В России будет демократия. Не сейчас, так позже.
Уже почти 30 лет прошло с момента, когда страны тогдашнего социалистического лагеря подписали международное соглашение о правах человека. Благодаря хельсинскому соглашению международная забота о соблюдении прав человека перестала быть вмешательством во внутренние дела других стран. Без так называемого «Хельсинского процесса» бы, например, не было чехословацкой «Хартии-77», и позиция правозащитников во всех странах была бы гораздо слабее. В Праге на этой неделе проходит международная конференция, где «диссиденты всех стран» вспоминают значение этих событий.
«Я считаю, что этот документ сыграл огромную роль в демократизации Советского Союза. Конечно, эта демократизация стало заметна только с приходом к власти Горбачева. Но, и Горбачев ведь был коммунистический лидер, и если бы до этого не было в течение 20 лет правозащитного движения, и если бы не было хельсинского процесса, то наши идеи о правах человека и человеческом достоинстве были бы неизвестны и Горбачеву, и нашим соотечественникам. Этот документ и вмешательство Запада в отношения между советской властью и советскими гражданами способствовал тому, что после прихода Горбачева к власти сразу началась демократизация. Без хельсинского соглашения мы бы еще десять лет провозились, чем мы бы дошли до этих идей».
- В девяностые годы казалось, что весь процесс демократизации необратим, что уже никогда...
«Нет, не казалось, что этот процесс необратим. В отличие от Чехословакии, которая сразу, когда закончилась оккупация, вернулась к своему демократическому развитию, в истории нашей страны не было длинного демократического периода. Такая огромная страна без демократического опыта! Конечно, людям тогда казалось, что если откажемся от власти коммунистической партии, то через два-три года мы будем жить как на Западе. Но, конечно, таких чудес не бывает. Возникло разочарование, и большинство людей погрузилось в апатию. И это позволило руководству страны, не обратить, а повернуть назад, особенно в последние два года. Нынешний наш президент явно грезит прежними временами, для него советское время - это хорошее время, и он стремится его вернуть. Но это уже невозможно, хотя откат назад очень большой, очень заметный, именно в отказе от многих гражданских свобод, прессу и телеканалы взяли под контроль, ограничивается свобода выборов.
Но, я старый человек, я помню еще сталинские времена, мне было 25 лет, когда Сталин умер. Я помню хорошо брежневские времена, и я могу сказать, что, конечно, ничего похожего сейчас нет и наше общество гораздо более свободное, чем было тогда. Например, тотальной цензуры сейчас нет. Вот посмотрите, я же приехала сюда, и вернусь, и ничего не будет! Я приеду, и буду рассказывать, что здесь было. Другое дело, что по «Первому каналу» это не покажут... Но сказать, что мы вернулись в советское время невозможно, это не так. И это уже невозможно, мы уже 20 лет прожили без цензуры, народ уже другое, общество уже другое, и мир совсем другой, не то, что было при советской власти».
- Вы говорите, что народ другой, общество другое, но, тем не менее, кажется, что общество достаточно легко поддается откату от демократии, о котором вы говорили. Есть люди, например, работники того же «Первого канала», или судьи, которые бы могли сказать свое «нет». Им бы ведь ничего не было, их бы не отправили в лагерь, сейчас не то время. Они бы, максимум, притормозили свою карьеру. Но они на такое не идут, а послушно выполняют пожелания сверху.
«Понимаете, российское общество отличается от чешского общества тем, что у него нет демократических традиций. Вы знаете, я буквально со слезами на глазах смотрела, как у вас, когда объявили, что телеканалы сделают государственными, на улицы вышло сто тысяч человек. И каналы не стали государственными! А у нас, когда атаковали наш свободный канал, вышло на улицы 3 - 5 тысяч человек. В этом есть разница. Понимаете, демократия - это такая вещь, которую невозможно привезти из-за границы, или взять с чужого плеча. До этого надо воспитаться. Мы за этих двадцать лет прошли необычайно длинный путь, гораздо больше, чем, допустим, Америка 200 лет назад, когда они свою Конституцию записали. А у нас свободная Конституция только с 1992 года, всего 12 лет.
У нас большинство населения пока не понимает, что есть прямая связь между свободой и качеством жизни. Этот опыт приходит постепенно. Два, три поколения и мы будем демократической страной! По-настоящему демократической. Я думаю, что в Америке 12 лет после того, как они приняли Конституцию, они были менее свободной страной. У них рабство было! Еще в 60-ых черный человек не мог ехать одним автобусом с белыми! Такие страны, как Англия или США уже давно начали свой путь к демократии, и они шли медленно. Я вот с чем сравниваю: когда первый лыжник выходит, он идет по глубокому снегу, и он идет медленно, ему тяжело. Когда идет второй, как там, например Чехословакия или Венгрия шли к демократии, то второй уже идет быстрее, потому что лыжня уже есть. А мы уже по накатанной лыжне, мы третье. Понимаете? У нас все быстрее будет. Не потому что мы умнее, а потому что мы позже вышли. Поэтому я верю, что нам нужно будет не 200 лет, как Америке, не сто лет, как Чехии, а две - три поколения, и мы дойдем до демократии. Но так просто, что вчера заснул в недемократической стране, и сегодня проснулся в демократии, так не бывает. Надо набраться терпения.
Я уверена, что мы войдем в Европу. Не сейчас, так позже. Самое главное, что мы уже на этот путь вступили. А насчет этого отката, который последние два года происходит, - у них ничего не получится. Я уверена, что ничего не получится. Это только откат. Мы вернемся!»
