Донна Анна на пражских подмостках
Анна Самуил, которую называют русской дивой, русской золушкой и – нередко - блестящим русским сопрано, дала концерт в Праге. Под сводами костела святого Симона и Иуды Анна пела русские романсы и арию Русалки Дворжака.
- Многие оперные певицы перед концертом несколько дней не разговаривают вообще и общаются при помощи записок – берегут голос, чтобы он звучал особенно сильно и чисто, а вы не держите такую вокальную омерту?
Выступление Анны открывает в Праге проект "Русские звезды мировой сцены". Затем ожидаются гастроли скрипачки Алены Баевой, пианистов Александра Мельникова и Александра Гиндина, виолончелиста Александра Бузлова.
- Как вы реагируете на отрицательные отклики о вашем творчестве?
- Я не получаю много отрицательных отзывов, но я, бывает, читаю отрицательные отзывы о некоторых своих коллегах (причем, я когда я была на концерте и знаю, что это было здорово)... Как это говорится, хвалу и хулу приемли равнодушно. Вот я думаю, что это нас тоже касается.
В отличие от корпулентных оперных див, Анна - статная красавица с голливудскими формами и очень русским лицом. Что называется, кровь с молоком – крупная, курносая, с полными покатыми плечами, на которых исключительно смотрятся оперные платья с декольте. За этими плечами – партии Татьяны из «Евгения Онегина», Мюзетты – из «Богемы», Микаэллы – из «Кармен», Виолетты – из «Травиаты».
- А костюмы вы подбираете себе сами?
- Когда я выступаю в концерте – да. Но в опере я не имею возможности никак влиять на это дело…
Анна начинала как скрипачка, но с блеском выиграла первый же вокальный конкурс, в котором приняла участие. Сначала ее разглядела самая маститая российская вокалистка Ирина Архипова, а потом под свое крыло ее взял сам Даниэль Баренбойм, звездный дирижер и пианист, под чью палочку она и солирует до сих пор в немецкой Штаатсопера.
- Расскажите, как вы познакомились с Баренбоймом…
- Я была тогда еще студенткой Московской консерватории. Я спела прослушивание в Берлине и случилось, как в кино, потому что заболела исполнительница Виолетты в Берлине. Я ее заменила. Потом мне предложили контракт. В общем, счастливое стечение обстоятельств.
- А какого цвета ваш голос?
- Я читала отзывы, был один и тот же спектакль. В одной рецензии было написано, что настоящее темное русское сопрано, а в другой – светлое звенящее…
- Я не знаю. Я надеюсь, что мне удается все-таки не одним цветом все красить. Но я пытаюсь сделать голос разным.
Оперу лучше всего слушать утром за завтраком. Или под настроение. Или выпить бокал шампанского в ложе и наслаждаться сладкой рафинированной итальянской оперой. Или познавать немецкую жесткость под Вагнера. Или славянскую романтичность под Бородина. Однако опера все еще остается развлечением для избранных, тогда как многие не считают завывания на незнакомом языке достаточно увлекательными. Стоит ли предпринять шаги по «гламуризации» оперы, чтобы сделать ее более доступной массам?
- Гламуризация нужна в положительном значении этого слова, как новые постановки и костюмы, достаточно средств, чтобы все это было действительно красиво, гламурно. В этом плане – да. А музыка, сюжет, искусство - я думаю, что опера в этом не особо нуждается. Как не нуждается, наверное, Лувр, Эрмитаж. Всегда будут люди, которым будет это интересно, и будут те, которым интереснее авангард, инсталляции и прочее.
- Немецкий писатель Готшед как-то сказал: «Направляясь в оперу, возьмите с собой только уши, а мозги оставьте дома». Важно ли понимать, о чем опера и читать либретто? Ведь опера часто поется на языке оригинала…
- Я хорошо владею немецким, английским и итальянским – свободно этими тремя языками. По-французски немного говорю и понимаю, а если я совсем не знаю языка, то, конечно, перевожу текст дословно и стараюсь прочитать не только подстрочный перевод, а литературный, чтобы понять не только каждое слово, но и смысл всего.
