С миру по нитке: как возрождали гибнущий чешский?
Мы поговорим сегодня об удивительном мужестве чехов, которые возродили свою забытую и дискредитированную «чештину» и превратили ее в настоящий литературный язык со всеми его признаками – наличием функциональных стилей, устойчивостью, нормированностью и обработанностью. И это была заслуга нескольких энтузиастов, которые вынуждены были даже правила чешской грамматики писать на немецком!
«Ситуация с чешским языком после битвы на Белой горе, то есть с XVII века действительно становилась все хуже и хуже. Официальным языком был немецкий, и люди были вынуждены использовать немецкий просто для того, чтобы договориться о чем-то в любом ведомстве. Поэтому немецкий все учили, все знали – это было выгодно, и он, конечно, быстро вытеснял чешский. Ремесленная терминология тоже была немецкой, разговорный немецкий развивался непринужденно. Были и города, где в основном жили немцы. Ну, а чешский язык как таковой оставался в деревнях, там его удалось еще сохранить кое-как».
«Существовали и диалекты, но в Чехии они не так сильно отличались друг от друга, как на Мораве, потому что их объединял сильный культурный центр - Прага. Различия в диалектах, например, между юго-западным чешским и северо-восточным чешским не были так существенны, а вот на Мораве до сих пор есть три наречия – центрально-моравский говор, восточно-моравский и силезский. Мораване друга друга понимали, но с большим трудом».
Собственно, ситуация была настолько плоха, что чешский язык таким образом пришлось воссоздавать синтетическим путем. Он не развился на основе господствующего диалекта, а стал, по сути, искусственной компиляцией нескольких диалектов. Таким образом, Ян Неруда, например, выучил чешский язык в специальном лингвистическрм кружке в возрасте 18 лет.
«Возрождение было искусственным. Все началось с того, что несколько интеллигентов решили, что чешский язык стоит того, чтобы не дать ему погибнуть. Представьте себе, первые попытки чешский суммировать и возродить чешский были на немецком языке! Йозеф Добровский, блестящий лингвист, основатель славянского языкознания как науки, который знал массу языков, сам не верил в то, что чешский мог бы достичь того уровня, чтобы использовать его как литературный язык. Тем не менее, он написал чешскую грамматику на немецком, которая стала базой, по ней учились все следующие поколения».
Вопрос, каким образом получилось убедить рядовых чехов, которые говорили на немецком, возродить язык? Ведь одним из признаков литературного языка является обязательность его для всех – целой нации. А это требует определенных усилий – пропаганды языка, гламуризации его, отлакировывания, в особенности в ситуации, когда за ним был закреплен ярлык языка деревенского. Здесь необходимо воспеть мужество чехов, которые, несмотря на то, что их язык был кодифицирован так поздно, признали необходимость учить его всем миром.
«Непосредственно следующее поколение, к которому принадлежит Йозеф Юнгманн, - а это были уже приверженцы романтизма, - решило, что воплотит в жизнь идею Добровского. И самым значимым шагом в этом смысле стал первый чешско-немецкий словарь, который написал Юнгманн – такая попытка охватить разные пласты чешского словарного запаса. Он и его помощники перелопатили всю старинную чешскую литературу с XIV, XV, XVI веков, собирая слова, которые использовались часто, которые были частью разговорного языка, и составили этот пятитомный словарь. Впоследствии с ним не расставались и чешские писатели. Карл Гавличек Боровский, например, этот пятитомный словарь таскал с собой повсюду в рюкзаке, чтобы расширять свой чешский словарный запас. Можно сказать, что с середины XIX века чешский язык молитвами всех вышеперечисленных, сильно улучшился, вышел на новый уровень, стали появляться работы на чешском, которые уже имели художественную ценность».
Кого смешат чешские слова типа «ходидло», «возидло» и «летадло», вспомните русских пуристов XIX века, которые предлагали «эгоизм» заменить на «ячество», «калоши» - на «мокроступы», «десерт» - на «верхосытку». Русские пуристы боролись с заимствованиями – чешским же деятелям языкового ренессанса не оставалось ничего другого - в разговорном языке, естественно, отсутствовали некоторые понятия. Их пришлось придумать – не перенимать же с немецкого....А современный русский язык так до сих пор и предочитает иностранное слово исконно русскому – большинство современных носителей русского языка считают, что «бутик» звучит элегантнее, чем «лавка», а «президент» - солиднее, чем «председатель». Не говоря уже об ипотеках, чатах и менеджерах, для которых русские аналоги вовсе не употребляются. Чехи такими комплексами не отягощены, потому что помнят, какой кровью им достался ренессанс дорогого им языка. И даже «компьютер» у них - «почитач».
«Юнгманн и сотоварищи, собственно, доформировали и терминологию – лингвистическую, историческую, природоведческую. С ним работали люди, которые или выдумывали слова, или собирали их по частям, обращаясь к старочешскому или к остальным славянским языкам. Поэтому в словаре Юнгманна куча слов, которые просто заимствованы из польского языка, русского и югославянских языков типа сербохорватского. Просто наш язык надо было спасать. Мы боялись заимствовать слова не только из немецкого – даже из безобидной мертвой латыни! Наш язык маленький, такие языки, как русский или английский, наверняка не опасались, что их поглотят заимствования… И вот - появились исключительно чешские термины, чисто чешские слова».
- Какие проблемы появлялись при овладении практически с нуля своим собственым родным языком? Чешско-немецкая солянка?
«Такие проблемы были и при Юнгманне – человек говорил гордо: «Я чех, я говорю по-чешски, но его речь была буквально переплетена немецкими выражениями, которые он вставлял каждый раз, когда не знал, как сказать это по-чешски. Решалось это очень долго – фактически на протяжении всего XIX века. И до половины XX века много германизмов в чешском языке еще оставалось».
