17 ноября — день, когда чехи и словаки отстояли свободу и демократию
С чем у вас ассоциируется слово «бархатный»? Бархатное платье? Бархатный камзол? Бархатный сезон? В современном чешском языке прилагательное «бархатный» (sametový) ассоциируется прежде всего со словом революция. «Бархатная» революция как бескровная смена режима стала одной из основных вех чешской и словацкой истории.
17 ноября в Чехии отмечается День борьбы за свободу и демократию. Этот праздник был законодательно введен в 2000 году в память о двух событиях. В 1939-м в этот день были казнены девять активистов студенческих организаций, участвовавших в демонстрациях против нацистской оккупации. Полвека спустя, 17 ноября 1989 года, в Праге и Братиславе начались студенческие демонстрации, которые в течение нескольких дней переросли в «бархатную» революцию, положившую конец коммунистическому режиму в Чехословакии.
В день провозглашения независимой Чехословакии 28 октября 1939 года на улицы вышли чешские студенты, протестовавшие против нацистской оккупации. Акция протеста была подавлена: по демонстрантам открыли огонь. Один из студенческих лидеров, Ян Оплетал, был серьезно ранен и вскоре скончался. Его похороны вылились в крупную демонстрацию против оккупантов, участие в которой приняли тысячи человек. В ответ в ночь на 17 ноября 1939 года фашисты закрыли чешские университеты. Девять студентов были казнены, около 1200 помещены в концентрационный лагерь «Заксенхаузен» (Sachsenhausen). Еще во время Второй мировой войны этот день стал Международным днем студентов.
Во второй раз в истории Чехословакии студенты подверглись репрессиям со стороны власти 17 ноября 1989 года.
В этот день около 15 тысяч студентов собрались в Праге, чтобы почтить память Яна Оплетала. Разрешенное коммунистическими властями шествие закончилось на пражском кладбище на Вышеграде, где похоронены выдающиеся представители чешской национальной культуры. После окончания главного шествия студенты, однако, не разошлись, а вопреки приказам полиции направились к центру Праги, чтобы выразить протест против политики коммунистического руководства страны.
До Вацлавской площади демонстранты, тем не менее, дойти не смогли. На Национальном проспекте дорогу безоружным студентам преградили полицейские кордоны и начали жестоко избивать участников демонстрации, ранив около 600 человек. Общественность шокировала жестокость, с которой была подавлена демонстрация. На следующий день студенты пражских вузов объявили забастовку, к которой присоединились также актеры пражских театров. 19 ноября был создан «Гражданский форум», ставший рупором протестующей части общества. Чехословакия устремилась по пути демократии.
Участники «бархатной» революции: О событиях 1989 и демократии сегодня
Как воспринимали события, происходившие в ноябрьские дни 1989 года в Чехословакии, чешские соотечественники, оказавшиеся в то время по разным причинам не на родине, а за рубежом? Что дня них тогда было самым главным и как они воспринимали свободу?
Своими воспоминаниями с «Чешским Радио» поделились оперная певица Дагмар Пецкова и иллюстратор Петр Сис.
Ноябрь 1989 года Дагмар Пецкова встретила не в Чехословакии, а в Германии, причем именно в месте, ставшем определенным символом окончания холодной войны...
«Мы давали «Фальстафа», но зрители после антракта сбежали в Западный Берлин»
«Для меня свобода всегда заключалась в возможности свободного проявления, возможности говорить именно то, что думаешь. Это ощущение присутствовало уже с моего детства, но я постоянно и повсюду наталкивалась на какие-то преграды. И когда прежняя система рухнула, я смогла вздохнуть с облегчением и наконец–то излагать свои мысли в эфире совершенно свободно. Это для меня, видимо, и было самым главным.
Как раз 9 ноября 1989 года, когда в Западном и Восточном Берлине было преждевременно по недоразумению объявлено о свободном передвижении граждан, мы давали в Берлинской государственной опере «Фальстафа» Верди — я в то время работала там по контракту. И вот после антракта в зале осталась лишь считанная горстка зрителей, пять человек. Это был результат объявления окрытия границ, что обернулось падением Берлинской стены, и почти все зрители понеслись в западную часть Берлина, так что нам в итоге уже не было для кого играть»,
— вспоминает меццо-сопрано Дагмар Пецкова, которая несколько лет была солисткой Государственной оперы в Берлине. Она выступала со многими выдающимися дирижерами и самыми престижными театрами. Ей аплодировали в Вене, Париже, Цюрихе, Лондоне, Мадриде, Токио, Москве, Монреале, Штутгарте, а также в США и в других странах мира.
«Мне до сих пор жаль, что я не стал прямым участником событий в Праге»
Свобода личности — ценность, которую нельзя принимать как должное
Предоставим слово чешскому художнику Петру Сису — пожалуй, самому известному современному чешскому иллюстратору и автору детских книг в мире, которые переводят на многие языки.
Его работы отличаются необычайной фантазией, и в то же время они правдивы и многозначны. Первоначально он писал о музыке. Познакомился с Beatles, работал с Beach Boys и Бобом Диланом, строил свои планы. Его картины, мозаики и гобелены сегодня украшают воздушные гавани в Праге, Дублине и Кейптауне. И даже метро в Нью-Йорке, где он жил в течение тридцати пяти лет.
Где именно художника застали события ноября 1989 года?
— Я пережил этот период, находясь в Нью-Йорке. По стечению обстоятельств за два месяца до падения Берлинской стены мне дали гражданство США, так что после смены режима я впервые приехал на родину уже с американским паспортом. Таможенник в пражском апропорту спросил меня: «Вы здесь впервые?». Я предложил своей будущей жене, с которой мы прилетели, прогуляться по пражской Малой Стране. До этого я рассказывал ей, как в Праге тихо и спокойно, а тут, неожиданно для меня, навстречу нам в каком-то тумане шли толпы людей с чемоданами и куклами в руках. Они спрашивали, где находится их посольство, посольство ФРГ, так что мы в первый же день нашего прилета провожали человек шестьдесят в здание западонемецкого диппредставительства. Так это для нас началось. Потом мы вернулись в Нью-Йорк и узнали, что нам якобы не следовало в Чехословакию ездить, потому что там такое происходит ... Однако по телевидению мы видели события на Вацлавской площади в Праге, и мне до сих пор жаль, что я не стал прямым их участником, так как свободу я очень ценю, тем более, что помню и то время несвободы.
Своими ощущениями о периоде «бархатной» революции Петр Сис также поделился в книге Zeď («Стена») и в рамках одноименной выставки, проходившей в прошлом году в Пражском центре современного искусства DOX. «Стена» — это рассказ о том, как он взрослел за железным занавесом. О том, что свобода личности — это фундаментальная ценность, которую нельзя принимать как должное.
— Эта книга, по сути, о том, что стены представляют преграды чему-то... Я никогда не забуду впечатления от поездки на фестиваль в Западный Берлин, когда я шел по Фридрихштрассе, что означало переходить через стену ... На одной стороне было как-то серо и понуро, стояли солдаты, все это было отвратительно. Пропуск, однако, давал возможность перейти на другую сторону города, где наоборот, чувствовалась жинерадостность — от этого возникала какая-то шизофреническая ситуация. Позже я активно занимался темой стен, которые разделяют людей. Лучше уж воздвигать мосты, чем стены, — убежден Петр Сис, многократный, к слову, лауреат премии журнала The New York Times Book Review за лучшую иллюстрированнуюе книгу года.
В чем, по мнению собеседников «Чешского Радио», сохранилась свобода по прошествии более чем тридцати лет после падения коммунистического режима, а где ее, возможно, вновь не хватает?
Дагмар Пецкова считает, что каждый человек вкладывает в это понятие свой смысл, потому что люди обращаются со свободой по-разному — некоторые умело, а иные нет.
— О падении стены первый президент Чешской Республики Вацлав Гавел писал в том духе, что это как выйти из тюрьмы и вдруг увидеть сияние, солнце свободы. Кто-то использует это для своего развития — например, изучает языки или путешествует, а кому-то, наоборот, сложно находиться на свободе и может не хватать кнута. Последние стремятся вернуться за решетку. Я бы очень не хотела, чтобы последнее слово осталось за ними и они указывали тем, кому свобода пошла на пользу, как нам жить. Прежде всего меня не устраивает, что у штурвала власти в какой-то мере вновь оказываются силы, которые управляли страной до 1989 года. Что нами пытаются манипулировать с помощью дезинформации, а также искажения плохо усвоенных нами уроков XX – XXI века. В Германии существует множество публикаций и ряд документальных фильмов, их авторы стремятся осознать ситуацию нацизма и коммунизма, разные этапы прошлого своей страны. Думаю, что нам этого не хватает. Не хватает способности различать правду, полуправду и ложь — не только, например, в учебниках истории, но и в целом.
Петр Сис полагает, что Дагмар Пецкова достаточно точно уловила суть проблемы, что касается правды и полуправды.
— Меня как человека, жившего при том строе, также потрясает, как можно такие вещи, которые касаются прошлого, замести под ковер и избегать говорить о них вслух. Я был в ЮАР и видел, что там было стремление окрыто обсуждать тамошние проблемы, потому что как их ни прячь, они потом все-равно будут всплывать на поверхность. Я, например, пытался объяснить своим собственным детям, на какие препоны мы наталкивались при социализме, а моя дочь не понимая этого, говорила мне: «Не может такого быть. Нет такой стены, которой нельзя было бы обойти». Я как автор детских книг, который работает с детьми, осознаю, что вне зависимости от того, живут ли они в Европе или в Америке, они не имеют никакого понятия об эпохе коммунизма, также как и понятия, например, о Второй мировой войне. И из этого невежества рождаются догмы, людей потом очень просто убедить в заведомой лжи. И хотя я ранее этого никак не предполагал, сегодня я уже думаю, что необходимо постоянно поучать людей, говорить о том, что было неправильно, чтобы человек не позволил себя покорить и сломать. Чтобы, главным образом, не был покорен дух человеческий.
Воспоминаниями о событиях ноября 1989 года поделились пражский епископ Вацлав Малы, один из тех, кто подписал Хартию 77; антрополог, писатель, бард Михал Горачек, основатель гражданской инициативы Most и кандидат на пост президента Чешской Республики в 2018 году, а также актриса Бара Грзанова.
Все они, хотя и занимали разное положение в обществе, мечтали о жизни в свободной стране.
Как отмечает Михаил Горачек, многие до последнего не верили в успех революции, а иные просто не успевали следить за ходом событий: ситуация менялась не просто со дня на день, а буквально каждую минуту:
— Наша революция была динамичной, бурной и безумно быстрой — настолько, насколько это вообще возможно. Настолько, что нас самих это удивило. Если честно, я до сих пор считаю случившееся чудом. Это потрясло не только нас, но и многих иностранных гостей и представителей СМИ. Я тогда много общался с журналистами из разных стран, для них происходящее в Чехословакии стало настоящей сенсацией. Это было исполнением мечты каждого журналиста: в течение всего десяти дней снять мини-сериал о настоящей революции, о свержении режима и транслировать все это фактически вживую. Это было динамично, живо и бурно, и закончилось все тогда просто великолепно.
Мы живем при «хромой демократии»
Несмотря на множество опасений, жителям Чехословакии удалось то, о чем многим народам оставалось только мечтать — бескровная смена режима. Однако «бархатная» революция действительно произошла крайне быстро, буквально за полторы недели. Было ли чехословацкое общество готово к столь скоропостижным изменениям?
Своим мнением поделился пражский епископ Вацлав Малы:
— Наше общество — впрочем, разумеется, это только мое мнение — вошло в новую эпоху больным, неся с собой нездоровые привычки, полученные за сорок лет социализма. Так что, естественно, нельзя было ожидать, что поведение всех людей сразу же изменится. Среди прочего, рынок стал открыт для предпринимателей, но, к сожалению, некоторые троглодиты воспользовались этим шансом в ущерб другим людям. Да, сейчас мы живем при демократическом режиме, но я его называю «хромой демократией». Нас никто не ограничивает в наших мнениях и свободе слова, мы можем свободно встречаться и общаться, появилось множество прекраснейших некоммерческих организаций и социальных центров помощи. Однако люди начинают забывать, что эта свобода должна распространятся на всех. И только от нас зависит, как мы будем развивать демократию вокруг себя и внутри себя. К сожалению, я все чаще наблюдаю случаи нетерпимости, когда люди не хотят принимать и уважать мнение, отличное от своего собственного. Только он нас зависит, готовы ли мы уважать отличия другого человека, его несхожесть с нашим мнением или стилем жизни; примем ли разнообразие человеческих убеждений или будем настаивать на своих взглядах и своей вере. И это задача для целого поколения. А что касается общества в целом, оно никогда не сможет полностью справиться с этой задачей.
Наряду со студентами не менее активными участниками событий тех дней стали также и деятели культуры — в первую очередь, актеры театра.
С какими сложностями боролись в те дни служители Мельпомены и как они помогли «бархатной» революции, рассказывает актриса Бара Грзанова, которая в 1989-ом году работала в Национальном театре.
— Нельзя забывать о том, что в те времена в телевизоре постоянно врали. Постоянно. Каждый день. Также, как и ежедневные печатные издания. Поэтому одной из главных проблем была информированность жителей небольших городов и деревень. Очень важно было “вывезти” нашу революцию из Праги и “привезти” ее за город. Ведь тогда большая часть нашей страны вообще не знала о том, что произошло на Национальном проспекте - ни о подавлении студенческих демонстраций, вообще ни о чем. У людей тогда фактически просто не было возможности, как узнать об этих событиях. Ведь и газеты, и телевидение — все было под контролем партии. Так что фактически благодаря тому, что из-за неспокойного настроения в обществе в Праге закрыли театры, мы получили возможность ездить вместе со студентами в даже самые отдаленные города и рассказывать местным жителям о ситуации в столице. И это было просто замечательно.
Кроме названия «бархатная» революция многих иностранцев может также поставить в тупик словосочетание «звенеть ключами». Однако для многих граждан Чехословакии это стало одним из символов именно бескровной смены власти - когда десятки тысяч человек выражали свое единство против правящей партии не агрессивными лозунгами или криками, а звоном десятков тысяч ключей.
Стали ли, по мнению Вацлава Малы, последующие тридцать лет продолжением идеалов и целей, озвученных под аккомпанемент звона ключей? Есть ли в чешском послереволюционном обществе место свободе, равенству и братству?
— Правда такова, что мы и сейчас живем в обществе, где нет равенства. И нельзя сравнивать жизнь в Праге и в других крупных городах с жизнью в небольших поселках и деревнях. Поэтому нам надо быть более внимательными к другим людям и с большей аккуратностью относиться к различиям в отдельных городах и отдельных социальных слоях. В том числе, задача СМИ должна быть в том, чтобы информировать общественность о социальном неравенстве, но делать это уважительно ко всем членам общества. Да, многие участники демонстраций в честь 17 ноября сейчас говорят о том, «бархатная» революция не подразумевала, к примеру, возникновения коллекторских агентств и последующую опись имущества граждан своей страны. И да, я согласен, что закон о коллекторских центрах несовершенен и зачастую это бывает серьезной проблемой. Однако важно признать, что в большинстве случаев люди сами навлекают на себя эту беду. И обвинять в своих финансовых проблемах революцию, покончившую с тоталитарным режимом — с таким подходом я не могу согласиться.
Слова о «хромой» или «нездоровой» демократии в чешском обществе можно услышать все чаще - причем, как от политиков, так и от простых граждан. Есть те, кто чуть ли не с нежностью вспоминают жизнь до 1989 года, а на демонстрациях все чаще звучат лозунги о том, что «бархатная» революция была на руку лишь тем, кто преуспел в политике и приватизации, а обычным людям она принесла лишь вред и социальное расслоение.
Какие чувства испытывают непосредственные участники «бархатной» революции, видя и слыша подобные лозунги?
Рассказывает Вацлав Малы:
— Я не перестаю отмечать тот факт, что необходимо называть вслух имена тех людей, которые являются причиной раскола в обществе, которые по политическим или социальным причинам разделяют наших сограждан. Называть тех, кто манипулирует своими избирателями, кто углубляет разницу в обществе ради того, чтобы на следующих выборах получить как можно больше голосов. Однако, вне зависимости от игр этих людей, каждый человек должен отвечать в первую очередь сам за себя. Каждый человек должен понять, что он живет в социуме, где он окружен множеством других людей, с отличными мнениями и убеждениями. И если человек хочет жить в мире, он должен прежде всего сам создавать мир вокруг себя. Я знаю, что это звучит как мечта, что это звучит идеализированно. Но почему бы нам не стремиться к идеалу? Да, это сложно. Но если это можно будет реализовать в маленьком социуме — в одном городском квартале, в одной деревне, то потом этот подход можно расширить на все большее число людей. И постепенно это обязательно окажет влияние на все общество в целом.
Не все символы и лозунги «бархатной» революции сохранились в памяти людей. Многие помнят звон ключей, однако забывают о том, что неотъемлемой частью бескровной смены режима является умение прощать.
В своей книге «Как трескался лед», посвященной событиями ноября 1989 года, Михал Горачек вспоминает о выступлении поручика Пинца, командовавшего отрядом спецслужб, который разогнал студенческую демонстрацию 17 ноября. И всего несколько дней спустя поручик Пинц выступил перед толпой и принес свои извинения. А толпа ему ответила — «Мы прощаем!»
Михал Горачек:
— Я прекрасно помню этот момент, лично для меня он стал одним из наиболее сильных эпизодов тех дней. Мы тогда очень хотели, чтобы представители спецслужб, как силовики, так и высокопоставленные чины, имели возможность извиниться перед согражданами. Это было очень важно. Ведь, по сути, грехи можно отпустить лишь тому, кто сам этого попросит и выразит сожаление над содеянным. Проблема нашего общества в том, что таких храбрых офицеров было крайне мало. И впоследствии лишь малая часть чиновников последовала их примеру. Ведь множество людей, занимавших высокие должности в компартии и причинивших много зла, никогда не попросили прощения. И это — очень серьезная проблема.
Период «бархатной» революции стал временем эйфории, радости и надежд. В этом году в Чехии и Словакии отмечают 31 год с момента падения коммунистического режима. Прошло более трех десятилетий, которые многие использовали для осуществления всех тех планов и идей, которые ранее казались неосуществимыми. Однако, идеальным состояние общества назвать нельзя.
«Я была уверена, что агенты службы безопасности принесут извинения народу»
Актриса Бара Грзанова поделилась своим мнением о том, что чешское общество упустило за эти годы:
— После революции я была совершенно уверена в том, что, во-первых, в нашей стране больше не будет коммунистической партии, что я уже никогда не встречу ни одного коммуниста и люди будут всегда относиться друг к другу так же открыто, душевно и искренне, как в период «бархатной» революции. И, во-вторых, что все агенты службы безопасности StB принесут свои извинения народу. Ведь без покаяния не может быть и прощения. Но этого не случилось.
