Как раскрывают государственные секреты?
Странам советского лагеря после событий, произошедших в начале 90-х годов, необходимо было по-новому взглянуть на события давно минувших лет. На пути этого переосмысления им пришлось, что называется, переписать историю. Причем, не написать из головы, а основываясь на реальных исторических документах.
«Историк не имеет право оценивать исторические события, его исследования обязаны опираться на точную информацию», - сказала чешский историк и этнолог Гелена Носкова. С ней трудно не согласиться. Где же взять документы прошлых лет, чтобы как можно точно рассказать будущим поколениям исторические события? Все мы знаем, что в советские времена многие исторические свидетельства находились под грифом «секретно» и были доступны только избранным. Когда у власти был Михаил Горбачев, было решено, что некоторые секреты и тайны будут раскрыты. Рассказывает историк Института всеобщей истории РАН Татьяна Павлова:
«Процесс начался еще во время перестройки - с 85 года. Тогда снимали в первую очередь ограничения по доступу к документам, которые были закрыты в предшествующий период и находились на так называемом хранении «ограниченного доступа». То есть они не были по-настоящему секретными, но к ним не допускали без специальных разрешений или специальных ходатайств. К 91 году такая работа была проведена, в основном, в федеральных архивах и в архивных учреждениях бывшего Советского Союза. А вот после августовских событий 1991 года начался уже по-настоящему осмысленный процесс именно рассекречивания. Потому что в этот момент выявилась настоятельная необходимость открыть правду о прошлом Советского Союза и, прежде всего, из-за того, что готовился процесс над КПСС в Конституционном суде и туда передавались рассекреченные документы, которые рассматривала специально созданная для этого комиссия. Документы были, в основном, сенсационного характера - они не только передавались в комиссию, но и тут же печатались в прессе и даже свободно передавались для публикации западным журналистам».
Ныне историки и архивариусы называют этот период «анархическим рассекречиванием», потому что секретные документы раскрывались для общественности без их предварительного просмотра и необходимой оценки специалистами.
«Документы просто признавались открытыми, не оформлялись актами, никто их не просматривал. То есть просто признавалось, что минус 50 лет - все документы считаются открытыми. Поскольку решение принималось в 90-е годы, то по 40-ой все документы считались открытыми. А собственно государственные секреты могут содержаться и в старых документах. Есть секреты, которые долго не устаревают, есть очень серьезные международные проблемы, которые еще могут откликаться в сегодняшнем дне... Поэтому когда вышел «Закон о государственной тайне», была проведена определенная ревизия первоначальных результатов рассекречивания. Отдельные документы - их очень немного - остались на секретном хранении. А те, что были признаны рассекреченными верно, они были оформлены специальными актами после решения комиссий. То есть они переведены из закрытого - на открытое хранение».
То есть документы сначала открыли для публичного просмотра и оценки, а потом снова засекретили... Возникают ли с этим проблемы сегодня?
«Да, с этим проблемы возникают. Когда ко мне приезжает человек, и говорит, что в 1992 году мой коллега работал у вас, смотрел такие и такие документы, я тоже хочу их посмотреть. Мне приходится говорить, что эти документы находятся в процессе рассекречивания, но вы можете посмотреть их в такой-то и такой-то книжке, потому что они были опубликованы. Возникает совершенно идиотская ситуация, потому что по существующим в России правилам, публикация документов не является основанием для его рассекречивания. То, что документ опубликован, не дает права автоматического доступа к оригиналу», - комментирует член-корреспондент Академии наук РФ Кирилл Андерсон.
«Возникали проблемы, - их было очень немного. Я помню, что были проблемы после конференции по холодной войне, когда часть документов была использована в выступлениях участников конференции, а позднее выяснилось, что они не прошли такого, скажем, правильного рассекречивания. Такие случаи были и их озвучивали даже наши ученые, потому что ряд документов, которые у нас до сих пор находится на секретном хранении в виде копий, оказались вне пределов Российской Федерации», - рассказывает Татьяна Павлова.
С этой проблемой столкнулись и чешские историки. Во время Международной научной конференции, посвященной истории чешско-российских и чешско-советских отношений, члены Комиссии историков и архивариусов двух стран горячо спорили. Чехи призывали как можно скорее рассекретить документы, а россияне - настаивали на том, что некоторые секреты нужно до поры до времени оставить в тайне.
«В истории каждой страны, особенно новейшей истории, есть какие-то болевые точки, которые интересуют и общество и историков. В истории каждой страны. В том числе, и российской между прочим. Нас волновала проблема ГУЛАГА, допустим, нас волновала проблема борьбы в партийном руководстве 50-х годов. Поэтому и в истории чешского народа существует несколько болевых точек. Конечно, самая болевая точка - это 68 год, вторая болевая точка - это условно говоря 38-39 годы, третья болевая точка - судьба чешских граждан, которые по тем или иным причинам были либо интернированы, либо вывезены на территорию СССР в 40-е и 50-е годы. Вот их интересуют эти болевые точки и соответствующим образом их интересуют документы, в которых отразились эти болевые точки. Я абсолютно убежден, что подавляющая часть информации по этим болевым точкам - из российских архивов - доступна чешским ученым. Речь идет о какой-то небольшой части документов, которые носят для России чувствительный характер и которые мы считаем еще преждевременно вводить в широкий общественный оборот, учитывая все возможные политические спекуляции, которые из этого неизбежно последуют. Вот, собственно говоря, вокруг этого и крутится весь интерес чешской стороны. Мы же пытаемся так организовать будущую работу Комиссии, чтобы и ученые в Чехии и ученые в России занимались этими болевыми точками на основе объективного научного подхода без политических спекуляций. Это наша задача», - говорит директор Архивного агентства России Владимир Козлов. Об этой проблеме мы отдельно писали в «Радиогазете». Правда, сразу же после появления этого материала в эфире стало известно, что часть необходимых чешским историкам документов, которая касается взаимоотношений Чехословакии и СССР в 1968 году, все же передана в Комиссию по рассекречиванию. В следующем году эти документы можно будет использовать, а копии - вывезти для публикации и изучения в Чехию. У Владимира Козлова я спросила, все ли архивы переданы на рассекречивание или все же кое-что останется тайной для чешских историков?
«Откуда я знаю, полные эти архивы или не полные. Могу вообще-то сказать точно, что неполные. Потому что есть военная документация и ее огромное количество и она, наверное, тоже не рассекречена».
