Вспоминая время абсурда и фальши
Как и любой тоталитарный режим, коммунизм построен на страхе и репрессиях. В этом в период с 1948 по 1989 год на собственном опыте убедились многие жители Чехословакии. В одном из выпусков нашей радиогазеты мы рассказали вам о том, что в этом году май в Чехии объявлен месяцем жертв коммунизма. С такой инициативой пришла Конфедерация политзаключенных ЧР. Акция такого масштаба проводится в Чехии впервые, она приурочена к отмечаемому в этом году 55-летию Победного февраля, когда власть в Чехословакии перешла в руки коммунистов.
Почему же именно май решили объявить месяцем памяти жертв коммунизма? Во-первых, потому, что именно в мае в Чехии было открыто большинство памятников героям Третьего Сопротивления, а, во-вторых, как заметила сенатор Ярослава Мозерова, взявшая на себя патронаж над акцией, май был в Чехии месяцем разбитых надежд.
Инициативу Конфедерации политзаключенных подхватили несколько организаций, в том числе, комитет потомков русских эмигрантов в Чехии «Они были первыми» и «Пражский академический клуб-48», объединяющий бывших студентов, пострадавших за свои взгляды в годы коммунистического бесправия.
- Этот месяц важен именно своей целостностью, все организации, объединяющие жертв коммунизма, выступают сейчас заодно,
- говорит председатель «Пражского академического клуба-48» Зденек Богач.
Ряд памятных акций уже позади. Шестого мая в Храме св. Вита на Пражском Граде служили панихиду в память о людях, погибших за годы коммунизма. В прошлую субботу на территории крематория в пражском районе Страшнице, где в 1950-е гг. проводились массовые сожжения тел политзаключенных, была открыта мемориальная доска. В городе Яхимов, в котором в годы репрессий политзаключенные добывали урановую руду, запланирована целая торжественная программа под самим за себя говорящим названием «Яхимовский ад».
В конце мая на пражское кладбище Мотол придут люди, которым дорога память о безвинно пострадавших в «годы несвободы» - так называют чехи период с 1948 по 1989 год. Долгое время считалось, что в Праге есть лишь одно крупное захоронение казненных заключенных - на кладбище в Дяблицах. Но, как выяснилось позднее, тела многих политических заключенных были кремированы. Урны с пеплом жертв режима находятся, в том числе, и на кладбище в Мотоле. Слово - представителю Конфедерации политических заключенных Франтишку Шедивому.
- После тех казней, которые проводило большевистское правительство, прежде всего, в тюрьме Панкрац, урны с пеплом забирали из крематориев и свозили в места массовых захоронений. На многих урнах стояли лишь номера, так что сейчас очень трудно выяснить, чьи останки в них находятся.
Первоначально действовало правило о том, что урны с пеплом политических преступников должны храниться в тюрьмах. Только в 1958-м году по приказу министра внутренних дел урны стали вывозиться на кладбища. Разумеется, в обстановке полной секретности. В 1965-м году из тюрьмы Панкрац на мотольское кладбище привезли 78 урн. На сегодняшний день только на 25-ти из них, благодаря хлопотам Конфедерации политических заключенных, появились таблички с именами и фамилиями кремированных. Но не все заключенные были удостоены отдельной урны в качестве последнего пристанища.
- Мы знаем, что пепел некоторых заключенных развеивали на символическом кладбище рядом с Ольшанским крематорием. Предполагаем, что так поступили и с останками Милады Гораковой, символическая могила которой находится на Вышеграде,
- говорит Франтишек Шедивы.
- Еще живы 9 тысяч человек из тех 26-ти тысяч, которые были помещены коммунистическим режимом в военные лагеря принудительных работ или, как их официально называли, во вспомогательные технические батальоны. И все по политическим причинам. Большую роль играло то, из какой семьи происходил человек. Для того, чтобы попасть в батальон, достаточно было вырасти в семье предпринимателя, в семье, имеющей в собственности 10-20 га земли, усадьбу или небольшой завод, на котором работало 10 человек. И, конечно, в ВТБ забирали людей, в действительности оказывающих сопротивление коммунистическому режиму.
Смысл зачисления во вспомогательные технические батальоны заключался в тяжелом изнурительном труде. - Вы переводитесь на тяжелые работы с целью переориентации, рабочий класс хочет сделать из вас совершенно других людей, - это внушали попавшим в ВТБ на лекциях по политпросвещению.
- Когда я находился на принудительных работах уже 24 месяца, нам было объявлено, что поскольку наше политическое воспитание результатов не дало, нас на неопределенное время посылают на так называемые чрезвычайные военные тренировки. На них я пробыл еще 15 месяцев, а всего в итоге в ВТБ - 39 месяцев.
Аналогичные лагеря принудительных работ существовали в Польше, Венгрии и Румынии. В Польше лагеря имели порядковые номера от 1 до 50, в Чехословакии от 51 до 68, в Венгрии и Румынии действовала немного другая система, но очевидно было, что эти военные подразделения управлялись из единого центра.
Владимир Лопатюк поделился с нами своими воспоминаниями о пребывании в техническом батальоне.
- Знаете, там никто особенно нами не интересовался. Над нами были поставлены инструкторы, командиры, люди, которые избавлялись с нашей помощью от своего комплекса неполноценности. Спустя некоторое время они обнаруживали, что среди нас нет изгоев, преступников, людей наказанных в соответствие с законом. Направление на принудительные работы шло вразрез с законом, действовавшим в то время в Чехословакии, равно как и с международными договорами о принудительных работах.
- Вам что-то платили за работу?
- Официально наш труд должен был оплачиваться как труд гражданских рабочих и служащих. Но мы эти деньги практически в глаза не видели, их передавали подразделению, за которым был закреплен человек. Армия вычитала из нашей зарплаты деньги за питание, обмундирование, жилье, политическое воспитание и медобслуживание. Остаток делили пополам - половину помещали на какую-то сберкнижку, а оставшиеся крохи выдавали на руки.
Все пережившие годы коммунизма сходны в одном - о том, что случилось, нельзя забывать, под этим нельзя подвести черту. Необходимо, чтобы и молодое поколение узнало об этой горестной странице чешской истории. С этой целью сенатор Ярослава Мозерова предложила начать сбор свидетельских документов и воспоминаний людей, которые могли бы проиллюстрировать для будущих поколений чехов время, цитируем ее слова, «абсурда и фальши».
