политолог считает, что нужно отделять произведение от действий его создателя, а повальные санкции несправедливы.
– Я думаю, что художественное произведение имеет собственную ценность. На Западе существует практика, при которой ставятся, выпускаются, издаются произведения и тех авторов, которые запачкали свое имя сотрудничеством с тем или иным тоталитарным режимом. И я бы придерживался этой практики, потому что произведение перерастает своего создателя. В санкциях есть тень коллективной вины, с которой я принципиально не согласен, но сегодняшняя война носит тотальный характер, и если мы не хотим воевать с Россией с оружием в руках, нам не остается ничего другого, кроме как использовать санкции.
Как быть с тем, что, с одной стороны, у представителей русской культуры есть произведения, которые можно интерпретировать как пропаганду империализма, выражение чувства превосходства, а с другой, они поднимают важные темы и создают замечательные типажи, помогающие понять проблему? Павел Барша приводит в качестве примера наследие Достоевского.
– Можно достаточно легко отделить Достоевского-художника и его романы как таковые от Достоевского-публициста. Как публицист он действительно выражал взгляды, которые потом вкладывал в уста некоторым из своих персонажей, исповедовавшим идеи русского мессианства, Третьего Рима, – идеи, связанные с легитимизацией русского империализма. Но в его романах, где Достоевский выступает как художник, эти взгляды сталкиваются с противоположными, и произведение создаёт некое целое, которое уже не является политическим памфлетом. Это тоже писал Достоевский, но это иные тексты. То есть если автор – крупный художник, а Достоевский им был, то его произведение – шире границ его собственных взглядов. Михаил Бахтин писал, что его романы – это диалоги.
