«Возвращение имен». Пражское эхо сталинских расстрелов
«Даниэл Петрачек, слесарь. По обвинению в контрреволюционной агитации 15 апреля 1938 года приговорен к смертной казни. Расстрелян в Днепропетровске. Мирослав Кропачек, инженер. Арестован в Харькове за шпионаж в пользу Чехословакии и Польши. Приговорен к смертной казни и расстрелян». Вечером 29 октября, и у Соловецкого камня в Москве, и у памятника жертвам коммунизма в Праге звучал скорбный список тех, кто в годы Большого террора был уничтожен советскими палачами.
Памятник жертвам коммунизма у подножия холма Петршин – бетонная лестница с высокими ступенями, по которой к пражской улице спускаются источенные металлические фигуры. В этот осенний вечер в свете прожекторов мужчины и женщины по очереди выходят к микрофону, чтобы прочитать несколько абзацев, каждый из которых – чья-то уничтоженная жизнь.
Акцию в Праге проводит организация Gulag.cz, «Международный Мемориал» и объединение Kulturus. Рассказывает активист Gulag.cz Штепан Черноушек, который уже много лет занимается историей советских лагерей и поисками следов чехов, попавших под каток сталинских репрессий.
– Сегодня в Праге мы присоединяемся к акции «Возвращение имен», которую в России организует общество «Мемориал». В Москве и других городах люди читают имена репрессированных и расстрелянных, прежде всего, в годы Большого террора. В России это мероприятие проводится с 2007 года, и постепенно к нему подключались все новые города и страны. Сегодня «Возвращение имен» проходит также в Варшаве, в Лондоне, в других странах. В Чехии мы собираемся в третий раз – читаем имена чехов и чехословацких граждан, репрессированных в Советском Союзе.
– Да, это большая группа, которую сложно определить одним словом. Это не только чехи, проживавшие в Российской империи с ХIX века, на Волыни и в других районах, и ставшие гражданами СССР. Есть среди них и выходцы из Чехословакии другой национальности – поляки, венгры, немцы, евреи, которые оказались на территории Советского Союза, – кто-то эмигрировал, кто-то приехал в поисках работы. У этих людей разные судьбы, разные профессии.
– Их арестовывали и затем расстреливали именно по графе «национальность»?
– Некоторых – да, потому что во Время большого террора в СССР проходило несколько «национальных операций» – против поляков, немцев, румын и других. Готовилась и «чешская операция», хотя непосредственно объявлена она и не была, в архивах есть доказательства, что чехов арестовывали именно из-за их национальности, и многих из них расстреляли. На сегодняшний день у нас есть подтверждение в отношении более 1200 чехов и чехословацких граждан, расстрелянных в СССР, в основном, во время Большого террора.
– Как вы собираете эти имена и по какому принципу составляете списки для ежегодной акции?
– Мы с благодарностью пользуемся результатами труда покойного историка Мечислава Борака, который около пятнадцати лет назад начал заниматься этой темой. Он искал эти имена в украинских и российских архивах, в базах данных «Мемориала», где можно найти много чехов и очень удобно вести исследования. В основном, мы отталкиваемся от его книги «Засекреченные казни», касающейся, прежде всего, расстрелов на территории сегодняшней Украины – там было расстреляно более шестисот чехов, и есть списки этих людей. Мы просто двигаемся с запада на восток. Сегодня мы читаем несколько центральных областей – Черниговскую, Полтавскую и Днепропетровскую. Там обнаружено 63 чеха, расстрелянных во время Большого террора.
– Вы говорили, что жертвами становились люди из самых разных социальных слоев, но когда я сейчас слушала первую часть этих имен, меня поразило, что там называли самых простых людей – каменщики, плотники, истопники. Какую они, такие, казалось бы, социально близкие советской власти, могли представлять угрозу? Как они попали в жернова сталинской машины?
– Это лишь подтверждает то, что палачи не выбирали – вероятно, у них были цифры, сколько человек они должны расстрелять, и они просто выполняли это задание. И обычные люди оказывались в этих жерновах…
– Что вы чувствуете, когда читаете эти имена?
– Признаюсь, у меня задрожал голос, когда я прочитала первое имя. Особенно страшно, когда на одном листе бумаге перечислена целая уничтоженная семья, ее мужская часть, – отец, два сына, все казнены по обвинению в каком-то шпионаже. В Чехии тоже проходили такие надуманные судебные процессы, так что и у нас есть такой опыт. Даже спустя много лет от такого идет мороз по коже.
– Вас связывает с этими списками расстрелянных что-то личное?
– Нет, личной связи с этими событиями у меня нет, но, в отличие от многих моих сограждан, я чувствую необходимость поддерживать историческую память. Я считаю, что об этом необходимо помнить, поскольку мы видим, что вокруг нас происходит, и если забудем об этом, то, как говорится, обречены это повторить.
– Почему, как вы говорите, это важно для сегодняшней Чехии?
О связи прошлого и настоящего напомнил в своем выступлении и Алексей Келин, занимавший недавно пост представителя русского меньшинства в Совете по нацменьшинствам при правительстве Чехии. «Только что я говорил с друзьями, находящимися у Соловецкого камня в Москве. Они тоже читают там имена убитых. А окна дома на Лубянке по-прежнему светятся, там по-прежнему висят портреты этих массовых убийц, и эта проблема по-прежнему жива – это не только история. К сожалению, и у нас в парламенте заседают коммунисты. Нужно понимать, что это – серьезнее, чем мы думаем. Историю нельзя забывать и нужно извлекать из нее уроки», – подчеркнул Алексей Келин.
