Семья Рафальских - трагедия интеллигенции
Сегодня в нашей рубрике «Исторические прогулки» мы продолжим рассказ о судьбах эмигрантов первой волны в Чехословакии. Их судьбы и судьбы их потомков сложны, многогранны и трагичны. Героиня нашей сегодняшней передачи Ирина Рафальская – не исключение.
Я захожу в квартиру Ирины Рафальской, и буквально с порога ощущаю что-то едва уловимое в воздухе, то, что погружает меня во времена начала 20 века, тут же в воображении возникают литературные и художественные салоны начала прошлого столетия, гости читают свои произведения перед собравшимися, кто-то играет на пианино… Когда мы начинаем нашу беседу, я понимаю – это не случайно. Как же семья Ирины Рафальской оказалась в Чехословакии?
«Папа приехал в Прагу в 1918 году, а мама приехала сюда в гости к своей сестре, которая здесь жила с мужем. Он обосновался в Чехии в качестве специалиста по баллистике. Конечно, он когда-то был русским военным, полковником. У него был патент по баллистике, который он предлагал разным странам. Чехи заинтересовались и купили у него этот патент. Мама приехала к ним в гости и здесь познакомилась с папой. Между ними была разница 17 с половиной лет, но они поженились, и, спустя год с небольшим, у них родился прекрасный ребенок, конечно, это была я. А еще через год, у них родился долгожданный сын. Так что наша семья состояла из четырех человек –папы, мамы, меня и моего брата Димитрия, которого мы называли Димиком».
Ирина Рафальская родилась уже в Чехословакии в семье тогдашнего дипломата Владимира Рафальского, поэтому в их доме всегда собиралось много гостей – русских эмигрантов. Ирина Владимировна тогда была еще совсем маленькой девочкой, но отлично помнит, что с детства знала – она русская, и это совершенно не казалось ей странным.
«Когда я была маленькой девочкой, это мне в голову совершенно не приходило, потому что я жила в русской семье. К нам приходили друзья, гости, все они были русские, и мне это не казалось странным. Когда мы ходили в церковь, храм был полон русских людей. То, что вокруг чехи, мы тоже считали нормальным. Поскольку с самого малого детства я владела и чешским, и русским языками, для меня не представляло никакой трудности переходить с одного языка на другой и обратно».
С малых лет дети в семье Рафальских прекрасно владели иностранными языками. Кроме русского и чешского, они прекрасно говорили по-французски, потому что посещали французскую школу. Семья давала детям все необходимое для того, чтобы из них выросли образованные люди. Но главное – с самого детства в них была заложена гордость и любовь к своим русским корням. Ирина Владимировна вспоминает, что дома им читали русские сказки и пели русские песни. Кроме того, и сами дети посещали русский детский хор.
«Маленькими детьми, мы раз в неделю ходили на спевки. Мы выступали, и мама нам сшила по этому случаю костюмы. Однажды мы даже выступали в вилле Крамаржа. Эту виллу построил и жил там Карел Крамарж, первый чехословацкий премьер-министр со своей русской женой Надеждой Николаевной. Наш хор, состоящий из русских детей, был туда приглашен, и мы пели Надежде Николаевне в день ее рождения. И, кстати, когда мы говорили на улице по-русски или по-французски, мне тоже ничто не казалось странным. Нам даже очень нравилось, что нас никто не понимает».
Разумеется, в памяти Ирины Владимировны сохранились многочисленные воспоминания о семейных праздниках. Гостей в доме всегда было много. Даже когда Владимир Рафальский перестал занимать дипломатическую должность, множество людей продолжали приходить к нему за поддержкой, за советом. Как вспоминает Ирина Рафальская, он был «отцом русской эмиграции». Разговоры велись самые обычные, но они хранили атмосферу России. А дети с самых ранних лет воспитывались так, как было принять в семьях русской интеллигенции.
«К нам в гости приходили, конечно же, мамины подруги. Ну, о чем женщины говорят? О том, что читают, о том, что связали или вышили. Конечно, в конце всегда было угощение, а потом все просили: «Мария Дмитриевна, спойте!». И Мария Дмитриевна, моя мама, с удовольствием и с улыбкой на лице брала в руки свою семиструнную гитару и пела старые русские и цыганские романсы великолепным бархатным голосом. Если у взрослых были какие-то серьезные темы для разговоров, так нас сразу же выдворяли. Нас не втягивали ни в какие политические темы. Мы знали, что мы русские и будем всегда русскими, что мы православные, что мы ходим каждую субботу на всенощную в церковь, иногда по воскресеньям ходили на обедню. Нас приглашали в гости другие русские, друзья папы и мамы. Когда мы стали чуть побольше, нас брали с собой. Вели мы себя хорошо. Потому что папа был очень строгий, мама тоже, нам не давали никаких поблажек. Сидеть тихо-смирно, локти на стол не класть, ногами не шаркать. Так что, как себя вести, мы знали на зубок – никого не перебивать, не вмешиваться в разговор».
Сам Владимир Рафальский безупречно владел двадцатью четырьмя иностранными языками и никогда не смешивал их. Этому же он учил и детей – никогда не смешивать русский и чешский языки. Кроме своей дипломатической карьеры, он был лингвистом, философом и поэтом. Ирина Владимировна рассказывает, что он писал стихи, которые, к сожалению потерялись. Он всегда учил детей, что общаться надо с людьми, которые умнее тебя – ведь от них всегда можно научиться чему-то новому и полезному. Конечно же, у семьи было и множество чешских друзей.
«Конечно же, у нас были чешские друзья, и у меня, и у брата. Это были одноклассники и соседи. Например, Рождество мы справляли два раза. На чешское Рождество я всегда приглашалась в семью моей подруги, которая впоследствии стала моей золовкой. На русское Рождество, но не на сочельник, а на первый день Рождества она приходила к нам и справляла праздник еще раз, но уже у нас под русской елкой, с подарками и со всеми вещами, обычными для русских».
Сейчас уже немногие знают, что Владимир Рафальский был одним из основателей русской православной церкви на Ольшанском кладбище, которую и по сей день посещают многочисленные русскоязычные православные. В те годы православие было тем, что объединяло русских людей в эмиграции.
«Мой отец был глубоко верующим человеком и мама тоже. Если нужно было принять какое-то решение, то папа открывал Евангелие, и на том месте, где он открыл, смотрел что написано, и принимал это как совет, как руководство к действию. Папа был большим другом владыки Сергия, отца Михаила Васнецова. Они вместе философствовали. Когда мы ездили летом на дачу, владыка Сергий к нам приезжал. Иногда мы ходили к нему в гости по четвергам. Он принимал по четвергам у себя в квартире – кто пришел, тот пришел. Там опять-таки встречались русские. В один четверг – одни, в другой четверг – другая комбинация. Там они обменивались мнениями, впечатлениями, болезнями всякими, как говорится. Одним словом – что жизнь приносит».
Дети знали, что их отец дипломат, даже когда он уже не занимал эту должность. Как вспоминает Ирина Рафальская, он всегда оставался дипломатом в душе. Потом он уже работал в качестве постоянного присяжного судебного переводчика в чешском страховом обществе, и в среде русских эмигрантов оставался уважаемым и почитаемым человеком.
«К нам приходили люди – за советом. Папа был очень умным человеком, он очень много знал. У него была просто энциклопедическая голова и феноменальная память. Вплоть до того, что Британский Королевский музей хотел у него купить, то есть заплатить заранее за его череп. Но папа страшно возмутился – что по какому праву они думают, что он бы мог торговать своим черепом или вообще частью себя самого, потому что он сам себя не создал, и он не имеет права этим торговать. Так что, как я уже сказала, он, будучи глубоко верующим человеком, от этого отказался. Но его голова была на самом деле замечательная и в смысле знаний, и интересная по своей форме. Судьба, однако, повернулась так, что когда папу убили, вышвырнули из окна, он упал именно на голову и разбил ее вдребезги – эту умную, драгоценную, благородную голову».
Такой трагедией обернулся конец войны для семьи Рафальских. Вслед за освободителями в Прагу вошел СМЕРШ, и 11 мая Владимир Трифильевич Рафальский был арестован. Семья долго не знала, что его убили почти сразу же после ареста. В годы коммунистического режима семья была вынуждена действительно выживать. Ирина Владимировна с отличием окончила чешскую торговую школу, но на работу ее не хотели брать. В 1968 году брат Дмитрий уехал в эмиграцию во Францию. Сегодня эти печальные страницы до сих пор живы в душе Ирины Владимировны, как и в душах многих русских эмигрантов первой волны, столкнувшихся с жестокостью и насилием того кровавого времени.
Недавно в Праге вышла книга «Дом в изгнании», повествующая о судьбах русской эмиграции 1918-1945 годов в Чехословакии. Мы выражаем благодарность ее издателям за помощь в подготовке материала.
