Пробелы в истории послереволюционной эмиграции из России восстанавливаются

В пражском Российском центре науки и культуры 7 и 8 апреля состоится знакомство с деятельностью московского Дома русского зарубежья им. А. Солженицына, как и с совместным проектом чешских славистов и Дома «Опыт эмиграции», который выльется в выставку и конференцию, посвященную русской эмиграции. В рамках данной встречи будет также представлен «Биографический лексикон русской эмиграции в межвоенной Чехословакии», над которым работает Славянский институт Академии наук ЧР. Об этом мы побеседуем с его научным сотрудником Даной Гашковой.

Дана Гашкова (Фото: Игор Елинек, Архив Остравского университета в Остраве)

– Как долго вы готовились к проекту, и кто выступал его инициатором?

– Наш институт уже почти 20 лет занимается темой русской эмиграции в Чехословакии в период между двумя мировыми войнами. За это время был собран огромный биографический материал, касающийся представителей русской эмиграции: аудио- и видеозаписи свидетельств их современников, описание научной и культурной деятельности этих эмигрантов. Поэтому в 2010 году было принято решение об использовании данных материалов в качестве исходных данных для составления биографического словаря этих представителей русской эмиграции, которые приехали в рамках так называемой «Русской акции» («Русская акция» Т. Г. Масарика по помощи эмигрантам - прим. ред.)в начале 1920-х годов в Чехословакию и провели здесь либо остаток своей жизни, либо ее плодотворную часть.

Любовь Белошевская (Фото: Архив Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына)

Работу над словарем сначала возглавляла большой знаток русской эмиграции Любовь Белошевская, однако после ее смерти в 2014 году ответственность за проект была возложена на Дану Гашкову. Существенная часть работы по составлению словаря осуществляется словацкими коллегами из Университета Прешова, которые собирают данные о русских эмигрантах, живших в Словакии и в Подкарпатской Руси. Продолжает Дана Гашкова.

– У нас есть материалы из русских и чешских архивов, сотрудничаем мы и с Анастасией Копрживовой. Ее родители были русскими эмигрантами, и у нее есть огромный частный архив об этих эмигрантах, она обрабатывает его для нас. Мы, естественно, используем и материалы наших русских коллег.

– Каков вклад в данный проект Дома русского зарубежья?

– Пока вклада нет. Мы хотим представить проект нашим русским коллегам, и, может быть, мы договоримся с ними о сотрудничестве, потому что в прошлом мы работали с коллегами из Дома русского зарубежья над совместными проектами.

– Чем «Биографический лексикон русской эмиграции в межвоенной Чехословакии» отличается от трудов аналогичной направленности, выходивших в минувшие годы?

Никодим Кондаков (Фото: Public Domain)

– До сих пор этой темой обыкновенно занимались представители гуманитарных наук из числа эмигрантов, например византолог Никодим Кондаков, историк Александр Кизеветтер (умер в Праге в 1933 г. – прим. ред.), литературовед Альфред Бем (погиб после ареста органами НКВД в Праге в 1945 г. – прим. ред.). В нашем словаре будут представители всех профессий, не только гуманитарных. Здесь было много представителей технических профессий, естествознателей и врачей. Один из этих врачей, например, спас жизнь моей маме, когда ей было три года. Для нас интересны люди этих технических профессий, это очень интересные судьбы.

– Интересует ли эта тема чешскую общественность?

– Я думала, что тема чехов уже не интересует, но когда я попросила их вспомнить про русских эмигрантов, с которыми они встретились в жизни, оказалось, что они их – например, русских врачей, очень уважают. Когда я пишу представителям администраций маленьких сел по всей республике, выясняется, что они очень хотят сотрудничать со мной и предоставляют очень интересную информацию об этих людях. Эмигранты, оставшиеся в Чешской Республике, влились в чешскую среду и оставили здесь за собой огромный след.

Анатолий Петрович Залюбовский (Фото: Public Domain)

– И остались в коллективной чешской и чехословацкой памяти.

– Да, остались, но я должна сказать, что не все чехи воспринимали их как эмигрантов, видя в них уже чехов. И когда я говорю: «Вот этот врач был русским эмигрантом», мне отвечают: «Да, мы знаем, что это был русский, но потом он был уже наш». Может быть, они даже не знали, что он был эмигрантом, и почему уехал из России.

Вспомнила Дана Гашкова и о военном ученом Анатолии Залюбовском. Он организовал в России оружейно-патронное дело, впоследствии оказался в эмиграции и работал на пльзеньском заводе «Škoda».

– В Пльзене его очень уважают, люди из этой отрасли теперь помогают мне сориентироваться в данной теме. Они рассказали мне очень много интересного о нем, и были очень счастливы, что существует человек, который занимается их любимым Залюбовским.

Александра Чванова (Фото: Архив Национального театра в Брно)

– Всплывают ли у вас в памяти также другие имена и эпизоды, касающиеся выходцев из России, которых здесь до сих пор помнят?

– Да, конечно. Здесь, например, было очень много русских, работавших в театре – балетмейстеры и солисты. Была такая певица Александра Чванова, много лет певшая в Национальном театре в Брно – она исполняла главные партии в операх Яначека и погибла в автокатастрофе. У Чвановой не было детей, и после смерти мужа грозило, что ее могила на брненском кладбище будет снесена. Я узнала, что в Национальном театре настолько чтят ее память, что до сих пор заботятся об этой могиле.

Как сообщила Дана Гашкова, «Биографический лексикон русской эмиграции в межвоенной Чехословакии» выйдет в свет лет через пять в двух вариантах: русском - книжное издание, и в чешском – в интернет-версии.