Аллея снов и медитаций к могиле Яна Неруды

Аллея снов и медитаций к могиле Яна Неруды

Основоположники современной чешской литературы, первые чешские писатели, полностью сравнимые с любыми мировыми гениями, авторы прорубившие для чешского народа окно в Европу - такими словами литературоведы и историки называют пятерку великих чешских писателей, вошедших в мировую литературу в начале 19-го века. романтика Карела Гынека Маху, писательницу Божену Немцовоу, сатирика Карела Гавличека Боровского, мистика Карела Яромира Эрбена и поэта и журналиста Яна Неруду. Неруда, самый молодой из них, стал своего рода символом чешской литературы 19-го века. Много поколений чешских учеников выучивало наизусть его стихи, много школьных контрольных работ было написано по его цитатам, и на бесчисленных школьных выступлениях читались его стихотворения. Как ни странно, популярности творчества Неруды все это не нанесло ни малейшего ущерба. В наши дни лучшие чешские барды сочиняют песни по словам его стихотворений.

Дом Яна Неруды в пражском квартале Мала Страна (Фото: Яна Шустова, Радио Прага)

Он родился в 1834-м году в самом живописном пражском квартале Мала Страна, где он прожил всю жизнь. Его отец, бывший военный, работал дворником в малострансих казармах, мать была служанкой. Ян Неруда пытался окончить сперва юридический, затем философский факультеты, работал в различных профессиях и в конце концов стал журналистом. В 1857-м году издал первый сборник стихов под названием «Кладбищенские цветы». Его стихи были настолько непохожи на всё, что печаталось в те времена в Чехии, что сборник полностью провалился. Его критиковали даже самые видные представители чешской культуры, однако Неруда продолжал писать дальше и как журналист вскоре приобрел успех. Выше всего ценились его фельетоны. Новый сборник стихов с простым названием «Книги стихов» вышел в свет в 1867-м году. Десять лет спустя был издан самый известный сборник прозаических текстов Яна Неруды «Рассказы малостранские». В этот сборник входит короткий, однако впечатлящий рассказ «У трех лилий». Неруда в нем описывает малостранский танцевальный зал, на веранде которого он однажды сидел летом, когда шла гроза:

Однако за своим столом я выдержал лишь короткий срок. Каждую минуту я вставал и подходил на секунду к распахнутым дверям зала, чтобы посмотреть поближе на танцующие пары. Меня туда манила прекрасная, приблизительно восемнадцатилетняя девушка. Тонкая фигура, полные, теплые формы, на затылке подстриженные богатые черные волосы, гладкое, приятное лицо, светлый взгляд - настоящая красавица! Однако прежде всего меня манили ее глаза! Чистые как вода, как водяная гладь таинственные, такие неутолимые, внушающие слова: «Скорее огонь насытится дровами и море водой, чем ясноокая насытится мужчинами». Она танцевала почти непрерывно. Но прекрасно заметила, что манит меня. Всегда, когда она танцевала мимо дверей, у которых я стоял, она пристально заглядывалась на меня, и когда она танцевала в соседнем зале, я видел и чувствовал, что при каждом обороте ее взгляд останавливался на мне. Я не заметил, чтобы она с кем-либо разговаривала.

Я опять там стоял. Снова наши взгляды встретились, хотя девушка как раз находилась в последнем ряду. Кадриль подходила к концу, пятая часть отзвучала, когда в зал вбежала другая девушка, запыхавшаяся и вся промокшая. Она протолкалась к ясноокой. Музыка как раз начала играть шестую часть. Между первым хороводом пришедшая девушка что-то пошептала ясноокой, и та молча кивнула головой. Шестая часть длилась немного дольше, ей руководил ловкий кадетик. Когда был конец, ясноокая еще раз посмотрела на садовую дверь и потом направилась к главной двери, ведущей в зал. Я видел ее, как она на улице кладет верхнюю одежду на голову, потом она исчезла.

Я пошел, и снова уселся на свое место. Буря, будто бы началась снова, словно она до сих пор еще не громыхала. Ветер скулил с новой силой, молнии непрерывно блистали. Я прислушивался с волнением, однако думал я лишь об этой девушке, о ее волшебных глазах. О дороге домой все равно невозможно было даже подумать. Примерно через четверть часа я снова посмотрел на дверь зала. Ясноокая там стояла опять. Она оправляла свое промокшее платье, вытирала мокрые волосы, и какая-то подруга постарше ей помогала. «А почему ты пошла в такую непогоду?» «Сестра за мной пришла». Ее голос я услышал теперь в первый раз. Он был бархатно мягким, звонким. «Что-нибудь дома случилось?» «Мать как раз скончалась». Я задрожал. Ясноокая повернулась и вышла под веранду, где я стоял. Она стояла возле меня, глаза устремленные на меня, я чувствовал ее руку сразу возле дрожащей моей руки. Я схватил ее за эту руку, она была такой мягкой. Я молча тащил девушку все дальше и дальше, в аркады, девушка следовала за мной спокойно.

Буря как раз достигла своей вершины. Ветер мчался как наплыв воды, небо и земля вопили, над нашими головами громыхал гром и вокруг нас словно мертвецы вопили из могил. Она припала ко мне. Я чувствовал, как к моей груди липнет ее мокрое платье, я чувствовал ее мягкое тело, теплое, излучающее дыхание - мне казалось, что я обязан выпить из нее эту беспутную душу.

Могила Яна Неруды на пражском Славине (Фото: Яна Шустова, Радио Прага)

Ян Неруда больше всего страдал провинциальностью чешского народа. Он постоянно пытался ввести европейскую культуру в Чехию и, наоборот, повысить чешскую культуру до уровня Европы. Он высоко ценил творчество своих старших современников Карела Гынека Махи, Карела Яромира Эрбена, и других. Свои стихи он издавал в сборниках «Песни космические», «Баллады и романсы», «Простые мотивы» и «Пятничное пение». Все это мужественные, патриотические стихи, большая часть которых осталась до сих пор живой поэзией, более современной, чем многие стихи, написанные совсем недавно. Для чешских газет он написал почти две тысячи фельетонов, последний был напечатан 2-го августа 1891-о года. 22-го августа Ян Неруда скончался.