Виктюк + Бозин = Театр
Скорсезе выбрал Де Ниро, Хичкок – Грейс Келли, Родригез – Бандераса, а Виктюк – Бозина. Удачный симбиоз режиссера и актера – и перед вами настоящее чудо. Друг о друге они отзываются с придыханием. Виктюк говорит: «Бозину равных нет», Бозин говорит: «Никто не смог повторить Виктюка». Прагу почтил своим присутствием Роман Виктюк со своим театром и главной звездой этого театра - Димой Бозиным. Мы разговариваем с ними.
Зал Конгресс-центра, где проходили виктюковские спектакли, был заполнен меньше, чем на треть, но Бозин, сыгравший главные роли во всех четырех спектаклях, так отзывался о пражских гастролях:
- Публика очень внимательная. Несмотря на то, что людей немного, чему я не удивлен. Мы приехали в первый раз, первый спектакль отменили. Мы конечно давно таких пустых залов не видели. Но я думаю, что это просто такое стечение обстоятельств.
- Но это чем-то компенсируется?
- Да. Мне кажется, что хлопают за четверых. Я это ощущал на «Служанках». Утренний спектакль, в 12 часов, отмененный, перенесенный, кто смог, те и пришли. И вот апплодировали они каждый за четверых. Это безумно приятно. Люди понимали, что актеры работали для них в полную силу. По-другому этот спектакль не идет. Мы отдали весь максимум, который в нас был, а люди это поняли. Они нам его вернули. На мой взгляд поклоны для того и нужны, чтобы зритель апплодисментами хотя бы частично вернул тебе твою энергию. И я даже не так уж сильно почувствовал усталость. Хлопали так, что я почуствовал себя в силах сыграть еще один спектакль, и тоже полноценно. У меня был хороший настрой, взлет, хотя я понимал, что мне предстоит «Нуреев», что это жесточайший спектакль, который потребует еще больше сил. Конечно, уже после вечернего спектакля я уже ничего не чуствовал. Бывает, чувствуешь усталость. Смертельную усталость. Не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой. Так вот я вчера не чувствовал даже этого. Ни рук, ни ног, ни мыслей, ни желаний у меня не было никаких. Я добрел до Старого Города. Мы упали за каким-то столом, ели какое-то мясо, и только после этого я стал приходить в себя и понимать, кто я и где я.
«Служанки» - типичная виктюковская постановка, шоу, неизменно вызывает восторг в зале. Неудивительно, что этот спектакль идет уже в третьем составе. Роман Григорьевич рассказывает, как родилась идея этой постановки.
- Потому что был сон. Пришел ко мне Жан Жене, и матом по-французски сказал: «Как так, новое поколение выросло в XXI веке и они - матерное слово он сказал - меня не знают.
- А какое слово он сказал?
- Блядь.
- А как это по-французски? «Мерд»?
- «Бляд». Без мягкого знака. И все, понимаешь. На следующее утро я пришел, и мы начали репетировать.
- А Бозин как стал Соланж?
- Бозин, ему тогда было 19 лет и он был на втором курсе Гитиса, он показывал пародию на мой спектакль «Служанки». Макарова как раз выпускала «Двое на качелях» и Москва ее приветствовала. Вот ту роль, которую он пародировал, он сейчас играет. Я его тогда еще совершено не знал. Мы сидели с Наташей Макаровой, из-за кулисы показалась длинная нога, и Наташа закричала: «Если у человека такая нога. это талант». Я говорю: «Наташа, подожди». Когда он начал делать пародию, она сказала: «Дай мне честное слово, что он будет с тобой всю жизнь». Я сказал: «Я тебе скажу, когда мы к нему подойдем». Мы подошли к нему. Я сказал: «Завтра в 11 утра, в театре Моссовета репетиция, репетиционный зал такой-то, ты начинаешь репетировать со мной». Если бы он спросил, главная ли роль, сколько дадите и подобные бухгалтерские вопросы, этого бы никогда не произошло. Он только сказал: «Буду». И он начал репетировать «Рогатку». Вот сегодня он уже три раза мне звонил. Три раза.
- Вы намеренно сталкиваете своих воспитанников и актеров старой драматической школы. Как вы их подбираете?
- Ну как это? Это лучшие. Они просто самые лучшие в мире. Лучшая балерина, первая, Наташа Макарова «Двое на качелях» играет с ними. Ада Роговцева, киевлянка, играет с ними. Алиса Фрейндлих – первая драматическая актриса мира, я в этом не сомневаюсь. И Елена Образцова – первая оперная дива мира. Я бы позавидовал, если б мне кто-нибудь так устроил жизнь, что я бы с ними играл начиная с такого возраста. Как им – по 19 – 26. Знаете, Фрейндлих обожает играть с Бозиным. Считает его лучшим, а она работала со всеми прекрасными артистами и не только в театре, но и в кино. Лучший партнер за всю жизнь.
- То есть вы выбираете по принципу – самые лучшие?
- А они все лучшие. Дети же не бывают дучше или хуже. Твой же ребенок лучший?
- Ну мой-то – да…
- А вот и все, мой-то да…И эти тоже. А никак не может быть по-другому, понимаешь? Потому что одни в творчестве возвышают душу, другие – очищают. Меня интересуют те, которые очищают. И человечески становятся лучше.
- Какой спектакль сложнее ставить – смешной или грустный?
- А разницы нет никакой. Перевоплощение артиста, развоплощение, и вы видите, сколько в нас намешано – и смешное, и грустное, и трагическое, и абсурдное - любое. Но если они – дети, если они не потеряли первородного впечатления от жизни, они могут быть какими угодно, потому что белый цвет – это спектр всех цветов. И в них это все есть. Смотря, замедлять движение этого цвета или убыстрять. Или это сливается в один цвет, и тогда – свет. Это похоже на то, как ребенок радуется, восторгается, когда видит в стакане воды сахар. В прозрачной воде сахар начинает таять и исчезать, а он в ванночке лежит в такой же воде, и его оттуда вынимают, и он не исчез, а вот этот кусочек вдруг исчезает. А вода остается прозрачной. Вот в этой прозрачности энергии, души и есть самое сложное искусство.
- Нет! Совершенно ничего не знаю. Понятия не имею. Я тольо знаю ту энергетическую волну, которая во мне и которой я должен заразить всех. Вот сейчас мы репетируем «8 женщин» не по пьесе Тома, а по фильму. То, что предложил и открыл кинорежиссер Он приоткрыл дверцу, а мы ее открыли. Вот с этого желания его переспорить все и началось. Совершенно детское выпендривание - желание переплюнуть Озона.
- А мечта у вас есть?
- Никогда. Нельзя сформулировать мечту. Только вера в то, что ты можешь летать. Мечта – это желание оставаться таким, каким ты пришел в этот мир.
