Невыносимая легкость исторических параллелей
Что общего между Яном Гусом и Франтишеком Кригелем? Лишь дважды за последние 600 лет в чешской истории авторитетные представители страны решились дать отпор тем, кто, обладая большей властью, посягали на свободу их убеждений и совести. Такой вывод сделал историк и философ Карел Косик. Кригель – единственный член делегации чехословацкого руководства, который, оказавшись не по своей воле в августе 1968 г. в Москве, отказался подписать там «Московский протокол», лишивший Чехословакию независимости. То есть документ, фактически легализовавший советское вторжение в Чехословакию. 17 августа в свет выходит роман Ивана Филы Muž, který stál v cestě («Человек, преградивший путь», главным героем которого является этот чехоловацкий политик, врач по професии.
И о Брежневе, Косыгине, Палахе...
– Как вы определяете жанр этой книги?
– Я бы назвал ее биографическим романом, который повествует не только о Франтишеке Кригеле, но и о судьбах других людей. О том, чем жили в то особенное время 50 лет назад. Я писал, и достаточно подробно, не только о Дубчеке и Смрковском, но и о Брежневе, Косыгине, Яне Палахе, Карeле Крыле и о других, чьи истории тесно переплетаются в романе. По форме это несколько напоминает жанр, к которому обратился Войтех Зиморовский (исследователь древней истории Греции, Рима, Египта, один из основоположников жанра документальной прозы в литературе Чехословакии – прим.ред.), хотя я и не хочу сравнивать себя с ним. Он хотел популяризировать наше прошлое, нашу историю, и делал это в развлекательном жанре. Я излагаю это не столь весело, разве что за исключением нескольких мест, но стремлюсь к тому, чтобы и непосвященные читатели, вчитавшись в текст, поняли, кто такой Франтишек Кригель, и не воспринимали это прошлое исключительно черно-белым,
– рассказал Радио Прага Иван Фила.
«Красная идеология», замешанная на опыте войны
Перед тем как взяться за сценарий, а позже и за роман – забегая вперед, откроем нашим слушателям, что вы планируете съемки фильма о Кригеле, у вас были определенные представления об этой исторической личности. Изменилось ли что-то в вашем отношении к Кригелю за достаточно продолжительный период времени работы над книгой?
– После завершения работы над романoм у меня остались вопросы, на которые сложно ответить, и на которые каждый должен сам найти свой ответ, так как необходимо смотреть на эти события именно в контексте того времени, а не в отрыве от него. Здесь присутствуют два ключевых момента: в 1948 году Кригель, будучи, как многие другие, убежденным коммунистом, являлся заместителем начальника Народных милиций (активно поддержав февральский переворот 1948 г. – прим. ред.), в чем его сегодня упрекают, и обоснованно. Тем не менее, с другой стороны, он осознал свою ошибку гораздо раньше многих других. И, будучи уверенным в правоте своих суждений, не изменил своим принципам. Он остался тем же убежденным коммунистом, так как верил в эту идею, хотя мы и можем считать это наивным.
Кригель дошел до понимания того, что реформировать этот режим, согласно прежним представлениям, нельзя, и изменился сам как личность. Позже он скажет, что чувствует себя истинным коммунистом, но без привязки к какой-либо конкретной партии, – возможно, сегодня мы могли бы назвать его социал-демократом. Тут важно помнить, что в конце Второй мировой войны нас освободил, главным образом, Советский Союз, и «красная идеология» была замешана на горьком опыте этой войны. Вполне возможно, что и мы, если бы жили в то время, в 1945-м, также поверили бы в эту идеологию, как поверила в нее половина народа, поддержавшая Коммунистическую партию Чехословакии. Я оставляю за человеком право ошибаться. Другой вопрос – что человек предпримет в тот момент, когда поймет, что совершил ошибку?
Человек, преградивший путь
Кригель, подчеркивает автор романа, двадцать лет боролся за то, чтобы исправить совершенную им ошибку.
– Кригель, в отличие от остальных членов нашей делегации, уже сидел в другом самолете, которому предстояло вылететь в Сибирь. Он вот-вот должен был взлететь. Свободе, Дубчеку и Смрковскому вначале не удалось договориться с Брежневым, который отказал им и не хотел отпускать Кригеля на родину.
Потом с Брежневым, с целью изменить решение генерального секретаря, уединился Свобода, который тронул его за живое. И вот на основании этого Брежнев отпустил Кригеля, и тогда его пересадили на другой борт – чехословацкой делегации.
Какие тайны Чехии хранятся в России под замком?
Близкий друг Франтишека Кригеля, физик и общественный деятель Франтишек Яноух написал о нем книгу Na smutek není čas («Для траура нет времени»), представив на суд читателей их личную переписку и материалы из архива чехословацкой госбезопасности. В момент ее подготовки Ф. Яноух, видимо, не располагал упоминаемой вами информацией. Из какого источника вы почерпнули эти и другие сведения, на которые опирались, создавая свой роман?
– С помощью историка Михала Махачека, с которым мы тесно сотрудничаем, я получил доступ к московским архивам с грифом «совершенно секретно». Махачек лично побывал в архиве и написал, например, книгу о Густаве Гусаке. Мы смогли ознакомиться с материалами, касающимися как Гусака, так и Кригеля, причем его личное дело оказалось даже более объемным, чем дело Гусака. Нам даже удалось получить практически ранее неизвестную информацию о Брежневе, которую я также включил в свою книгу. Например, до сих пор не было предано гласности содержание разговора Брежнева и Дубчека, который состоялся в Мукачево в апреле 1969 года, и благодаря сведениям из московского архива нам удалось об этом узнать. Естественно, мне пришлось придать этим диалогам литературную форму, однако их содержание идентично архивным записям.
Друзья, но лишь до августа 1968 г.
Роман повествует о психологическом поединке фактически между друзьями – Густавом Гусаком и Франтишеком Кригелем, которые были знакомы еще со студенческой скамьи.
– Друзьями они оставались до той поры, пока нe очутились в 1968 году в Москве. Гусак оказал большое влияние на ход стратегически важного заседания в ночь с 20 на 21 августа, когда проводилось голосование по поводу оценки происходящих событий – считать их вторжением или нет. В глазах общественности он был реформатором, хотя и не радикальным.
Гусак, поддерживавший реформы Дубчека во время Пражской весны и выступавший против вмешательства СССР в дела Чехословакии, в августе 1968 года, в ходе переговоров между чехословацким и советским руководством в Москве, сменил позицию, встав на сторону Брежнева. В 1969 году Гусак занял пост первого секретаря Коммунистической партии Чехословакии. Иван Фила сосредоточил свое внимание на противостоянии Кригеля, человека нравственного, который совершил ошибку, однако пошел по пути правды и был готов бороться за нее, и Гусака, «адвоката дьявола». Гусак пытается убедить своего друга Кригеля в том, что речь идет лишь о «маленькой уступке» советскому руководству, и позже реформы можно будет продолжить.
– «Лишь один шажок в сторону, а потом мы вновь вернемся на прежний курс», – так уговаривал Гусак друга. Однако Кригель ему ответил: «Мы уже никогда не вернемся на прежний путь, людей опять будут сажать в тюрьмы. Мы вновь окажемся в мрачном времени 50–х». И Кригель оказался прав, подытоживает Иван Фила. Он собирал материал для книги, также используя воспоминания и свидетельства тех, кто был лично знаком с Ф. Кригелем, в том числе его сослуживцев.
– К примеру, врач Эва Жажова из клинической больницы им. Томайера в Праге была заместителем Кригеля, а госпожа Ярослава Костршицова – его личным секретарем. Когда вы часами говорите с этими людьми, то узнаете о деталях, которые невозможно где бы то ни было прочитать. Их память меня поразила. Из этих бесед я очень многое узнал о Франтишеке Кригеле как о человеке, причем в самых разных ситуациях,
– говорит автор романа Muž, který stál v cestě («Человек, преградивший путь»), который выходит в свет 17 августа.
«Политика – это компромисс», – говорит Гусак Кригелю. «Да, компромисс, но не предательство», – парирует Кригель.
Варварство не кануло в прошлое
Исторические параллели между Гусом и Кригелем, по мнению Ф. Яноуха, напрашиваются не только ввиду бесспорного мужества обоих.
«Варварство, произошедшее в 1415 году, когда Яна Гуса сожгли на костре, а его пепел развеяли над Рейном, не кануло в прошлое. Варварство инфицировало характеры политиков вплоть до 1968–69 годов, ведь Кригель с той поры днем и ночью находился под неусыпным надзором. Когда с ним случился инфаркт, «сыщики» топтались перед комнатой, где Франтишек боролся со смертью. Когда 3 декабря 1979 г. он умер, прислужники режима даже не позволили устроить похороны», – напомнил ранее в интервью Русской службе «Радио Прага» Ф. Яноух.
Франтишек Кригель был похоронен лишь десять лет после своей смерти – целое десятилетие урну с его прахом прятали его друзья.
28 октября 2015 г. президент Милош Земан посмертно наградил Франтишека Кригеля орденом Томаша Г. Масарика.
