Алоис Ирасек "О старой Праге" (отрывок)
Прага! В самом том звуке музыка слышна, что душу чешскую ласкает и сердца трогает струну... Сватоплук Чех I.
Однажды император Карл IV, находясь в Пражском граде, пригласил к себе архиепископа Арношта из Пардубиц, канцлера и высшего бургграфа чешского королевства, несколько именитых панов и дворян чешских и некоторых знаменитых ученых магистров, в том числе придворного астролога. В роскошной палате, деревянный потолок которой был украшен резьбою, живописью и позолотой, а стены - дорогими французскими шпалерами, сидел Карл со своими гостями за столом, где при ярком свете многих восковых свечей блестела золотая и серебряная посуда, тарелки, чаши и кубки замечательной формы и отделки. Когда собравшиеся поужинали и в палате сделалось душно, встал император и, пригласив гостей своих подышать свежим воздухом, вышел с архиепископом на балкон. За ними последовали паны и магистры, продолжая оживленно разговаривать.
Когда же вступили на просторный балкон, умолк император и его гости. Умолкли, пораженные красотою раскинувшегося у ног их королевского города. Прага дремала, залитая светом полной луны. В местах, куда не проникал свет, лежали густые тени. Окутанные мягким сиянием, выступали кровли высоких домов, галереи, костелы и башни. Луна серебрила окна строений, и в ее таинственном свете тонули городские сады, а деревья на островах принимали неясные очертания. Все дышало глубоким покоем, только снизу доносился глухой шум воды у плотин. Король и вельможи, восхищенные красотою ночи, блуждали взорами по скатам холма Петршина, утопавшего в синеватом сумраке, по Малому Городу, лежавшему как раз под ними. Они смотрели на освещенное пространство, где выделялся дворец архиепископа у реки и блестела позолоченная кровля его сторожевой башни; смотрели на старый мост, на реку, которая светилась, как расплавленное серебро, и дальше, на остальную Прагу, на Еврейский и Старый Город, окруженные стенами и бастионами, за которыми возносились к небу храмы и башни.
За Старым Городом было больше простора. Храмы святого Лазаря и святого Петра уже не жались среди скученных построек, а стояли свободно на Здеразском холме. Еще дальше дремала деревня Опато-вице, деревня Рыбник с костелом святого Стефана и святого Яна На Боиште. На просторе широком лился лунный свет на сады и нивы с зреющим колосом, на виноградники, задернутые беловатым туманом. Все молча любовались чудесной картиной, расстилавшейся перед ними. Наконец король, глубоко растроганный, произнес: - Прекрасна земля моя! Крепко люблю я ее, прекрасную из прекрасных. Да будет благословен мой вертоград и красивейшее в том вертограде место - Прага. О Прага, может ли что сравниться с тобою! И глаза короля засияли восторгом.
Как сказал Карл, так и сделал. Тотчас же начались приготовления к заложению нового города; Карл сам определял землю, обозначал место бастионов и где закладывать фундамент. Присутствовал при планировке улиц, назначал места для торжищ и площадей; со строителями разговаривал и советовался; часто приезжал посмотреть, как идут работы, беседовал с каменщиками и поденщиками, выспрашивал их мнения, оделял дарами и радовался, что работы идут успешно.
Однажды, возвратившись из путешествия по немецким землям, король отправился посмотреть на Новый Город и увидал, что в его отсутствие проложили новую улицу, что вела к костелу святого Индржиха, и уже строят дома. Разгневанный, он спросил, кто сказал вывести эту улицу. - Никто не сказывал, ваше величество,- отвечал струсивший строитель.- Мы все думали, что так будет хорошо. Прикажешь ее уничтожить? - Пусть остается и называется на веки вечные "Неказалка",- порешил император.
Так эта улица зовется и до сего дня. Не по дням, а по часам рос Новый Город. Строений прибывало, что грибов после дождя. Не только за счет горожан строился город, а сам повелитель чешской земли взял на себя расходы, причем наибольшие: на строительство монастырей, костелов и башен. Таким образом заложил Карл и храм святого Иеронима и при нем монастырь бенедиктинского ордена, на том самом месте, На Скалках, где в прежние времена зеленела священная роща богини Мораны. Богатый был этот костел. Для его отделки заказывали особые кафели, как в замке Карлштейн, обливные, из серой глины, а кровля его была так велика, что для нее понадобились бревна целого леса.
Двадцать лет строился костел и стоил не меньше Каменного моста. Когда же костел был окончен, и в нем совершилось первое богослужение, и духовенство запело у алтаря на славянском наречии, и литургия была совершена по старинному обряду, давно не совершавшемуся, возрадовались набожные чехи. Радовался и благочестивый король, который нарочно вызвал славянских монахов из далматинских краев, радовался с ними и весь народ. Монастырь с костелом получили название На Славянах, так зовутся и до сего дня.
Еще не прошло сполна трех лет с тех пор, как костел На Славянах огласился божественным песнопением на языке предков, а уж Карл заложил новый храм на самом высоком месте Нового Города, против Вышеграда. Проект собора составил молодой пражский зодчий. Внимательно рассмотрев проект, король подивился, как грандиозно и смело задумана была постройка. И не он один дивился. Дивились знающие, искушенные опытом строители. Они говорили, что молодому товарищу не возвести подобного храма, в особенности сводов. Таких сводов Прага до той поры не видывала. Но король утвердил план молодого зодчего, и тот ревностно принялся за дело. Быстро рос храм, расположенный восьмиугольной звездой. Уже поднялись стены; уже появились двойные и тройные окна прекрасной готической формы; возник портал с изящными лепными украшениями, и уже начали широкое пространство храма связывать смелыми, дотоль не виданными сводами, наподобие купола.
Еще внутри собора стояли леса, и сквозь сеть досок и бревен не видно было сводов, а уж ученые зодчие, покачивая головами, говорили, что молодой строитель зарвался, что своды не выдержат, что это небывалая, невиданная вещь и что, когда снимут леса, купол треснет и все обрушится. Такие речи сильно действовали на молодого зодчего. Змей сомнения заполз в его душу, и он начал терять веру в самого себя. Уже он не спешил на постройку с таким пылом, как прежде, а дома в уединении стал тревожен и раздражителен. Он постоянно чертил, высчитывал, выдержат ли своды, и ни днем ни ночью не имел покоя.
Там, в темноте ночи, вздымалось его создание, еще не оконченное, еще опутанное лесом. Кругом царила тишина. Тихо было и внутри; тихо и пустынно. Не стучали молоты, не гудели голоса рабочих. Глухо раздавались шаги строителя, когда он вступил на середину храма, где вскоре должны были зазвучать священные песнопения.
Сквозь окна без стекол виднелось звездное небо и лился лунный свет. Подняв взор кверху, смотрел молодой строитель туда, где уже начинал образовываться звездообразный свод. Он видел этот свод уже оконченным: большая восьмигранная звезда и в ней две малые. Видел залитый солнечными лучами храм с его скульптурою, живописью и позолотою. Вот входит король с вельможами; за ними - народ. Все любуются храмом. Взоры всех с восторгом останавливаются на необыкновенно смелых по замыслу сводах... Мечты отлетели, и перед художником предстала действительность с ее мучительными сомнениями. А вдруг ничего этого не будет, а наоборот - своды рухнут и храм останется недоконченным!..
Душа художника возмутилась. Он поднял руку и поклялся, что храм будет окончен, своды выведены, хотя бы ему пришлось призвать на помощь самого дьявола. И дьявол явился; он похитил слабую душу и докончил начатое дело. Строители со дня на день ждали, что своды обрушатся, но этого не случилось. Последний клин был вбит, и своды окончены. Оставалось только снять леса, чтобы великолепное творение предстало во всей красе.
"Дьявол меня попутал! - мелькнуло у него в голове.- Это гнев божий".
И не желая присутствовать при гибели своего творения, он бросился бежать, словно все адские силы гнались за ним. Но вот не стало дыма, последние клубы разнес ветер. Народ снова стал/ собираться к собору, все взоры устремились на купол, и что же? Купол величаво возносился к небу. Народ бросился в собор. Бревна и доски грудой лежали на земле, а над ними, над всей ширью огромного собора, раскинулся ничем не поддерживаемый звездообразный свод. Явился он при солнечном свете во всем своем величии, целый и невредимый,- блистательное доказательство талантливости строителя. Все присутствующие глядели, восхищались и радовались.
Вспомнили наконец о строителе. Звали его, спрашивали о нем, искали, нашли несчастного в собственном доме мертвым. С отчаяния он лишил себя жизни. То, что представлялось ему в сладостных мечтаниях, все то исполнилось. Храм был окончен. Каждый, кто входил в него, от короля до простого поденщика, тотчас же обращал внимание на связывающие его стены замечательные смелые арки свода. И каждый со вздохом вспоминал несчастного строителя, заплатившего жизнью за свое гениальное произведение.
Читали Елена Ярошевская и Антон Каймаков
