Владимир Федосеев: «Сметанова Литомышль – это вспышка национальной культуры»
Настоящий фельдмаршал в дирижёрской профессии, руководитель Большого симфонического оркестра имени П. И. Чайковского Владимир Иванович Федосеев уверен: каждый оркестр должен иметь узнаваемый почерк. Над изяществом игры своих музыкантов он трудится уже почти полвека – в этом июне результаты его работы посчастливилось услышать гостям музыкального фестиваля «Сметанова Литомышль». Перед концертом, который состоялся 16 июня на территории замка в Литомышли, маэстро рассказал о своих взглядах на жизнь, любовь, талант и музыку в интервью «Радио Прага».
— Владимир Иванович, вы получили место дирижёра Большого симфонического оркестра 45 лет назад. Прошла целая эпоха! Что за это время изменилось в вас, как в профессионале, в вашей карьере, что изменилось в оркестре?
Все меняется, но не меняется основное. Музыка – это вечное. Не меняются чувства, которые есть в душе у каждого русского человека, глубина уважения к другой культуре.
Наоборот, не могу привести ни одного примера, чтобы немец или француз глубоко принял русскую культуру.
Я вообще не люблю слово «карьера». Я не делал ничего специально и не стремился, просто жил этим, музыкой, которая мне пришла в тяжелые годы войны. В Ленинграде, когда я был мальчиком, у меня была только радиоточка, из которой вытекала гениальная музыка Чайковского, Бетховена. Я даже не мог поверить, что я буду музыкантом. Наверное, Господь Бог каким-то образом подметил меня, так вот и вышло.
Психология музыки
— Это моя была главная задача, когда я оказался во главе оркестра – сделать так, чтобы оркестр пел человеческим голосом.
Я пытался достигнуть теплого звука, теплых нюансов. В принципе любой музыкант симфонического оркестра, окончивший консерваторию, обладает техникой исполнения, но техника не может заменить звук. И я поставил цель: узнаваемость оркестра по звуку.
Это может не очень долго держаться. Допустим, когда я работал в Вене, я тоже пытался достичь этого. И достигал – этого баланса, гомогенности. Но это длилось только тот срок, пока я был в Вене. Когда я уезжал, оркестр оставался хорошим, но звучал уже по-другому.
— Важно ли для такого музыкального единения, чтобы люди в оркестре друг друга понимали и относились друг к другу хорошо?
— Конечно, а как же! Нас иногда называют семейным оркестром. Вообще, слово «семейственность» - плохое слово для других профессий, но в данном случае всё иначе.
— Получается, вы ещё и немного психолог.
— Да, дирижер должен обладать очень разными качествами. Есть дирижеры-диктаторы, есть – командиры. Я стараюсь действовать через любовь, через уважение, особенно к молодым музыкантам, которые приходят без всякого опыта. Хочу, чтобы они окунулись в эту атмосферу, так как каждый, кого мы принимаем, обладает талантом. Но из талантов я должен образовать единый организм, который называется Большим симфоническим оркестром.
— Вот мы говорим о том, что профессия дирижера требует очень разнообразных навыков. Может быть, поэтому она не так уж и распространена в наши дни?
— Действительно, профессия эта – загадочная.
Некоторые музыканты, когда заканчивают свою исполнительскую деятельность, ищут другой выход. В музыке они знают много, и им кажется иногда, что они могут управлять оркестром. Но это не всегда, конечно, так.
— Несмотря на то, что вы в ней уже так долго, да?
— Необходимо, конечно, знать, чего ты хочешь добиться, и уметь по-человечески подходить к музыкантам. Можно легко напугать и замкнуть талант, особенно молодого человека.
— И как дать молодому музыканту раскрыться? Надо балансировать на грани разумной критики и похвалы, поддержки?
— Да, вы знаете, похвала очень важна, даже если это немножко неправда. Я часто говорю молодым музыкантам, что ты, дескать, молодец, ты просто замечательно играешь, но немножко не хватает того и этого. Тогда молодой человек может раскрыться и найти себя. Нужно очень нежно к этому относиться. Конечно, лучше всего иметь партнера – зрелого музыканта, который может показать пример присутствия в оркестре. Раньше в годы СССР в московской консерватории были учителя, которые готовили музыкантов для оркестра, с учетом всех психологических моментов. Сейчас каждый педагог считает, что если он не взрастит лауреата какого-нибудь конкурса, то он плохой педагог. Иногда это очень сильно вредит, потому что это неправильное воспитание для оркестра.
Тысяча и одна жизнь одной симфонии
— Вот я вам скажу сначала про литературу. В 12 лет прочитать «Войну и мир» Толстого – можно, но понять – ничего нельзя. Тоже самое творится с музыкой. Можно Шестую симфонию Чайковского продирижировать в 12 лет, все правильно сделать мануально, но ничего не понять и не вынести из этой гениальной музыки.
Я лично тысячи раз возвращался к любой симфонии Чайковского или Бетховена. Для меня эта музыка всегда новая, будто я впервые ее дирижирую. Потом я себя даже не узнаю иногда по радио, думаю, кто же это играл, как правильно всё звучит…
Дирижерская профессия – она не профессия мальчиков-девочек молодых. Это профессия, требующая гигантского жизненного опыта.
— Какую роль в вашей жизни играет Муза, а какую – ежедневный, постоянный труд?
— Без Музы, конечно, трудно. Когда человек совсем одинокий, ему сложнее. Муза – это любовь, любовь – это музыка, а без музыки ничего не бывает. Господь – это тоже любовь, а любовь – это Господь. Одной любви музыка уступает, но и любовь – мелодия. Любовь дает все в жизни. Слава Богу, в моей жизни есть Муза, которая является моей большой Любовью, и помощницей, благодаря ей я всегда знаю, прав я или неправ. Это очень важно в жизни.
— Я много дирижировал Дворжака. Он – народный композитор. Композитор, который наделен богатством народных звучаний, песен, музыки – это основа. Не зря Чайковский и Дворжак уважали друг друга и встречались. Для меня чешская музыка близка, поскольку она народная. Я с удовольствием большим, с трепетом даже дирижирую музыку чешских композиторов. «Влтаву» вот мы сейчас везем. Очень много в этой музыке такого настоящего славянского духа, сердечности.
— Как вы относитесь к самому фестивалю «Сметанова Литомышль»?
— Такая вспышка, знаете, национального в какой-то сфере – это всегда замечательно. Вспышка музыки, литературы, культуры всегда дает результаты, привлекает народ к себе. Замечательна сама идея, мы ей рады и потому сразу откликнулись на этот фестиваль.
Мечты о светлом
Гоголь ведь, помните, произнес замечательную фразу: «Что бы было с нами, если бы музыка нас оставила?» Нужно слушать великих людей, и сделать так, чтобы в яслях, детских садах уже культура «звучала». Раньше это было возможно, сейчас уже культуру часто заменяет псевдо-культура, которая перекрывает все остальное. И человек становится заложником денег, а это опасно.
— Токсично это для души, да?
— Да-да, именно так.
— Вы о чем-то мечтаете, или все ваши мечты к этому возрасту уже исполнились?
— Я мечтаю больше отдать нашей культуре. Что-то сказать, кого-то поправить, кого-то поддержать, кого-то увидеть – тех, кто после меня останется. Знать, что оркестр принял человек, который понимает нашу культуру. Вот это – моя главная задача.
Мы беседовали с руководителем Большого симфонического оркестра им. П. И. Чайковского Владимиром Федосеевым.
