Март 1939. Бой, которого не было

15 марта 1939 года на чешскую территорию вторглись гитлеровские войска, что стало началом шестилетней оккупации страны, вошедшей в историю как период протектората Богемии и Моравии. Хотя с этого дня прошло уже 78 лет, каждый год в Чехии звучит одни и те же вопросы: «Могли ли мы тогда сопротивляться?» и «Что изменил в нас этот день?». И вновь и вновь взвешиваются факты, из которых сложилась роковая для чехов историческая ситуация.

Эмиль Гаха|Фото: Český rozhlas

«С согласия правительства я принял решение в этот роковой час просить Адольфа Гитлера меня выслушать. Я был принят со всеми почестями, полагающимися главам государств. После длительного разговора с рейхсканцлером и после выяснения ситуации я решил провозгласить, что с полным доверием передаю судьбу чешского народа и государства в руки вождя немецкого народа». Так ровно 78 лет назад, 16 марта 1939 г., президент Эмиль Гаха в своем радиообращении объявил о капитуляции.

Официально вторжение произошло 15 марта, в 6 ч утра. Накануне случилась еще одна катастрофа – о своем отделении заявила Словакия, что стало результатом дипломатического давления со стороны Берлина, дававшего понять, – если Братислава этого не сделает, Словакию оккупирует Венгрия.

В Северной Моравии немцы появились уже вечером 14 марта, опасаясь, что если они вовремя не захватят промышленный Остравский регион, то туда введет войска Польша. И тогда же вечером раздались выстрелы – чехословацкие солдаты взялись за оружие, что даже привело к потерям в рядах немцев, вермахт бил из пулеметов и противотанковых орудий, однако вскоре из Берлина пришел приказ прекратить огонь. Бой за Чаянковы казармы в Мистеке продолжался всего полчаса. Это сражение оказалось единственным – Прага запретила оказывать немцам сопротивление.

Эмиль Гаха в Берлине, 15 марта 1939 г.|Фото: Wikimedia Commons, public domain

Фюрер пообещал президенту Эмилю Гахе, что в случае мирного согласия на оккупацию чехи получат значительную автономию и свободу. Если этого не произойдет, Геринг грозился стереть Прагу с лица земли. Вторжение прошло стремительно – в 11 часов немцы уже были в Пражском Граде. В 2 часа дня около 500 чехов вышло с демонстрацией протеста на Вацлавскую площадь Праги, протестная манифестация проходила и на Национальном проспекте, однако обе были разогнаны столичной полицией. Власти призывали население «сохранять спокойствие и вести обычный образ жизни». При этом был введен комендантский час, запрещены собрания и митинги, закрылись театры и кинотеатры.

16 марта было объявлено об учреждении протектората Богемия и Моравия, который был немедленно признан Венгрией и Италией. Оккупация являлась нарушением Мюнхенского договора 1938 г., что, впрочем, не привело к конкретным шагам со стороны крупных держав. Франция и США заявили протест, к которому позже присоединилась и Великобритания, хотя Чемберлен и указывал, что «отделение Словакии отменяет обязательство гарантировать неприкосновенность границ страны, которая тем самым прекратила свое существование».

Насколько неожиданным было вторжение? «Известно, что с конца октября 1938 г. Адольф Гитлер планировал полное уничтожение Чехословакии. Перед этим шла своего рода дипломатическая подготовка, касавшаяся Словакии, поскольку немецкое меньшинство уже не играло в Чехословакии решающей роли. То есть требовался некий дипломатический повод, объясняющий необходимость оккупации. Свою роль играл и определенный политический курс самой Второй республики – премьер Беран и министр иностранных дел Хвалковский знали, что существование Чехословакии после отторгнутых в 1938 г. территорий может гарантировать только Германия», – рассказывает Станислав Кокошка из Института изучения тоталитарных режимов и Института современной истории АН ЧР, который поясняет, что эти политики считали – единственный шанс для Чехословакии – убедить Гитлера в том, что это государство не представляет для него опасности.

Брно, март 1939 г., Фото: Bundesarchiv (Wikimedia)

Отказ от борьбы в те мартовские дни 78 лет назад стал тем поворотным моментом, который изменил чешский народ, и последствия этого решения историки и социологи отмечают по сей день. И каждый год вновь встает вопрос: «Была бы наша история другой, если бы мы защищались с оружием в руках?»

«Вся политика Эдварда Бенеша в годы Второй мировой войны была направлена на искупление этой, в кавычках, «вины». Однако рассматривая чешское общество как таковое, следует отметить, что оно разделилось на два крыла. Осталось демократическое ядро, которое ранее мирным путем, а после 15 марта уже и своими действиями оказывало сопротивление. Второе приспосабливалось к происходящему. Развал демократического общества шел очень быстро. Можно задаваться вопросом – что служило причиной? Было ли это следствием удара, нанесенного Мюнхенским договором, что, безусловно, привело к кризису парламентской демократии, или же просто часть общества склонна принимать упрощенные авторитарные режимы».

При этом такой феномен как коллаборационизм, считает историк, – достаточно сложный и многослойный: «Некоторые в период оккупационного террора считали, что народ можно сохранить, только сотрудничая с немцами, что диаметрально противоположно концепции Сопротивления».

«Разумеется, и чье-то желание улучшить свое материальное и общественное положение в контексте авторитарных режимов приобретает такие формы как доносительство. Я не думаю, что это является отражением народа – это лишь следствие той ситуации, в которой этот народ не по своей воле оказался», – подчеркивает историк. Отказ от обороны после вторжения и годы в условиях протектората, считает Станислав Кокошка, изменили чешское общество, усилили левые настроения и во многом подготовили его к приятию социалистического режима.