Йиндржишка Сметанова: «ПРЕКРАСНАЯ ЖИЗНЬ»

Подготовили Алла Ветровцова и Михал Лаштовичка.

Йиндржишка Сметанова принадлежит к тем авторам, книги которых можно читать в любое время дня, в любом настроении и всегда можно положиться, что они нас обрадуют. Даже мы их читаем, если мы их уже несколько раз читали. Иногда кажется, что чем чаще, тем они действуют более благотворно. Сметанову привел к литературе ее муж Йозеф, который был на тридцать лет старше своей жены, и в молодости принимал участие в культурной жизни Чехии. Он был членом известного художественного объединения «Деветсил» и входил в круги выдающихся чешских писателей.

Первые рассказы Сметановой являлись своего рода зарисовками жизни пражских жителей начала 60-х годов. Сметанова описала с юмором и одновременно поэтически своих соседей живущих в самом центре старой Праги - на Малой Стране. Так как в течение последних сорока лет центр Праги полностью изменился - своеобразный мир романтических и очаровательных чудаков превратился в современный туристический торговый центр - рассказы Сметановой сегодня являются историческим свидетельством времени, которое исчезло безвозвратно.

«Совет как читать эту книгу: Одна из моих деревенских тетушек - хороший и остроумный рассказчик - уверяла, что даже о самом интересном событии нужно рассказывать c некоторым преувеличением, чтобы рассказ звучал правдиво и не был скучным. Каждый раз, когда она собиралась что-нибудь рассказать, она взбиралась на табуретку и половой щеткой раскачивала лампу в знак того, что преувеличивать не только можно, но даже необходимо, если это принесет пользу рассказу. Предполагаю, что щетка , табуретка и лампа у вас дома имеются. Прошу вас по совету моей тетушки раскачать лампу и только после этого открыть эту книжку.»

Прекрасная жизнь

«Наконец-то все позади, заявил Иосиф. Он все еще был в черном костюме.

Даже не очень больно было. Скажу тебе, что перелом ноги хуже. За исключением этого магистратского чиновника.

Чиновник действительно был незабываем. Супружество - это неотшлифованный драгоценный камень, который всю жизнь нужно шлифовать, шлифовать, шлифовать - советовал он.

Интересно, на что он собственно намекал , подумала я. А может и не намекал вовсе ни на что.

Стояла приятная осень, или, вернее, позднее лето. В саду за водой золотилась липа.

Итак, я замужем, Иосиф, сказала я задумавшись.

В эту минуту отлетел кусок штукатурки и шлепнулся на диван. Нашему каменщику,наконец, удалось с коридора пробить стену.

Мы покончили с лирикой и начали вить гнездо. Через отверстие, похожее на амбразуру, каменщик сдунул яркокрасное облако пыли.

Хозяйка, мне нужно ведро и одна рабочая сила для выноса материала, сказал он.

Иосиф тут-же вспомнил, что через десять минут у него собрание. У него была хорошая память и стойкий характер. Собрания у него бывали в самое неподходящее время, особенно когда шла покраска квартиры. Тогда он способен был исчезнуть даже на два-три дня.

Иосиф, говорю ему, всю жизнь со мной происходили только необыкновенные вещи, и доказательством этого являешься ты. Я еще не была с тобой знакома, а ты уже проник в литературу. Мне было семнадцать лет, когда я впервые прочитала о том, как ты, в самой середине романа, лежал на тахте и говорил своей жене: есть два сорта людей - мыслители и работяги.

Амбразура над диваном увеличилась.

Плохо то, пожаловалась в ее просвете голова каменщика, что кирпичи придется носить куда-нибудь подальше. В мусорный бак их бросать нельзя.

Первое ведро я вынесла еще в свадебном платье. Я остановилась у ворот, мимо меня проходила толпа туристов, и экскурсовод показал пальцем на наш дом.

Грзановский дворец, - сказал он с видом знатока - принадлежит к архитектурным жемчужинам Малой Страны. Это неправильное трехкрылое здание с почетным двором, с фронтонами и своеобразным порталом в стиле чешского ренесанса. В восемнадцатом веке основное крыло было перестроено в барочном стиле.

Один из иностранцев сфотографировал своеобразный портал вместе со мной. Мне было обидно, что на голове у меня шляпка.Человеку не следует сниматься в свадебном головном уборе, который лет через тридцать будет вызывать у детей смех. Шляпа мне даже больше мешала чем ведро. Я пошла через мостик мимо Штепанской мельницы. Боже, какой ослепительный был день!

Итак я всё-таки замужем, рассуждаю я сама про себя, погода чудесная, у меня есть муж и квартира, в комнату будут вести две двери, и в квартире будет холл, сделанный из прихожей, и может быть кухня, сделанная из ванной и даже может быть ванная, сделанная из чулана. О моем муже пишут в романах, а о нашем доме написано в историческом пражском путеводителе , собственно говоря у меня прекрасная жизнь и я не собираюсь портить себе свадебный день заботами о том, куда бросать кирпичи. И я сразу за мостиком стала акуратно складывать их к краю тротуара.

За моей работой наблюдал какой-то господин, жилец дома напротив.Он медленно, но верно приближался ко мне.

Вы будете что-нибудь строить?

Да, говорю ему просто так, чтобы поболтать. Мы пробиваем в стене комнаты еще одну дверь, и из этих кирпичей хотим построить гараж.Это довоенные кирпичи, я подразумеваю тридцатилетнюю войну.

А зачем две двери в одну комнату? - поинтересовался господин.

Нам не так две двери нужны, как кирпичи, а эти дважды, или даже трижды обожженные.

Целую неделю я носила ведра с кирпичами к тротуару за мостиком, и этот человек ночью, тайно, уносил их в портфеле. Может быть он сам из них построил гараж, а может быть он этими кирпичами замуровал какую-нибудь нужную дверь, но таков вечный круговорот вещей - одну дверь пробивают, а другую замуровывают, одно гнездо вьют, а другое пропадает. Иногда возникает путаница, и в одной комнате, или одном гнезде происходит и то и другое сразу, но думать о таких мрачных вещах женщине в свадебной шляпке не положено.

Я и не думала о них в день, когда в этом городе стояла удивительная, спокойная и солнечная сентябрьская погода, в день когда я вышла замуж за свою судьбу, можно-ли вообще назвать судьбой дом, который одним своим крылом касается реки и садов, а всеми своими окнами - самой жизни.

(Перевод Наталии Куфтиной)