Японская хозяйка богемского замка
Дочь токийского торговца, она стала одной из первых японок, переехавших в Европу, женой австрийского графа и матерью человека, заложившего основы Европейского союза. Однако Мицуко – не героиня оперы, а реальная женщина, которая значительную часть своей жизни провела в Западной Чехии.
В 1891 г. в Токио прибыл новый сотрудник австрийского посольства граф Генрих Куденхове-Калерги – блестящий дипломат, говоривший на добром десятке иностранных языков. Потомка крестоносцев и византийцев, внучатого племянника российского канцлера Нессельроде родственные узы связывали со многими европейскими аристократическими фамилиями. Семейная легенда гласит, что конь сбросил Генриха у дверей лавки торговца антиквариатом, ему помогла дочь хозяина, и эта встреча оказалась судьбоносной для обоих...
Подробнее о судьбе графини Куденхове-Калерги «Радио Прага» попросило рассказать автора книги «Мицуко» Власту Чигакову-Ноширо, много лет изучавшую биографию нашей героини как в Японии, так и в Чехии.
– Почему образ этой женщины, родившейся почти полтора века назад, до сих пор так волнует воображение?
«Она стала одной из первых японок, вышедших замуж за иностранцев и уехавших в Европу, точнее, второй. Первой была художница Киёхара Тамаё, ставшая супругой своего преподавателя – скульптора Винченцо Рагузы. В то время заключать подобные браки было невероятно сложно – очень долго приходилось ждать разрешения. Тем не менее, им удалось выехать в Италию, где Тамаё получила известность как художница под именем Элеонора Рагуза. Ей позволили вернуться в Японию лишь незадолго до смерти».
– Почему японкам было так сложно в конце XIX века заключать браки с иностранцами? Из-за религиозного барьера?
«Нет, это был политико-правовой вопрос. До середины XIX века Япония была изолированной от внешнего мира страной, которая почти 200 лет не поддерживала никаких контактов с иностранными государствами. После Реставрации Мэйдзи Япония начала общаться с Западом, в Токио появились посольства иностранных государств. Страна, жившая ранее при суровом феодализме, начала превращаться в современное государство. В Японию начали проникать и иностранцы, которых местное население встречало без особого воодушевления – их не любили, даже иногда нападали, обзывая «рыжими варварами». Заключать международные браки стало возможно примерно в 1874 г., однако ждать разрешения приходилось невероятно долго. В случае Мицуко это было еще сложнее, ведь это был морганатический брак – она принадлежала к обычному среднему торговому сословию. Хуже того – она вышла замуж после того, как отец выкупил ее обратно из школы гейш, куда ранее продал. То, что австрийский граф женится на гейше, не нравилось ни императору Францу Иосифу, ни Папе Римскому, ни семье Генриха Куденхове в Европе, ни японской семье Мицуко».
В отличие от «Мадам Баттерфляй», история Мицуко закончилась счастливо
Жених заплатил отцу своей японской невесты огромный выкуп – финансовая сделка была непременным атрибутом связи иностранца с японской девушкой. Правда, в основном заключались так называемые «временные браки» – достаточно вспомнить трагическую историю, о которой повествует опера «Мадам Баттерфляй».
– Японская ветвь семьи – а потомки Аояма живут в Стране восходящего солнца по сей день – не общается со своими знаменитыми европейскими родственниками…
«Когда в 2002–2003 годах мы проводили в Японии выставку о Мицуко, то пытались с самыми добрыми намерениями установить контакты с ее семьей, хотели с ними познакомиться, хотели, чтобы они, по возможности, предоставили нам какие-нибудь дополнительные материалы. Однако эти люди категорически не желали с нами общаться. Мы объясняем это целым рядом причин. Когда Генрих женился на Мицуко, то заплатил ее отцу выкуп, который в десять раз превышал все состояние японского торговца, обеспечив, таким образом, его вместе с семьей до конца жизни. Кроме того, Мицуко регулярно отправляла в Японию родственникам деньги. Родители посылали ей книги и японские игрушки для детей, однако они скончались уже в самом начале ХХ века, так что эта связь прервалась, а сегодня семья испытывает стыд из-за заплаченных тогда за Мицуко денег. В те времена это было в порядке вещей, но сейчас им неприятно вспоминать об этом».
Однако тогда для Генриха и Мицуко было, вероятно, самым важным, что им все же удалось пожениться – в 1892 году их обвенчал католический священник в Токио. Перед этим невеста-буддистка, разумеется, крестилась, получив семейное христианское имя Текла, или Фёкла, которым, впрочем, впоследствии не пользовалась. Став женой дипломата, молодая графиня много путешествовала с мужем по Азии – по долгу службы Генрих посещал Китай, Вьетнам, Корею.
Творец идеи единой Европы появился на свет в Японии
Еще в Японии у Гендиха и Мицу родилось два сына – старший Ганс, который впоследствии унаследует богемское поместье Роншперг – Побъежовице, и Рихард, который станет одним из главных идейных вдохновителей объединения Европы и в итоге – создания Европейского союза.
Какой же была эта женщина? Рихард Куденхове-Калерги в своих воспоминаниях сообщает: «Ее учили читать, каллиграфически писать несколько тысяч китайских иероглифов... Родители внушали ей основные идеи буддизма и конфуцианской морали. Также она учила, что Япония была создана солнечной богиней, праматерью микадо».
– Их знаменитый сын говорил, что его отец и мать «как будто упали с разных планет». Как они смогли найти общий язык?
«Вне всякого сомнения, они влюбились друг в друга. Мицуко выглядела как европейка – в молодости она была очень хороша собой – высокая, стройная, с кожей цвета слоновой кости. Она была просто красавицей, которой восхищались потом и в Европе. Ее отец держал магазин недалеко от австрийского посольства, так что они сразу начали встречаться, и их отношения развивались очень быстро. А для нее Генрих был экзотическим иностранцем – граф, занимавший пост на уровне посла… Собственно, и в наши дни японкам очень нравятся иностранцы».
О японке, переехавшей в Богемию, напоминают духи «Мицуко» марки «Герлен»
– По одной из версий, парфюмерный дом «Герлен» создал свой знаменитый аромат «Мицуко» как раз в честь графини Куденхове-Калерги.
«Это произошло в 1905 году. Кстати, когда мы проводили первую выставку о Мицуко в Праге, в «Галерее критиков», то попросили «Герлен» предоставить нам эти духи, и все посетители вернисажа с удовольствием благоухали этим ароматом. Мицуко была очень популярна в Европе, что и привело к появлению этого запаха. Полагаю, ее разрешения на это не спросили, но тогда этого и не требовалось, – это был знак внимания и уважения. Имя Мицуко часто появлялось на страницах светской хроники, в Европе она считалась экзотикой. После того как Мицуко получила благословение Папы Римского, с ее присутствием пришлось смириться и Францу Иосифу, хотя он, как известно, не жаловал морганатические браки. Кроме того, его внучка принцесса Александра, которая росла при дворе, очень хотела «увидеть живую японку», так что Мицуко принимали даже во внутренних дворцовых покоях, куда обычно никаких посторонних не допускали».
В 1896 г. Генрих Куденхове-Калерги с женой и двумя детьми переехал из Японии в Европу, и, оставив дипломатическую службу, поселился в своем родовом замке Побъежовице (Роншперг). И тогда, и сейчас это – далекий уголок на западе чешских земель, затерянный на самой границе с Германией. Там у Генриха и Мицуко родилось еще пятеро детей.
Рихард Куденхове-Калерги в своих мемуарах описывает приезд в замок, куда они с братом прибыли без родителей – Генрих отправился представлять жену-японку высшим кругам Европы, отправив детей в свое поместье в сопровождении слуг. Конечно, вряд ли Рихард он действительно запомнил этот день, поскольку был на тот момент двухлетним ребенком.
***
«Однажды весенним днем 1896 г. на дороге, ведущей из древнего гуситского города Таус-Домажлице на север, в немецко-чешский городок Роншперг (Побъежовице), показался необычный караван. После почти двухчасового путешествия три тяжело нагруженные подводы подъехали к Роншпергскому замку, построенному на небольшом холме и поэтому возвышающемуся над западной оконечностью Чешской равнины.
Архитектор не строил этот замок в определенном стиле или по какому-то плану. Это сооружение постепенно росло в течение нескольких веков, от одного крыла к другому, в ширину, вбирая все больше пространства. Сейчас замок выглядит органично, как старое дерево. Его поросшие плющом стены трехметровой толщины выдержали не одну осаду. Высокая темно-красная крыша потемнела от дыма, выходящего из высокой трубы.
В далекий уголок Богемии прибыли хозяева с другого конца света
Как цыплята курицу, обступили маленькие домики большой замок – хозяйственные постройки, помещения для прислуги, конюшни и парники… Роншперг – центр обширных владений, протянувшихся на запад через холмы Шумавы до самой баварской границы. Большую часть этих просторов покрывают еловые и сосновые леса. В предгорьях возвышается еще один замок – Пивонь, с господским пивоваренным заводом и фермой по разведению форели. Замок Роншперг окружен изумительным парком, где с деревьями соседствует площадка для игр, цветники и фонтаны; высокая стена отделяет этот маленький мир от окружающего его большого. Сад прекрасен, уже в мае везде благоухают тысячи цветов, множество чудесных акаций, нарциссов, тюльпанов, роз.
Сегодня этот маленький мир пришел в движение – ожидается прибытие обоих сыновей хозяев замка, приехавших в Роншперг с другого конца света. На узких городских улочках толпятся горожане и крестьяне, которые хотят посмотреть на караван. Карета, за которой следует экипаж со слугами и тяжелогруженая подвода с багажом, – о таком зрелище в Роншперге никто и мечтать не мог. Рядом с кучером в синей ливрее с красно-желтым жилетом восседает азиат в экзотическом наряде кавказских горных охотников. С его широкого патронташа свисает восточная сабля. Голова с колючими усами, могучим орлиным носом, блестящими темными глазами и красивым лбом увенчана феской с черной кисточкой. В самом экипаже сидят две улыбающиеся японки, разглядывающие ошарашенных жителей Роншперга с ничуть не меньшим удивлением, чем те их. Каждая из этих юных азиаток, облаченных в яркие национальные одежды с шелковыми поясами, держит на руках по ребенку в японском костюмчике. Старший, с черными как уголь волосами и глазами, – краснолицый и живой, а его брат, который на год младше, светлокожий, бледный и тихий. Группа азиатов проезжает мимо глазеющих жителей в замковый парк и следует к семейной резиденции австрийских графов фон Куденхове-Калерги».
Рихард Куденхове-Калерги. Воспоминания
***
В своих воспоминаниях Рихард часто возвращался к годам своего чешского детства, считая их самым счастливым временем в жизни.
– Как жилось японке в богемском замке, вдали не только от родины, но и от крупных европейских городов?
«С одной стороны, атмосфера была вполне благожелательной, поскольку там в мире и гармонии жили бок о бок разные народы – немцы, евреи, чехи. Ведь это Судеты, где тогда никто не обращал внимания, кто на каком языке говорит – по-немецки или по-чешски. Евреев никто не преследовал. С другой стороны, Побъежовице действительно находятся буквально на краю света. Это прекрасный край, но замок маленький и городок тоже небольшой, так что Мицуко приходилось приспосабливаться к практической стороне жизни, однако семья была достаточно богата, чтобы позволить себе комфорт».
Куденхове-Калерги помнили о своем родстве с канцлером Нессельроде
Часть огромной библиотеки замка была в свое время привезена из России, ведь бабушкой Генриха была знаменитая племянница канцлера Нессельроде Мария Калергис. Ее муж Иван Калерги (1814–1863), или Калержи, – так его фамилию произносили в России, составил себе огромное состояние, занимаясь торговлей, активно помогал Греции бороться за освобождение от турецкого ига, называя себя «генеральным консулом семи греческих островов». В 1839 году он женился на шестнадцатилетней Марии Нессельроде, дочери героя Бородинского сражения генерала Фридриха Карла Нессельроде и польки Феклы Налеч-Гурской. Супруги поселились на Невском проспекте, и их дом, находившийся на месте сегодняшнего адреса Невский, 12, отличался необыкновенной пышностью. Однако вскоре после рождения в 1840 году дочери брак, фактически, распался. Иван уехал в Англию, а Мария предпочитала жить в Париже, где держала литературно-художественный салон и, вероятно, выполняла тайные поручения своего дяди, проще говоря, занималась шпионажем в пользу Российской империи. Ей также приписывают романы с самыми известными парижанами. Выдающаяся пианистка, она была любимой ученицей Шопена и Листа, который напишет на ее смерть «Элегию Марии Калергис», близким другом и меценатом Рихарда Вагнера, которому помогала при финансовых затруднениях. Мария была близко знакома со многими выдающимися современниками – Бальзаком, Шатобрианом, Мюссе, Мериме, Делакруа, ею восхищались Альфред Мюссе, Теофиль Готье. В историю польской литературы она вошла как муза Циприада Норвида, называвшего ее «Белой сиреной». Мария считалась одной из самых красивых женщин своего времени. Рихард в своих воспоминаниях рассказывает, что всегда вспоминал о своем родстве с Нессельроде, когда разглядывал на глобусе Российскую империю…
– Русский язык детям, действительно, преподавал сам Генрих Куденхове?
«Да думаю, отец сам был их учителем русского. Рихард вспоминал, как отец разучивал с ними гимн России. В архивах сохранились открытки, написанные по-русски, которые дети посылали матери, когда ее отправили в швейцарский санаторий с подозрением на туберкулез. По программе обучения они должны были писать письма на разных языках. Мне было непросто разбирать их семейные архивы, содержащие документы на пяти языках».
Мицуко и Генрих помогали японцам вести переговоры с Лениным
– В одной из глав вашей книги описан любопытный эпизод, непосредственно связанный с Россией…
«Когда в 1904 г. Мицуко покидала швейцарский санаторий, они с мужем, по-видимому, встретились в Цюрихе с Лениным, который жил там в эмиграции. Генрих Куденхове даже выступал в роли переводчика, помогая японцам, которые хотели с помощью поддержки русских революционеров ускорить конец русско-японской войны и вкладывали в Ленина большие деньги. Тогда обсуждалось проведение саботажа на Транссибирской магистрали, по которой транспортировалось вооружение и заключенные. В целом, японцы считали, что следует поддержать рабоче-крестьянское восстание, дабы ускорить завершение войны и подорвать власть российского императора. Кроме того, в то время в России шли массовые еврейские погромы, а Генрих как приверженец сионистского движения выступал за мирное сосуществование всех народов и национальных меньшинств, поэтому много встречался с евреями-эмигрантами в разных странах. Он поддерживал японскую политику и тоже считал, что революция может ускорить окончание войны и победу Японии, что в результате и произошло. Причем он заранее предполагал, что Япония победит, – он не раз писал о том, что войну выиграют именно японцы, хотя Россия была мировой державой», – рассказывает автор книги «Мицуко» Власта Чигакова-Ноширо.
После смерти мужа все заботы легли на плечи непрактичной Мицуко
В 1906 г. Генрих скоропостижно скончался, оставив 32-летнюю жену-японку с семью детьми, старшему из которых исполнилось тринадцать, а младшему – всего три года. Все заботы о семье и поместьях легли на плечи Мицуко, которой муж завещал распоряжаться всем наследством вплоть до совершеннолетия старшего сына Ганса – ему еще дедом было предназначено получить майорат семьи. Европейские родственники даже пытались отсудить у Мицуко право на управление наследством и воспитание детей, однако потерпели фиаско – последняя воля Генриха была оформлена по закону. «Она была абсолютно непрактична, не знала местных порядков, которые так сильно отличались от порядков ее родины. Кроме того, на ее руках оказалась большая семья, и солидное имущество Куденхове начало таять, венгерские поместья пропали безвозвратно, а замок начали осаждать кредиторы», – пишет историк, глава отдела замковых библиотек Национального музея Праги Петр Машек.
– Дети отправились получать образование вдали от дома – в Вену?
«Все мальчики окончили одну гимназию – академию «Терезиум», девочки – школу закрытого типа «Сакре-Кёр». «Терезиум» была военной академией для дворян, где их готовили к военной или дипломатической карьере, что было обычным для аристократии. То есть это была школа для высших кругов на уровне гимназии. И все четверо мальчиков ее окончили».
– Вена начала ХХ века была тем местом, где удивительным образом собрались люди, которые будут формировать последующую историю Европы...
«В то самое время, когда мальчики учились в академии, Гитлер жил в Австрии и уже вел в предместьях Вены свою политическую агитацию. То есть члены семьи Куденхове знали о нем уже в те годы, и он, конечно, вызывал у них острую неприязнь. Интересно, что в то же время, в 1912 г., там находился и Сталин. Кроме того, тогда уже там жил и Отто Габсбург. Так что все это были близкие поколения».
Отто фон Габсбург – сын последнего императора Австро-Венгрии Карла, ненадолго занявшего престол после кончины в 1916 г. Франца Иосифа. После окончания Второй мировой войны Карл лишится трона и состояния и будет вместе с семьей изгнан из страны. Отто Габсбург станет позже соратником Рихарда Куденхове-Калерги по панъевропейскому движению и вплоть до своей кончины в 2011 г. будет возглавлять Панъевропейский союз.
– Вернемся к семье Куденхове. В быту и в венских школах они, разумеется, пользовались немецким. Знали, конечно, французский, изучали английский, а также, как мы уже упоминали, русский и венгерский. Чешским, как большинство австрийских аристократов в Богемии, почти не владели. Говорили дети по-японски?
«Нет, Мицуко их не учила, и японского они не знали. Только Герольф, ее третий сын, необычайно способный к языкам, выучил самостоятельно и чешский, и японский. Причем, как мне рассказывал князь Шварценберг, он даже писал по-японски стихи – они издавались преимущественно в Германии, но и здесь, в Чехии, тоже. Мой хороший знакомый Карел Тринкавич, ныне уже покойный, который жил в эмиграции в Германии, писал визуальные хокку и разыскал где-то и хокку Герольфа. Так что они частично вышли в издательстве «Акрополис», в сборнике японской и визуальной поэзии. После образования независимой Чехословакии Герольф работал в японском посольстве в Праге и преподавал японский язык в Карловом университете. Первое посольство Японии появилось в Праге только в 1922 г. Японский посол пригласил Герольфа на работу, по-видимому, высоко оценив его знание языков, поскольку доверил ему должность пресс-секретаря. Там Герольф проработал вплоть до закрытия посольства, то есть до Второй мировой войны».
– А сама Мицуко выучила, в итоге, немецкий?
«Японцы с большим трудом преодолевают языковой барьер. Даже когда они хорошо овладевают языком, то говорят с сильным акцентом. Мицуко говорила на ломаном немецком. Для детей немецкий, конечно, был родным, но сама Мицуко изъяснялась настолько плохо, что когда диктовала свои мемуары и дневник дочери Ольге, то произносила слова так невнятно, что мне потребовалось несколько лет, чтобы разобрать некоторые из имен собственных, которые Ольга записывала со слуха, не зная, о ком идет речь. К тому же Мицуко занималась мемуарами после второго инсульта, и память ей уже стала изменять, так что мне было достаточно сложно разбираться в изложенных там фактах», – объясняет Власта Чигакова-Ноширо.
Вплоть до Первой мировой войны Мицуко жила в Вене, часто посещала японское посольство, в военные годы переселилась с дочерьми в поместье Пивонь, в пяти километрах от замка Побъежовице, открыв там военный лазарет. Когда старший сын Ганс достиг совершеннолетия, Мицуко передала ему поместья, а после распада в 1918 г. Австро-Венгерской империи и образования независимой Чехословакии переехала на виллу под Веной, где жила со своей младшей дочерью Ольгой. Она уже никогда не возвращалась на родину, оставаясь при этом до конца своих дней горячей патриоткой Японии. 28 августа 1941 г., в возрасте 67 лет, Мицуко скончалась, оставив записанные дочерью мемуары и множество картин в японском стиле.
Ганс Куденхове заказал печь в форме собственной фигуры
Петр Машек приводит несколько любопытных фактов о старшем сыне, ставшим полновластным хозяином богемского замка: «Первенец Мицуко Ганс унаследовал от матери не только восточные черты, но и непрактичность. Большую часть времени он посвящал, главным образом, своим увлечениям – филателии, геральдике, иппологии, археологическим раскопкам и огромной библиотеке… Хотя имущество было обременено значительными долгами, его еще хватало на удовлетворение странных фантазий Ганса, самой удивительной из которых было создание изразцовой печи в форме его собственной фигуры выше человеческого роста. Чешский поэт Ладислав Стеглик в своей «Задумчивой земле» называл ее «удивительной редкостью, не имеющей аналогов в Солнечной системе». Печь эту изготовила специальная французская керамическая мастерская. Солдаты чехословацкой армии, которая в 1945 года получила в пользование здание замка, разбили печь. К счастью, сохранились фотографии, которые граф Ганс посылал своим знакомым в качестве открыток. В наши дни были обнаружены фрагменты этого уникального произведения, и, возможно, со временем, оно будет восстановлено.
Лишенный предрассудков Ганс, вполне в духе идей национальной толерантности, в 1915 году женился на венгерской цирковой наезднице еврейского происхождения Лили Штайншнайдер, активной пропагандистке авиации и парашютизма. В Австро-Венгрии ей в этой области принадлежит не один рекорд. Она была очень трудолюбива, но не слишком любима своими работниками, поскольку не ленилась проверять их работу в любое время дня и ночи. Очевидцы также вспоминают, что она была излишне скупа…
Любимым экспонатом Ганса в коллекции была египетская мумия, которую он, как говорят, всюду возил с собой. По некоторым сведениям, это создавало ему серьезные проблемы, особенно во время войны. Незадолго до окончания войны Ганс спрятал мумию под полом часовни, где она была обнаружена в сильно поврежденном состоянии в 1970 году и передана медицинскому факультету в Пльзне. От нее остался только скелет и саркофаг…
В 1945 году семью Куденхове-Калерги изгнали из Побъежовиц
После Мюнхенского сговора и присоединения Судет к Германии обитатели замка попали под юрисдикцию Рейха, и на них стали распространяться чудовищные нюрнбергские законы, согласно которым граждане еврейского происхождения исключались из человеческого сообщества. И хотя арийское происхождение Ганса прослеживалось вплоть до XIII века, Лили и дочь Мария Электа, которая родилась в 1927 году, оказались в опасности. Некоторое время их – больше чем графский титул и имущественное положение – защищало предполагаемое родство с императорской семьей Японии, но после смерти Мицу обеим женщинам стала угрожать депортация. Ганс, никогда активно не занимавшийся политикой, стал, вероятно, из страха за дочь и жену, членом «Судетского корпуса освобождения» Генляйна. Одновременно, пользуясь всеми возможными связями и знакомствами, пытался получить подтверждение «арийского происхождения» своей жены. В 1943 году ему, наконец, удалось достать «доказательства расовой чистоты», и Лили немедленно выехала в Италию. В 1945 году Ганс с дочерью Марией как «немцы» были сразу же выдворены из Чехии, и, по свидетельствам очевидцев, "должны были радоваться, что им вообще сохранили жизнь"...», – сообщает Петр Машек, изучавший историю семьи Куденхове-калерги.
Остается добавить, что после изгнания Ганса и членов его семьи из Побъежовиц, замок, находящийся на самой границе с Германией, был передан пограничным войскам. После «бархатной» революции армия освободила замковый комплекс, однако все внутреннее убранство было вывезено или погибло. Сегодня Роншперг пустует, но некоторые фрагменты интерьера жилища Куденхове-Калерги – мебель, картины включены в экспозицию расположенного неподалеку замка Горшовский Тын.
Самым известным в семье стал, конечно, второй сын Мицуко – Рихард Куденхове-Калерги, чье имя навсегда вписано в историю объединения Европы и создания Евросоюза. Философ и провидец, предупреждавший в 1920-е гг. об опасности новой мировой войны, нацизма, большевизма, автор манифеста «Пан-Европа», в объединении европейских народов он видел единственный путь к миру и процветанию. Многие из этих идей, по его собственному признанию, появились уже в ранние годы, в богемском замке, где существование границы между Австрией и Германией казалось ему странным недоразумением. Однако его судьба и деятельность заслуживают отдельного разговора.
