Кесарю – кесарево, чеху – чешское, а белорусу?
Как и было обещано, в этот раз в рубрике «На пути к демократии» мы сравним чешский сценарий языкового ренессанса с ситуацией в сегодняшней Беларуси. Напомним, что в прошлый раз мы вели речь о том, как, притесненный немецким, чешский приходил в себя и оживал молитвами деятелей чешского возрождения.
Можем ли мы рассчитывать на повторение этой схемы в русифицированных постсоветских странах ? Каковы необходимые условия для этого, и вообще, равноценна ли расстановка сил в странах, которые мы выбрали для анализа? На эти и другие вопросы нам ответит редактор белорусской службы «Радио Свобода», лингвист и литературовед Юрий Бушляков.
- Так, давайте сравним ситуации с чешским и белорусским языками, потому как на первый взгляд действительно кажется, что ситуации очень похожи и что деятелям белорусского возрождения осталось только взять пару уроков у чехов...
«Чешский язык был вытеснен немецким в публичной жизни, городской жизни, в высших сферах. Но при всем этом в XIX веке чешское возрожденческое движение достигло довольно больших успехов в прививании людям гордости за родной язык, в подчеркивании большой роли языка для национального развития и самостоятельного национального мышления. Чехи, и как и многие другие народы Центральной и Восточной европы пережили так называемую языковую революцию. Под этим термином известный британский славист Роберт Оттей понимал как раз вот этот приход людей к осознанию огромного значения родной речи. Язык становился тем, что могло сплотить людей и возродить, или - если хотите - родить нацию. Нужно сказать, что чехам так же, как финнам, болгарам, венграм, эстонцам, латышам, литовцам как раз таки удалось пройти все этапы языковой революции и обеспечить полноценное функционирование родной речи у себя дома.
- Но почему тогда у них это получилось, а у белорусов нет?
- Чехам удалось, белорусам не удалось. Белорусская языковая революция по ряду причин и началась позднее, и развивалась позднее. К превеликому сожалению, она не была завершена, она была просто остановлена на взлете известными событиями конца 20-30 лет XX века. Белорусский язык не успел стать той цементирующей силой, тем ключевым фактором, который бы сплотил белорусскую нацию нового времени. История белорусского языка в этом смысле просто трагическая...
- А секрет успеха чешского сценария случайно не в том, что чешский возрождался сразу как рабочий инструмент, а не как средство эмансипации и национального самосознания?
- Ну, во-первых, чехи не воспринимали немецкий язык как родной, процесс ассимиляции все же захватил далеко не все слои чешского населения. Очень показательный пример – когда чехи уходили в мир иной, в память о них в XVII, XVIII, XIX веках ставили памятники, где писали по-чешски. Для сравнения достаточно проехать по старым и новым кладбищам Беларуси и увидеть, какие языки вопринимались как подходящие для написания эпитафий по ушедшему человеку. Русский и польский. Как языки со статусом. И тут различие безусловно в том, что процесс ассимиляции белорусов близкородственными этносами зашел несомненно дальше, чем процесс ассимиляции немцами чехов. И вот результаты русификации и полонизации абсолютно очевидны в белорусской истории XX века. Среднестатистический белорус не осознает важности культивирования белорусского языка. Проблема фактически в статусе языка.
-Однако же в Беларуси есть творческая инетллигенция, говорящая по-белорусски, думающая по-белорусски, способная формализировать и популяризировать язык. В том числе и литературный. Она не может справиться с этой задачей?
«Белорусскому языку несомненно нужна помощь, и помощь существенная. Если же тут надеяться на инициативу единиц, национально ориентированной публики, которая при этом может быть угнетаема властями, то у этой инициативы очень мало шансов. Я глубоко убежден, что изменить эту ситуацию можно только целенаправленной, последовательной и продолжительной государственной политикой, которая как раз будет базироваться на том, что белорусский язык – это безусловный фактор белорусской идентичности.
- Ну вот, в Украине политика государства иная. Теле-, радиопередачи, вывески, пресса, учебники – все это есть на украинском. И все равно люди не начинают говорить на нем массово...
«Процесс перехода на другой язык в масштабе всей нации – процесс продолжительный, который растягивается на поколения, поэтому безусловно не приходится ожидать, что сверхсущественные изменения в языковой палитре произойдут на протяжении 10-20 лет. Они происходят, но позиции русского языка остаются сильны и будут оставаться дловольно сильными еще длительное время несмотря на последовательную политику украинизации».
- Получается, что белорусский язык уже окропили мертвой водой, он сросся и чудесным образом существует, на нем создается литература, но вот живой воды он еще не дождался, чтобы начать по-настоящему функционировать. А украинский, значит, живет, но пока еще бедно...
«Чтобы подчеркнуть разницу между ситуациями в Беларуси и в Украине. Для многих русскоязычных жителей Украины украинский язык становится неотъемлимым фактором каждодневной жизни. Люди начинают владеть этим языком не только пассивно, как владеют белорусским миллионы жителей сегодняшней Беларуси, но и активно. Это значит, что люди, даже отдавая предпочтение в ежедневном общении русскому языку, готовы – готовы! - в любой момент поддержать разговор по-украински. Это значит, что язык активизируется в умах, головах миллионов жителей Украины. Благодаря именно государственной политике, которая обеспечивает, например, полноценное функционирование украинской речи в СМИ. В Беларуси этого нет. Среднестатистический белорус живет в русскоязычном информационном пространстве. Он не готов даже при своем позитивном отношении к белорусскому, говорить на этом языке».
